Договор все-таки был подписан. Вот, только кто бы знал, чего это стоило Бартеневу. Да и всему экипажу «Цитры».

-Цивилизация достаточно высокого уровня, в отношении нас настроена доброжелательно, так что никаких осложнений быть не должно,- говорили Бартеневу на Земле.

Да он и сам так думал, когда, готовясь к визиту, просматривал материалы о Вооксе.

Но, попробуйте объяснить, зачем надо подписывать договор на бумаге, людям, для которых нарушить раз данное слово означает совершить тягчайшее преступление. Попробуйте убедить их в том, что необходимо договариваться о дружбе, сотрудничестве, взаимопомощи, если все эти понятия испокон веков являлись для них нормой жизни и основополагающими правилами взаимоотношений между людьми.

В честь прилета гостей с Земли на Вооксе был объявлен Большой Карнавал. Поэтому в аэропорту столицы послов встречали не чопорные официальные представители в традиционно строгих одеждах, а разряженные толпы горожан в причудливых масках.

Карнавал начался!

Полномочные представители Земли не успели еще сойти с трапа, а их уже с головы до ног обсыпали блестящими треугольниками из разноцветной фольги, в них кидали маленькие бумажные кубики, которые взрывались, оставляя на аккуратных серых костюмах послов разноцветные потеки.

И все это вытворяли не примитивные дикари, а люди, умеющие пользоваться ядерной энергией!

Бартенев вначале еще пытался сохранять хладнокровие и серьезность, подобающие дипломату, но вскоре ликующая, смеющаяся толпа увлекла землян за собой, и они, захваченные всеобщим праздником, позабыв на время о своей важной и ответственной миссии, предались безудержному веселью.

Никто из них никогда прежде не видел подобного празднества. Когда Бартенев время от времени снимал маску для того, чтобы вытереть пот с лица или выпить стакан освежающего напитка, он то и дело слышал восторженно-одобрительные восклицания:

— Эгей! Да это же землянин! Смотрите-ка, земляне тоже умеют веселиться!

Праздник продолжался два дня. На третий день карнавальные костюмы и маски были сняты, но на всех лицах оставались дружеские, приветливые улыбки. Земляне были уже не гостями, они стали своими, знакомыми так же хорошо, как и карнавальная маска.

На Центральной площади столицы Бартенев зачитал обращение землян к жителям Вооксы.

Его удивляло то, что все здесь происходит каким-то странным, непостижимым образом, как будто само собой. Кто-то предложил ему выступить на Центральной площади, — но кто это был? Один из толпы, ничем не примечательный человек.

Огромная масса жителей, собравшаяся послушать землян, громкими криками выразила свое согласие с тем, что говорил дипломат. Но в конце речи, когда Бартенев обратился с предложением подписать договор, вышла некоторая заминка. Сначала собравшиеся на площади никак не могли понять, что же от них хотят. Потом долго решали кому доверить подписание столь важного и, по всей видимости, первого в истории Вооксы официального документа.

В конце концов договор все-таки был подписан. Его подписал, смущенно улыбаясь, пожилой человек невысокого роста, появившийся из самой гущи толпы. Когда Бартенев спросил у своего соседа, кто этот человек, тот с уважением в голосе ответил:

— Он воспитал 12 детей!

Вручив многодетному отцу семейства копию договора и, не дожидаясь карнавала по случаю своего отбытия, Бартенев отправился на «Цитру».

Прибыв в космопорт, Бартенев не узнал родной корабль, так он был изукрашен разноцветными красками, спиралями серпантина и еще бог знает чем.

— Что, и на летном поле хороводы водили? — Стараясь быть строгим, спросил Бартенев первого пилота.

— Да нет, — смущенно ответил тот, пряча за спиной рогатую маску. — Это работники космопорта постарались.

— Когда нам дают старт?

— Завтра.

— А почему не сегодня?

— На сегодня назначена церемония проводов. А это просили передать вам, — пилот протянул Бартеневу маску.

И опять закрутилась карнавальная круговерть. И снова Бартенева захватило беззаботное, феерическое веселье.

Когда праздник все же закончился, и Бартенев уже поднимался по трапу корабля, его догнала девочка лет семи, ведущая за собой на поводке косматое шестипалое чудовище размером с теленка, с двумя загнутыми клыками-кинжалами, торчащими из пасти.

— Это Крокс, — сказала девочка, протягивая Бартеневу поводок. — Он очень добрый, но некрасивый, поэтому его надо очень сильно любить.

— Ну, и что мы будет делать с этим крокодилом? — Мрачно спросил капитан «Цитры» Смыга, когда, ведя на поводке Крокса, Бартенев поднялся на борт.

— Отдадим в зоопарк, — ответил Бартенев.

— А во время полета ты будешь держать его в своей каюте?

— Не мог же я оставить его возле трапа, — развел руками Бартенев.

Смыга тяжело вздохнул.

— В следующий раз, когда доведется лететь куда-нибудь с дипломатической миссией, потребую, чтобы на борту был оборудован виварий. Жалко, что на Земле вымерли динозавры, я бы отправил одного из них в подарок жителям Вооксы.

Крокса разместили на вещевом складе, в дальнем углу, собрав для него клетку из аварийных трапов.

Бартенев решил было, что на этом его заботы о подарке закончены, но через день к нему в каюту зашел Глеб Штоков, повар и врач «Цитры».

— Извините, вы не в курсе, чем питается ваш подарок.

— Крокс?

— Он самый. Вторые сутки ничего не ест. Что мы ему только ни предлагали, — только зубы скалит.

Пришлось срочно связываться с Вооксой и выяснять, чем следует кормить

Крокса. Оказалось, что ест Крокс все подряд, но больше всего любит тамаринов, двустворчатых моллюсков с очень прочной раковиной.

Выслушав информацию, Глеб задумчиво прикусил губу.

— И где же мы будем ловить для Крокса тамаринов, если «все подряд» он есть отказывается?

— Попробуем обмануть его, — сказал Бартенев.

Он сходил к себе в каюту и вернулся с пластиковой мыльницей.

— Чем не тамарин? — Спросил он, засовывая в мыльницу кусок сырой рыбы.

Штоков ничего не ответил. По его мнению, мыльница мало походила на устрицу.

Крокс лежал клетке, забившись в самый дальний, темный угол.

Бартенев присел возле решетки и легонько постучал по ней ладонью.

— Эй, Кроксик, — негромко позвал он.

Словно подброшенный пружиной, Крокс в один прыжок подскочил к решетке и уперся в нее четырьмя лапами, просунув узкую морду в просвет между ступенями лестницы. Два острых клыка клацнули в опасной близости от лица Бартенева. Бартенев отшатнулся от клетки.

— Выдержит? — Спросил Бартенев, указывая взглядом на решетку.

— Пока держится, — ответил Штоков. Он поднял оброненную Бартеневым мыльницу и протянул Кроксу. — На-ка, Крокс, попробуй нашего тамаринчика.

Крокс затащил импровизированного моллюска в клетку, несколько раз тронул его лапой и даже попробовал на зуб. Но, прокусив мыльницу, он тут же потерял к ней всякий интерес, откинул лапой в сторону и снова всей тяжестью своего массивного тела бросился на решетку, за которой стояли люди. Содрогнувшись, решетка издала гулкий рокот.

Бартенев тихо обругал Крокса, схватил подвернувшийся под руку металлический прут и, орудуя им, стал доставать мыльницу из клетки.

В этот момент в отсек вошел Смыга.

— Решили Крокса помыть? — Спросил он, увидев Бартенева с мыльницей в руках.

Смыге коротко рассказали о попытке накормить Крокса с помощью мыльницы. Смыга взял мыльницу из рук Бартенева, повертел ее в руках, просунул указательный палец сначала в одно, затем в другое отверстие, оставленное клыками Крокса, открыл мыльницу, сморщив нос, понюхал лежавшую в ней рыбу и, хитро прищурившись, посмотрел на двух несостоявшихся зоопсихологов.

— Раковина, говорите, у тамаринов крепкая...

Смыга открыл один из складских боксов и скрылся в нем. Через минуту он вернулся, держа в руке маленький синий баллончик с распылителем. Положив мыльницу на пол, от направил на нее струю из баллончика. Мыльница на глазах стала обрастать серой шубой и вскоре превратилась в кривой и не слишком аппетитный пирожок. Потрогав предварительно бывшую мыльницу пальцем, Смыга взял ее в руки.

— Суперклей, — наконец-то объяснил он, постучав тем, что держал в руках по переборке отсек. — Пусть теперь Крокс почешет свои зубки!

Все трое посмотрели на Крокса, который все это время, присев возле решетки, внимательно наблюдал за людьми.

— Ну, что, Крокс, будешь такой тамарин кушать? — Смыга кинул рыбу, замурованную в суперклей, на пол клетки.

Серый комок упал как камень, с глухим стуком.

Крокс подошел к бесформенному куску и недоверчиво понюхал его, потом легонько потрогал лапой. Наконец он лег на брюхо, зажал угощение передними лапами и принялся обрабатывать его коренными зубами, как собака мозговую кость.

— Увлекся, — прошептал Бартенев.

— Только бы зубы не сломал, — сказал Смыга.

И тут раздался хруст. Крокс раскусил «раковину». Очистив «моллюска» от шелухи, он, громко чавкая, съел рыбу и выжидающе посмотрел на людей.

— Хорошо, да мало, — верно истолковал его взгляд Смыга. — Ну-ка, Глеб, тащи еще рыбы. Да собери у всех ребят мыльницы.

Крокс оказался необыкновенно прожорливым. Теперь, чтобы прокормить его, двое свободных от вахты членов экипажа должны были постоянно заниматься производством искусственных тамаринов по методу Смыги. После того, как в первый же день Крокс «съел» мыльницы всего экипажа, доктор Штоков выдал «дежурным по Кроксу» десятка два пластиковых упаковок из-под лекарств. Через два дня доктор, под нажимом экипажа, отдал те упаковки, которые отказался дать в первый раз. А еще через день он отдал все, что у него оставалось, сказав при этом, что, если кто-нибудь заболеет, то пусть идет жаловаться не к нему, а к Кроксу.

На борту «Цитры» развернулась общественная кампания по сбору мелкой пластиковой тары. В ход шло все, мало-мальски напоминающее створки раковин. Смыга даже пошутил, сказав, что не удивится, если в один прекрасный день с пульта управления исчезнет экран двухканального курсографа. Может быть, так бы оно и произошло, если бы однажды одному из дежурных не пришло в голову просто завернуть кусок мяса в бумагу перед тем, как обработать его суперклеем. Кроксу новый вид «тамаринов» пришелся по вкусу, и вся «Цитра» вздохнула с облегчением. Экипаж мог теперь спокойно заниматься своей основной работой. А Бартенев засел за отчет о визите на Вооксу.

Крокс тоже, как оказалось, не сидел, сложа лапы. Обиженный тем, что внимание к его персоне резко упало, и люди стали появляться на складе только дважды в день, всего на пару минут, чтобы кинуть ему несколько кусков мяса или рыбы в обертке из суперклея, томимый одиночеством и скукой, он разобрал свою клетку и выбрался на свободу.

Первым об этом узнал бортмеханик Шумов, бывший в этот день «дежурным по Кроксу». Открыв дверь вещевого склада, он увидел по ту сторону порога оскаленную морду довольно похрюкивающего Крокса. В тот же миг Крокс бросился на человека. Шумов отпрыгнул в сторону. Крокс со всего размаха врезался в переборку, а Шумов забежал в помещение склада и захлопнул дверь. Оттуда он связался с командным отсеком и поднял тревогу.

Разделавшись с брошенными Шумовым «тамаринами», Крокс отправился бродить по «Цитре». К своему удивлению, почти везде он встречал закрытые двери. Если створки дверей были прозрачными, то из-за них на него смотрели удивленные, а, порой, и злые лица людей. Экипаж лихорадочно соображал, что делать с Кроксом.

После нескольких неудачных попыток, удалось закрыть Крокса в комнате отдыха.

Оказавшись в новом, незнакомом помещении, Крокс стал изучать окружающие его предметы. Через окно в двери люди наблюдали за тем, как, разметав по комнате шахматные фигуры, Крокс стал разматывать кассеты с видеофильмами, а, закончив и это дело, принялся за бильярдные шары, разгрызая их, как тамаринов, в надежде найти что-нибудь внутри.

— Что делать будем? — Спросил Смыга вроде бы у всех, но посмотрел при этом на Бартенева, — твой, мол, подарочек, тебе и решать.

Бартенев кашлянул, прочищая горло, но голос его, все равно, прозвучал как-то неестественно.

— Оружие на корабле есть?

Взгляд Смыги сделался насмешливым.

— Какое оружие? Времена пиратов давно прошли. Есть только ножи в столовой.

— А маневровые пистолеты в скафандрах, — подал мысль кто-то из экипажа.

— Этой пушкой можно пробить обшивку отсек и раздраконить всю коммуникационную линию.

Глаза Смыги уже не смеялись.

Бартенев повернулся к Штокову.

— Доктор, у вас есть снотворное?

Штоков пожал плечами.

— Для людей, но не для Крокса. Я не знаю, какое снотворное и в какой дозе его возьмет.

— А, может быть, просто травануть его чем-нибудь? — Негромко предложил кто-то.

Бартенев бросил быстрый взгляд на того, кто это произнес, и снова повернулся к Смыге.

— Наверное, можно просто на время перекрыть подачу воздуха в отсек...

Лицо Смыги стало бледнеть, на скулах надулись желваки.

— Хочешь отделаться от подарка, — тихо произнес он и резко обернулся к Шумову. — Тащи сюда маневровый пистолет! Проверь, чтобы был заряжен.

«Ну, вот и все», — облегченно вздохнул Бартенев.

Вернулся Шумов с пистолетом. Смыга сам еще раз внимательно осмотрел его, проверил заряд.

— Так, Алексей, слушай внимательно. Будешь меня страховать. Держи Крокса под прицелом, но без моей команды не стреляй. Понял? Без команды не стрелять!

Шумов кивнул и взял пистолет на изготовку.

Смыга подошел к двери и взялся за ручку.

Бартенев схватил его за руку.

— Что ты собираешься делать?

— Сейчас увидишь.

Крокс лежал на полу, вытянув лапы. Услышав звук открывающейся двери, он настороженно поднял голову. Его губа поползла вверх, обнажая ряд ровных, белых зубов с двумя выступающими клыками.

— Крокс, Кроксик, — тихо, почти шепотом, позвал Смыга. — Ну, иди сюда, дорогой...

Крокс поднялся на ноги. Шерсть у него на загривке стояла дыбом. Смыга услышал, как сзади лязгнул металл.

— Не стрелять! — Приказал он, не оборачиваясь.

Тело Крокса напружинилось, он нервно перебирал лапами по полу. И вдруг, оттолкнувшись шестью лапами одновременно, зверь в два прыжка оказался возле Смыги, и потерся боком о его ноги.

Смыга медленно, с усилием выдавил воздух сквозь плотно сжатые губы и провел горячей ладонью по влажному лбу. Услышав раскатистый, вибрирующий звук, он улыбнулся и потрепал Крокса по голове.

-Мурлыкает, как сотня кошек, — негромко произнес кто-то из столпившихся в дверях людей.

Смыга обернулся и нашел глазами Бартенева.

-Его, действительно, нужно очень сильно любить.

* * *

Автор: Алексей Калугин. Author: Aleksey Kalugin