Пришло время. Борьба с экстремизмом в России вступила в решающую стадию. Нам стали известны имена главных экстремистов, по чьей вине мы не можем спать спокойно и полны тревог за будущее своих детей. Это Мартин Скорсезе и Уиллем Дэфо.
Прокуратура Москвы занялась наконец-то проверкой на экстремизм фильма «Последнее искушение Христа». А ведь дело тянется аж с 1997 года, когда ныне покойный патриарх Алексий 2-й и Синод РПЦ предупреждали о богомерзкости сей всемирно известной картины, едва не получившей «Оскара» в номинации «Лучший режиссер», и требовали запретит ее показ по тогда еще независимому телеканалу НТВ.
Протодиакон Андрей Кураев назвал телевизионную трансляцию фильма оскорблением чувств верующих и кощунством. Благо, в те времена за кощунство в тюрьму еще не сажали — законы были не те, да и президент другой, — так что, обошлось без жертв. Однако ж, теперь мы пожинаем плоды сего беззакония. Скорсезе, как ни в чем не бывало, продолжает снимать фильмы и получать за них награды, и Дэфо, без зазрения совести, тоже продолжает сниматься в кино! То есть, получается, что обоим нет никакого дело до мнения патриарха и протодиакона! Но, наконец, нашлась и на них управа. Столичная прокуратура проведет «исследование смысловой направленности» фильма, по просьбе вышестоящих коллег из Генпрокуратуры, которым, в свою очередь, поступил запрос от депутата Госдумы от ЛДПР Александра Старовойтова. И это еще один решительный шаг к установлению законности и порядка в стране после вызова в Питерский суд Мадонны, уличенной в пропагандой гомосексуализма на своих концертах.
По счастью, нашлись-таки умные люди в Институте культурологии, куда и был направлен на экспертизу фильм. Эксперты не нашли в «Последнем искушении Христа» никакой крамолы. Наверное, только в натруженную депутатскую голову могла прийти мысль поставить на одну доску фильм, давно уже ставшей мировой классикой, и нелепый сетевой треш вроде «Невинности мусульман».
«Наш институт дал заключение о том, что произведения такого уровня вообще не подлежат разбирательству, потому что это художественное произведение, а не публицистическое высказывание… Художник имеет право в качестве вариантов рассматривать любые ситуации» — сказал директор института, кинокритик и киновед Кирилл Разлогов.
Вот только удовлетворит ли такой ответ странно озабоченных депутатов, уверенных, что причина всех наших бед в том, что не те фильмы мы смотрим? Ну, не получилось с «Последним искушением Христа», так можно ведь попробовать еще что-нибудь запретить. Депутат Старовойтов свято пообещал, что ежели католики пожалуются на фильм «Код Да Винчи», то и эту картину проверит прокуратура.
«Код Да Винчи» — это голливудский ширпотреб. Но есть же и киноленты признанных мастеров, достойные самого тщательного рассмотрения. К примеру, фильм Терри Джонса «Житие Брайана». Фильм настолько хорош, что даже странно, что на него до сих пор не обратили внимания ни депутаты, ни церковь, ни прочие ревнители духовной чистоты и нравственности.
Стоит, наверное, проверить на экстремизм и один из лучших антиклерикальных фильмов, невообразимо смешную комедию Якова Протазанова «Праздник святого Йоргена», в которой священнослужители обвиняются едва ли не во всех смертных грехах.
А еще есть «Сказка о попе и работнике его Балде». Она, кстати, уже подвергалась цензуре в 1840 году, результатом которой стала замена попа на купца Кузьму Остолопа. Но, тогда — обычная цензура, к тому же, выполненная поэтом Жуковским, а сейчас — экстремизм чистой воды. Напомнить, чем закончилась эта история?..
В общем, есть еще с чем бороться.
Ну, а если серьезно то причина того, что очень многим, не только священнослужителям и парламентариям, не нравится фильм «Последнее искушение Христа», до боли проста и понятно. Речь тут идет вовсе не об экстремизме, которого в фильме нет и в помине, и уж никак не об оскорблении чувств верующих, что, согласитесь, странно было бы ожидать от глубок верующего человека, каковым является Мартин Скорсезе. Все дело в том, что Скорсезе и Дэфо показал именно такого Христа, какого подсознательно хотели видеть люди. Не отрешенного от всего сущего небожителя, с напускной серьезностью изрекающего банальные сентенции, а такого же, как они сами. Не загадочного, а понятого. Живого, любящего и страдающего. Порой не способного принят единственно правильное решение. Христа, который, в конце концов, не позволял другим вещать от своего имени.
Странным во всей этой истории кажется только то, что самого Христа в свое время приговорили по той же статье, по которой нынче пытаются разобраться с фильмом о нем. Экстремизм — он, ведь, и при Пилате экстремизм. И то, что наместник Иудеи не знал такого слова, вовсе не означает того, что он не мог действовать теми же методами, что и нынешние.
Такое чувство, будто все мы угодили в чудовищную временную петлю. И не можем никак из нее выбраться. А то, что случилось, еще не самое последнее искушение Христа. Не бога, а человека.
