Прежде всего, следует забыть о том, что это экранизация Льва Толстого. В основе фильма не роман глыбы русской литературы, а художественное, театрализованное препарирование этого текста, виртуозно выполненное Томом Стоппардом. Подобное обращение с чужими текстами вообще является его фирменным приемом, пользуется которым он мастерски. Достаточно вспомнить хотя бы ставшую уже классикой пьесу «Розенкранц и Гильденстерн мертвы», в которой трагедия Шекспира «Гамлет» рассказана с точки зрения двух человек, в принципе, не понимающих, что происходить в Эльсиноре? Или трилогию «Берег Утопии», героями которой являются Герцен Бакунин, Аксаков, Чаадаев, Белинский, Огарев, Тургенев, Пушкин. Так что, Стоппард вовсе не чужд русской истории и литературе. Вот только игра, которую он ведет со зрителями, как правило, требует знания первоисточника. Иначе, большая часть очарования останется «за кадром».
Так мне кажется.
Вообще-то, мне бы очень хотелось посмотреть «Анну Каренину», не будучи знакомым с романом Толстого. Вот, просто так, с нуля. Не зная, с чего все начнется и чем должно закончиться. Интересно, какое впечатление произвел бы фильм на чистый разум, не отягощенный знакомством с текстом Толстого?
Но, поскольку такой эксперимент я не могу провести даже умозрительно, приходиться оперировать тем, что есть.
Итак.
Том Стоппард проделал блестящую работу, препарировав громоздкий, тяжеловесный, страшно перегруженный текст Толстого и вычленил из него самую суть, ту самую квинтэссенцию, которая как раз и составляет славу Толстого, как литератора. А Джо Райт блестяще воплотил замысел Стоппарда на экране. Или, все же, на сцене? Потому что, на протяжении всего фильма действия происходят в довольно-таки условных театральных декорациях. Что вовсе не делает происходящее нереальным или отстраненным от жизни, а, как будто, подчеркивает условность придуманной Толстым истории. Да, в реальной жизни так не бывает. Но, зато, посмотрите, как это красиво! И это, действительно, необычайно красиво. Странные, вымороченные танцы, в основе которых дико неестественные движения рук, гипертрофированная чувственность, переодевания на ходу, мгновенная смена декораций, когда канцелярия вдруг превращается в ресторан, а театральная сцена в бальный зал. Все это только подчеркивает некую сюрреалистичность происходящего на экране. А колосники за сценами, через которые то и дело приходится пробираться персонажам, и нарисованные театральные задники постоянно напоминают о том, что мы вместе с авторами блуждаем где-то в самых глубинах подсознания героев. И, не факт, что сумеем найти выход.
Великолепно поставлена сцена скачек, которые тоже происходят в театре. Зрители сидят в зале, а лошади несутся по театральной сцене, падая с нее и ломая ноги. Но, пожалуй, самая блестящая сцена, когда обрывки письма, брошенные вверх Алексеем Карениным превращаются сначала в вихрь конфетти, а затем — в искусственный снег, засыпающий нарисованную Москву. В этих кадрах будто зримо отображено все то, чего так не достает текстам Толстого.
Да, в этом фильме почти все не настоящее. Настоящие только чувства и смерть в конце.
На мой взгляд, создатели фильма продемонстрировали именно тот подход к прозе Толстого, который необходим сегодня. Не трепетный вздох над каждым словом гением, а стремление сделать его понятным и более близким современному зрителю. Причем, без всякого снисхождения к этому самому зрителю. Так и вижу ехидно-насмешливую ухмылку Стоппарда. «Вы что-то не поняли? Ну, так, перечитайте Толстого!»