Авторская редакция
Разлом шестой.
Зона 45. Кипешма. 13-й микрорайон.
Мусорная свалка
Глава 1.
10 мая. Ночь.
- Следующая остановка "Тринадцатый микрорайон". Конечная.
Натужно проскрипела закрывающаяся дверь.
- Как конечная?
Косарев всполошено схватился за поручень, приподнялся с сиденья и глянул по сторонам. В салоне автобусе он остался один.
Подхватив кейс, стоявший рядом на сиденье, Сергей кинулся к кабине водителя.
- Простите! - Застучал он согнутым пальцем в закрытое окошко. - Вы сказали?..
Стекло отъехало в сторону.
- Чего?
- Вы сказали, что следующая остановка конечная?
- Точно, - кивнул шофер.
Сергею почему-то всегда было трудно общаться с человеком, лица которого он даже представить себе не мог. Голос у шофера был молодой, а вот лицо расплывалось в полумраке кабины да еще и двоилось на стекле, через которое смотрел на него Косарев.
Автобус дернулся и поехал, медленно, как-то совсем уж неуверенно набирая скорость.
Сергей бросил взгляд в сторону закрытой двери.
За окнами стеной стояла ночная тьма. Если бы не желтоватые огни, вспыхивающие порой где-то вдали, можно было бы подумать, что автобус утонул в черничном киселе.
Сергей невольно поежился, - неприятно даже представить себя пассажиром автобуса, тонущего в киселе. Да еще и едущего, как выяснилось, не в ту сторону.
- Простите, - снова склонился к окошку Косарев, - но мне сказали, что на этом автобусе я смогу доехать до вокзала.
- Точно сказали, - водитель даже не глянул на Сергея. - "Тринадцатый микрорайон" - это на самом деле это кольцевая. Понимаешь? - Водитель поднял правую руку и пальцем нарисовал в воздухе круг. Как символ всеобъемлющей пустоты. - Я там разворачиваюсь и еду в обратную сторону. Как раз к вокзалу.
- Понимаю, - Косарев успокоился. - Это я как раз понимаю. Не понимаю, почему мне не посоветовали сразу сесть в автобус, идущий в обратную сторону?
- Потому что его нет, - ответил водитель. - Мой последний на линии. Во сколько у тебя поезд?
- В три-двадцать одну, - безразлично, глядя в темноту за окном, произнес Сергей.
Главное он узнал и продолжение беседы было ему уже не интересно.
- Московский, - сделал абсолютно правильный вывод водитель. - Успеешь, - он посмотрел на часы. - Сейчас только половина первого.
- Успею, - согласился Косарев.
Он сел на сиденье прямо за кабиной водителя, поставил кейс к окну и приготовился ждать, когда, наконец, автобус доползет до Тринадцатого микрорайона, развернется и покатит обратно, в направлении вокзала.
Что это вообще за местно такое, Тринадцатый микрорайон? И зачем туда ехать, если других пассажиров в автобусе все равно нет Развернуться, что ли, негде?
Сергей приблизил лицо к темному стеклу и ладонями прикрыл с боков глаза от тусклого света в салоне. Нет, все равно ничего не было видно. Зато трясло и подбрасывало автобус так, будто ехал он не по асфальтовому шоссе, а по заброшенному проселку.
Интересно, сколько еще до этого Тринадцатого микрорайона, подумал Сергей. Может быть, есть время вздремнуть? А то ведь целый день на ногах, пообедать толком не успел. Нужно только попросить водителя посигналить, когда к вокзалу подъезжать будет.
Внезапно автобус резко наклонился вперед. Движение его замедлилось. Мотор заревел, вроде как, с обидой даже, протащил как на волнах раскачивающуюся из стороны в сторону машину еще несколько метров и заглох.
Сергей одной рукой ухватился за ручку кейса, другой - за поручень. Он попытался подняться, но автобус начал заваливаться на левый борт, и Косарев снова упал на сиденье.
- Что случилось? - крикнул Сергей, в надежде, что водитель услышит.
- А черт его знает! - ответил тот.
Автобус снова качнуло из стороны в сторону.
- Мы стоим или?.. - Сергей умолк на середине фразы.
В самом деле, какое еще могло быть "или"?
Заскрипев, открылась передняя дверь.
Косарев бросился было к ней, но замер, увидев, что ступени заливает темно-коричневая жижа.
Из кабины высунулся водитель. Молодой парень, должно быть, Сергею ровесник.
- Ух ты! - Только и сказал он взглянув на то, что происходило в дверях.
Жижа между тем поднималась вверх, заливая ступеньку за ступенькой.
Водитель выскочил из кабины, держа в одной руке сумку на ремне, вроде армейского планшета, в другой – джинсовую куртку. Ухватившись за поручень, он выглянул за дверь и смачно выругался.
- Попали, - сказал он, глянув на единственного пассажира.
- Куда? - Испуганно выдохнул Косарев.
- К черту на рога, - более чем определенно ответил шофер.
Коричневая жижа потекла по полу салона.
Глядя на нее, Сергей попятился назад.
Водитель присел на корточки и потрогал жижу пальцем.
- Горячая, - сообщил он. - Да не бойся ты, - добавил водитель, заметив, как побледнело лицо пассажира. - Это ж грязь обыкновенная.
- Грязь? - Растерянно повторил Сергей.
То что происходило, никак не вязалось в его представлении с таким простым и обыденным понятием, как "грязь".
- Грязь, - авторитетно заверил его водитель. - Только ее очень много.
Под днищем автобуса что-то не то ухнуло, не то чмокнула, и машина просела сразу на несколько сантиметров.
- На крышу нужно выбираться, - водитель кинул вещи на сиденье и начал открывать аварийный люк.
Сергей с ужасом смотрел на свои ноги, которые уже по щиколотку были погружены в жидкую грязь. И она ведь, действительно, была горячая! Нет, подумал, Косарев, в средней полосе России такого не бывает. Это в Исландии есть горячие грязевые озера. Еще на Камчатке... Вроде бы... А здесь, в Кипешме, всего-то в десяти часах езды от Москвы...
Водитель откинул крышку люка и махнул Сергею рукой:
- Давай!
Автобус снова начал заваливаться вперед, и, чтобы не упасть, водителю с и пассажиром пришлось ухватиться за поручни.
Перебирая руками, Сергей начал двигаться в сторону открытого люка.
И в этот момент в салоне погас свет.
Это оказалось последней каплей, после которой Косарев окончательно утратил веру в реальность происходящего. Автобус, тонущий в жидкой грязи на окраине пусть и небольшого, но все же отмеченного на карте города - это мог быть дурной сон, горячечный бред, наведенный морок - да все, что угодно, только не реальность. Сергей прижался горячим лбом к холодному металлическому поручню и тихо заскулил.
- Да что ты там телишься! - Прикрикнул на него водитель. - Иди сюда, а то поздно будет!.. Кабину уже почти залило!
Перспектива утонуть в горячей грязи, пусть даже во сне, показалась Косареву не самой лучшей, и, скользя ногами по наклонному полу, перебирая руками поручни, он начал съезжать в направлении кабины водителя.
- Стой! - Поймал его за рук невидимый в темноте водитель. - Выбирайся на крышу, я тебя подсажу.
Сергей поднял голову и увидел над собой квадрат, в котором мерцали звезды.
Грязь уже доходила до колен.
Водитель забрал у Сергея кейс, помог ему забраться на сиденье и подсадил к люку.
Пока Косарев карабкался на верх, автобус еще раз как следует качнуло, после чего крен вперед выровнялся. Что было весьма кстати, иначе бы Сергей съехал с крыши. Но при этом машина начала быстро погружаться в жидкую грязь. Что было совсем неприятно.
Оказавшись на крыше, Косарев принял кейс и вещи водителя, после чего тот и сам, не мешкая, вылез из тонущего автобуса. Потопав, чтобы хоть немного стряхнуть налипшую на брюки и ботинки грязь, он уселся на краю люка, скрестив ноги по-турецки.
- Ну и попали мы с тобой, - сказал он, обращаясь к Сергею.
При свете луны и звезд, Косарев мог различать в темноте фигуру водителя, но не видел выражения его лица. Однако, ему показалось, что водитель улыбнулся, а может быть, даже подмигнул ему.
- Вы находите наше положение забавным? - процедил сквозь зубы Сергей.
Он и сам не понимал, злость в нем играет или испуг. Скорее всего, и то и другое. А, может быть, что-то третье, чему он названия не мог дать, поскольку никогда прежде не оказывался в ситуации, вроде нынешней.
Чужой город. Ночь. Тонущий в грязи автобус…
Бред!
Хотя, расскажи кому пару лет назад про то, что Старая Москва окажется затопленной, тоже ведь никто не поверил бы.
Водитель встал на четвереньки, подполз к краю крыши, щелкнул зажигалкой и посмотрел вниз.
- Смешно будет, когда грязь поднимется выше крыши автобуса, - сказал он.
- Много осталось? - спросил Косарев, которому их положение вовсе не казалось забавным.
Сам он почему-то не хотел видеть, что происходит за бортом тонущего автобуса. Может быть, боялся, что это окончательно подорвет его веру в реальность?
- Примерно полметра, - водитель погасил зажигалку и вернулся на прежнее место. - Чего стоишь-то? - Снизу вверх глянул он на Косарева. - Садись. Или не находился за день?
- Да какое там, к черту, "садись"! - взорвался Сергей. - Какое, на фиг, "садись"? Мы же тонем!
Водитель наклонил голову к плечу. Внезапный эмоциональный всплеск товарища по несчастью вызвал у него неподдельный интерес.
- И что? - спросил он.
- Нужно что-то делать! - взмахну руками Сергей.
- Есть конкретные предложения?
Сергей выхватил из кармана мобильник. Нажал кнопку снятия блокировки. Сети не было.
- Проклятие!
Сергей принялся размахивать телефоном над головой, надеясь поймать сеть.
Глядя на него, водитель тоже достал из кармана мобильник
- Мой тоже не ловит, - сообщил он.
Косарев в отчаянии обхватил голову руками.
- Давай-ка, садись, - водитель похлопал ладонью по гулкой крыше. - Подумаем, что делать.
Косарев обреченно вздохнул и уселся по другую сторону люка.
- Как тебя зовут-то? - спросил водитель.
- Сергей, - ответил Косарев. - Сергей Леонидович Косарев.
- Ну, а я - Володя, - представился водитель. – Фамилия Шумилов. И давай, если не возражаешь, сразу на "ты".
Косарев безразлично дернул плечом. Какая разница, если этот Володя "тыкал" ему с самого начала. Видно, у всех водителей манера такая.
- Ты, Сережа, как я понимаю, приезжий?
- Ну и что с того? - Косарев ударил кулаком по крыше автобуса.
Крыша гулко ухнула в ответ.
- Да ничего, - развел руками Володя. - Я просто разговор пытаюсь завести. Нам ведь тут сидеть еще часов пять, а то и поболе.
- Это как же ты высчитал?
- Сейчас без десяти час. Светает в шесть. Как рассветет, увидим, куда это мы влетели. Если сможем, выберемся сами. Нет - придется людей ждать. А они раньше семи точно не появятся.
- А если автобус к тому времени полностью утонет?
- Ну, в нас еще и собственный рост есть. Хотя... – Володя склонился над люком и снова щелкнул зажигалкой. – Грязь поднялась совсем немного, - сообщил он. - Но, по-моему, она горячей становится.
Склонившись над люком, Сергей почувствовал, как в лицо ему пахнуло горячим, смрадным испарением.
- Гадость какая! - Зажав нос ладонью, отшатнулся назад Косарев. - Что это такое?.. Мы что, сбились с пути?
- Смеешься? - с обидой в голосе спросил Володя. - Я это место сегодня семь раз проезжал, туда и обратно. Лужа здесь была. Большая, но неглубокая.
- А сейчас что?
- Ты у меня спрашиваешь?
- А у кого же еще? Ты здесь каждый день ездишь, а я вообще первый раз в вашем городе.
- Да, на поезд ты теперь опоздаешь, - с сочувствием покачал головой Володя.
- Черт с ним, с поездом, - Сергей плюнул в раскрытый люк. – Новый билет куплю. Лишь бы выбраться отсюда.
- Ну, конечно, выберемся, - заверил его Володя. - Как же иначе?
Сергей посмотрел по сторонам. Темнота. Ни единого огонька во мраке. Ни проблеска. Только луна и звезды над головой.
- Место какое-то глухое, - зябко передернул плечами Косарев. - На город не похоже.
- Тринадцатый микрорайон, - произнес Володя так, словно это все объясняло.
- Здесь что, никто не живет?
- Ну, можно и так сказать, - Володя накинул на плечи джинсовую куртку, достал из кармана сигарету и, щелкнув зажигалкой, прикурил. - Когда рассветет, сам увидишь, что это за место. Говорят, что лет двести, а то и поболе тому назад здесь было кладбище. Потом, уже перед самой революцией, кладбище, ну, вернее, то, что от него осталось, срыли, а на его месте устроили городскую свалку. Сто с лишним лет сюда свозили мусор со всего города, прессовали и укладывали ряд за рядом, один слой на другой, - демонстрируя, как именно складировался городской мусор, Володя сделал несколько круговых, горизонтальных движений раскрытой ладонью, как будто что-то приглаживал. - Наверное, если до самых нижних слоев докопаться, много интересного найти можно. В историческом плане. Да только археологическими изысканиями заниматься никто не стал. Два года назад какая-то частная строительная контора взялась построить на месте свалки жилой район. В плане, так сказать, муниципальной застройки.
- А мусор как же? - Поинтересовался Косарев.
- С мусором, понятно, нужно было что-то делать, - Володя затянулся в последний раз и кинул окурок в открыты люк. - Поначалу хотели все на своем месте оставить. Засыпать мусорные завалы сверху песком, выровнять, затем чернозема привезти, деревьев, кустиков, травки понасадить и среди всего этого благолепия начать строительство. Но какой-то из комитетов этот проект утверждать отказался напрочь. Тогда решили мусор убрать.
- И куда же убрали залежи мусора, накопившегося за сто лет? - Удивился Косарев.
- Вот то-то и оно, что некуда оказалось, - кивнул Володя. - Но строители техники понагнали и небольшую площадку на краю свалки всеж-таки расчистили. Видно, задумка у них была такая: сначала пару-тройку домов на краю свалки построим, квартиры продадим, вот и будут деньги на то, чтобы новую площадку под строительство расчистить. А, вот не получилось! – Володя хлестко ударил ладонью о ладонь. - Поначалу-то вроде как все нормально двигалось. Даже автобусный маршрут к строящемуся микрорайону протянули. Но когда первый дом уже был закончен, и два других кверху тянуться начали, вышла у фирмачей какая-то затыка. В чем там дело было, точно не знаю. Кто-то говорит, что строительная фирма подзалетела на каких-то финансовых махинациях, и хозяева ее вместе с деньжатами быстренько за кордон слиняли. По другой версии, строительство Госсанэпидемнадзор запретил. Вроде как нашли на месте свалки какую-то гадость, с человеческой жизнью несовместимую. Но лично я думаю, что ерунда все это. Были бы у фирмы деньги, так и до врачей бы им никакого дела не было. Одним словом, весь Тринадцатый микрорайон - это один новенький девятиэтажный дом и два незаконченных каркаса. Которые, скорее всего, никто уже достраивать не станет, потому что по решению городских властей с завтрашнего дня даже автобус до тринадцатого микрорайона ходить не будет. Мой рейс сегодня последний был. И вот, надо же, так вляпался.
Последнюю фразу Володя произнес не с обидой, не с горечью, не с досадой даже, а совершенно спокойно, просто констатируя факт. Ну, вляпался, мол, и вляпался - с кем не бывает?
У Косаревы мысль работала в ином направлении.
- Но, если здесь никто не живет, значит и помочь нам никто не сможет, - Сергей вновь почувствовал признаки приближающейся паники, которые почти сошли на нет, пока он слушал Володин рассказ. - А если так, - произнес он совсем уж упавшим голосом, - значит мы утонем в жидкой, горячей грязи.
Ужасная перспектива, что и говорить.
Сергей прикрыл глаза, пытаясь мысленным взором углядеть золотистый пляж с набегающими на песок прозрачными синими волнами. Но даже с опущенными веками он видел вокруг себя только грязь. Черную, вонючую, горячую - почему, черт возьми, она еще и горячая? - грязь.
- Нет, люди здесь живут, - спокойно возразил ему Володя. - Их просто немного, человек двадцать. Все больше пожилые - спят уже давно. Зато просыпаются рано.
- И что же, мы с утра пораньше орать начнем?
- Посмотрим. Может, кто из дома выйдет. Тогда и орать не придется.
Какое-то время они сидели молча.
Володя снова закурил. Предложил сигарету Сергею. Но Косарев отказался. Он вот уже год, как бросил курить, и пока не видел достаточно веской причины начинать это дело заново.
- Сколько времени? - спросил Косарев.
Володя щелкнул зажигалкой и посмотрел на часы.
- Половина третьего.
- А что за бортом?
Володя приподнялся и наклонился над люком.
- Прибывает, - сказал он. - Но медленно. Если будет продолжаться в том же темпе, до утра дотянем.
- Должно же быть у этой ямы дно, - недовольно буркнул Сергей.
- Должно, - согласился Володя. - Но может и не оказаться.
- Это как же? - Не понял Косарев.
- Откуда здесь взялась эта яма?
- Не знаю.
- Ну, вот.
Что означало это "вот", Сергей не понял. Но решил не уточнять.
Володя и сам не знал ответа на свой вопрос. Но от природы ему был свойствен оптимистичный взгляд на все, что происходило вокруг. Еще в детстве, когда он расстраивался по поводу полученных в школе плохих отметок, дед говорил ему, "Запомни, Вовка, если расстраиваться из-за всякой ерунды, то эдак свихнуться можно". После чего дед поднимал кривой указательный палец с пожелтевшим от табака ногтем и многозначительно изрекал: "Мир устроен сикось-накось". Тогда Володя еще не понимал, что такое "сикось-накось", но дедова философия ему нравилась, потому что была проста и могла объяснить практически все, включая законы дарвинизма, теорию относительности Эйнштейна и принцип Паули. А со временем он и сам смог убедиться в том, насколько прав был дед в своих выводах по поводу основ мироздания.
- Ты сам-то по какой нужде к нам прибыл? - спросил Володя у грустно притихшего товарища по несчастью.
- В командировку, - ответил Сергей, не поднимая головы. - Всего на один день.
- В командировку, говоришь, - Володя озадаченно потер подбородок. - А что за дело, если не секрет?
- Да какой там секрет, - вяло махнул рукой Косарев. - Я в проектном бюро работаю. Привез документацию, которую мы для вашей фабрики подготовили. "Главстальнефтьбумпластик", - знаешь такую?
- А то, как же. Это у нас главное предприятие в городе. Вернее, последнее из тех, что осталось.
- Слушай, - Сергей решил задать вопрос, который интересовал его с тех самых пор, как он побывал на фабрике. - А что эта ваша "Главстальнефтьбумпластик" выпускает?
Володя озадаченно поскреб затылок. Вопрос оказался совсем не так прост, как полагал Косарев.
- Понятия не имею, - покачал головой Володя. - Даже не задумывался никогда над этим. Но раз работает, значит что-то же выпускает. Верно?
- По-разному бывает, - ушел от прямого ответа Косарев.
Ему-то как раз доводилось видеть огромнейшие предприятия, которые работали на полную катушку, скрипя, гремя и коптя небо дымом, но при этом ничего не выдавая на выходе. Какой в этом был смысл? А никакого. Ну, почему, скажите на милость, во все нужно непременно искать какой-то смысл. Вот птаха села на ветку и зачирикал. С чего бы вдруг? А, просто так!
Темы для разговоров между двумя незнакомыми людьми, волею случая оказавшимися вместе, оказались исчерпаны. Можно было, конечно, поговорить о погоде, но это было бы уже слишком. Все равно, что обсуждать меню ресторана "Пекин", находясь одиннадцатые сутки после кораблекрушения на плоту в открытом океане, без руля и ветрил, и даже без компаса.
Володя еще время от времени курил, а Сергею так и вовсе нечем было заняться. Если бы у него была зажигалка, он мог бы заглядывать в люк, чтобы проверять, высоко ли поднялся уровень затопившей автобус грязи. Но зажигалка была у Володи, и он каждый раз, прикурив, глядел вниз. Обычно после этого он ничего не говорил. А Сергей ни о чем не спрашивал. Таким образом можно было поддерживать иллюзию неизменности "статус кво".
Но, как долго это могло продолжаться?
* * *
Глава 2.
10 мая. Утро.
Когда небо начало светлеть, Сергею стало казаться, что крыша автобуса едва заметно кренится назад. Он сказал об этом Володе, который тотчас же поднялся на ноги, прошелся по крыше из конца в конец и сказал, что, да, автобус, действительно, заваливается назад.
Еще через полчаса стало светло настолько, что попавшие в ловушку пассажир и водитель автобуса смогли воочию оценить уровень постигшей их беды.
Тринадцатый микрорайон располагался на участке земли в форме полумесяца с почти смыкающимися кончиками рогов. По всему внутреннему периметру тянулась стена спрессованного десятилетиями мусора, при одном лишь взгляде на которую в памяти всплывали воспоминания о древних мегалитических постройках, вроде Египетских пирамид, Баальбекской платформы или Великой Китайской стены. Несмотря на то, что для создания этого колосса были использованы тысячи различных материалов, которым человеческие руки придали самую причудливую форму, стена казалось монолитной. Незыблемой. Казалось, ни время, ни стихии были не властны над нею. Основание ее, должно быть, на несколько метров уходило в землю, а вершина метров на семь-восемь возносилась над крышей единственного достроенного дома в девять этажей.
Когда Сергей как следует рассмотрел это восьмое чудо света, созданное человеческими руками, у него перехватило дыхание. От восторга при мыле о всесокрушающей силе человеческого разума, а может быть от ужаса при осознании того, что содеяно сие было существами, принадлежащими к одному с ним биологическому виду.
С городом Тринадцатый микрорайон соединял узкий проход, расположенный в том самом месте, где рога полумесяца почти сходились вместе. Посреди него-то как раз и застрял рейсовый автобус, с сегодняшнего дня уже снятый с маршрута. А застрял он потому, что там, где прежде пролегала мостовая, от края и до края, разливался поток жидкой грязи, на поверхности которого то и дело вспучивались и с омерзительным чмоканьем лопались влажные, липкие пузыри.
- Не хило! - присвистнул Володя, оценив обстановку. - В жизни столько грязи за раз не видел!
Старенький автобус был не в состоянии перепрыгнуть залитый грязью участок шириной метров в шесть-семь, отделявший его от обломанного, точно плитка шоколада, края асфальтового покрытия, с которого он съехал в провал. А это означало, что процесс размывания грунта продолжался и после того, как автобус начал тонуть в жидкой грязи. С той стороны, где находились дома, расстояние до заасфальтированного участка дороги было поменьше, метра три. Но для людей, оказавших на крыше автобуса, это было все равно, что от Земли до Луны.
- Давай-ка, переберемся вперед, - предложил Володя, когда автобус накренился на столько, что задний скат крыши оказалась вровень с грязевой поверхностью.
Сергей посмотрел на часы. Начало седьмого.
- Когда же народ проснется? - подумал он вслух.
- Первый автобус подъезжает к остановке "Тринадцатый микрорайон" в семь-восемнадцать, - ответил Володя. – Обычно его уже ждет один студент-очкарик.
- А где остановка? - Сергей посмотрел по сторонам, надеясь увидеть павильон или хотя бы вывеску.
- Да потонула она, Сережа, - с чувством произнес Володя.
- К началу восьмого и мы, на фиг, потонем, - уверенно заявил Косарев.
- Ну, может, еще и не потонем, - попытался оспорить столь безапелляционно сделанное заявление Володя.
- Мы уже сейчас тонем! - Сергей ткнул пальцем в грязь, которой оставалось подняться всего на семь-восемь сантиметров, чтобы залить задравшийся кверху передний край крыши. - Пора на помощь звать!
- Нет, - помотал головой Володя. - Пока не стоит. Люди спят еще. Представляешь, какое у тебя было бы настроение, если бы с утра пораньше тебя разбудили истошные крики двух идиотов: Помогите! Тонем!
- Но мы действительно тонем!
- Да, вот только никто кроме нас не знает, как можно утонуть на суше.
На это Сергей не нашел что возразить. Действительно, глупая ситуация.
- Что ты будешь делать, когда мы отсюда выберемся? - спросил Володя.
- Отправлюсь на вокзал и куплю билет на ближайший поезд до Москвы, - недовольно буркнул в ответ Сергей.
- Позвонить надо домой, чтобы не беспокоились, - напомнил Володя.
- Я живу один, - Сергей по-прежнему смотрел в сторону. Хотя там и не было ничего интересного. - Мать знает, что я часто по командировкам мотаюсь… Мы, бывает, по полгода друг другу не звоним.
- А на работе?
- Я работаю по договору. Не сделал свое дело, значит деньги не получил. Вот и все. Искать, точно, никто не станет. Вот если бы я документацию на фабрику передать не успел, тогда бы другое дело.
- У меня примерно та же ситуация, - уныло кивнул Володя. - Не явился на работу - рассчитают без выходного пособия и будь здоров.
- Зато автобуса, наверное, хватятся, - усмехнулся Сергей.
- Вряд ли, - с сомнением покачал головой Володя. - Машина старая, ломается без конца. В автопарке решат, что на ремонт поставили. А через полгодика и вовсе спишут. Чего искать-то, если все равно металлолом.
- Да-а, - задумчиво и грустно протянул Сергей. - Помнишь, в школе сочинения писали про лишних людей?
- А то как же, - улыбнулся Володя. - Печорин, Онегин... Хотя, по мне, так оба они...
Не закончив фразу, водитель безнадежно махнул рукой.
- Выходит, мы с тобой тоже лишние, - сказал Сергей.
Володя удивленно посмотрел на собеседника.
- Это в каком таком смысле?
- А в таком, что, исчезни мы, и никто нас даже искать не станет. Никому мы не нужны. А значит - лишние.
- Не-е, - несогласно покачал головой Володя. - Мне такое определение не нравится.
- Ну, нравится, не нравится... - Косарев развел руками. - Придумай другое.
- Лишние...
Володя озадаченно поскреб ногтями щеку. Достал из кармана сигарету. Закурил. Быть может, подумав как следует, он и в самом деле придумал бы какое-нибудь новое, не столь затертое и не такое обидное определение для людей, чей социальный статус не соответствовал той пользы, которую они приносили обществу. Не столько даже в материальном плане, сколько самим фактом своего существования. Владелец фабрике ведь не сядет за руль автобуса, чтобы утром доставить своих работников на работу, а вечером снова развести их по домам. Вот и получается, что водитель автобуса...
Не особенно плавный ход Володиных мыслей оборвался, едва хлопнула дверь подъезда девятиэтажного дома. На улице появился молодой, очень молодой человек, одетый в светло-серый костюм, в очках, с ярко-желтой сумкой на плече. Сначала он посмотрел на часы, потом на небо, как будто хотел сверить ход механизма с положением восстающего над гигантской мусорной кучей солнца, и не спеша направился туда, где по словам Володи, еще вчера вечером находилось автобусная остановка. Людей, сидящих на крыше утонувшего в грязи автобуса, он как будто не замечал.
- Эй! - поднялся на ноги Володя.
- Эй! - вскочил следом за ним Сергей.
- Мы здесь!
- Здесь мы!
- Помогите!
- Помогите нам!
Молодой человек остановился и в немом изумлении уставился на едва не приплясывающую от нетерпения парочку.
Должно быть, от резких толчков, автобус снова начал погружаться в грязь. Медленно, но конкретно.
- Да быстрее же! - замахал руками Сергей.
- Ты что, не видишь, мы же тонем! - вторил ему Володя. – Не стой, как истукан! Позови кого-нибудь, если сам не знаешь, что делать!
На шум распахнулось окно на втором этаже.
- Что за крики? – хрипло просипел выглянувший в окно старик.
- Да, вот, - смущенно и робко указал на попавших в ловушку молодой человек. - Люди тонут.
- Как это тонут? - недовольно заворчал старик. - Где?
- Да, вот же... - молодой человек пристально и очень внимательно посмотрел на Сергея с Володей, словно хотел удостовериться, что они ему не мерещатся. - В луже…
- В луже тонут? - повторил недоверчиво старик.
- Да какая это, на фиг, лужа! - возмущенно заорал Володя. - Тут кипяток вокруг! Ежели не утонем, так сваримся! Делайте же что-нибудь! Доски притащите, что ли!
- Не ори! - строго осадил Володю пенсионер со второго этажа. - Ща спущусь, посмотрю, что там у вас.
Окно захлопнулось.
Обеими руками прижимая сумку к животу, молодой человек стал медленно приближаться к участку, где властвовала стихия.
- Ну, что? - раскинул руки в стороны Володя. - Оценил обстановочку?
- Простите, - негромко произнес молодой человек. - А где же теперь автобусная остановка?
- Нет ее, - махнул рукой Володя. - Утонула, на фиг!
- А как же тогда автобус?..
- Вот он, автобус! - Володя подпрыгнул и стукнул каблуком по крыше автобуса. В ответ на что жидкая грязь поднялась еще на полсантиметра. Так казалось, хотя на самом деле это автобус погружался в грязь. - Тоже утонул, вместе с остановкой! И другого уже не будет!
- Почему?
- Сняли маршрут! Никому ваш Тринадцатый микрорайон не нужен!
Молодой человек озадаченно сжал пальцами подбородок.
- Да, но до следующей остановки километров десять...
- Тринадцать, - уточнил Володя. - Дотопать, конечно, можно, но ты не очень-то обнадеживайся. Прежде чем на дорогу выйти, тебе предстоит горячий грязевой разлив переплыть. Или перепрыгнуть… Ты, часом, не чемпион по прыжкам в длину?
- Нет, - качнул головой молодой человек. - Я студент.
- Ну, раз так, - развел руками Володя, - считай, студент, что у тебя академический отпуск.
- У меня зачет, - уточнил студент.
- Завалил, - безнадежно махнул рукой Володя.
Студент спорить не стал.
Из подъезда бодрым шагом вышли пятеро человек, возглавляемые горластым стариком со второго этажа. Чуть погодя из-за угла дома выбежала девушка в синем платье и присоединилась к группе.
Команда жильцов подошла к обломанному краю асфальтового покрытия.
- Это что ж такое делается? - Озадаченно сдвинул брови старик со второго этажа, разглядывая поток булькающей грязи у себя под ногами.
Другой пожилой мужчина в темно-малиновом домашнем халате присел на корточки, достал из кармана карандаш и сунул не заточенный конец в грязь. Затем вытащил и понюхал. Поморщился недовольно.
- Эй! - хлопнул в ладоши Сергей. - На нас обратите внимание!
- А вы кто еще такие? - строго посмотрел на Володю с Сергеем старичок с военной выправкой, одетый в синий китайский спортивный костюм.
- Я - водитель автобуса, - представился собравшимся Володя. - А это, - указал он на Косарева, - пассажир.
- Мы тут всю ночь сидим, - пожаловался Сергей.
- То есть, автобус утонул? - уточнил бывший военный.
- Конечно, утонул, Гелий Петрович, - ответил ему мужчина в халате. - Не улетел же.
- А я не у вас спрашиваю, Лев Иммануилович, - гордо вскинул подбородок Гелий Петрович. - Пусть вот они, - жест в сторону тонущих, - мне и ответят.
- Да боже ж ты мой! - в отчаянии схватился за голову Володя. - Вы что, не видите, мы ведь потонем скоро!
- Вытащите нас отсюда, и мы ответим на все ваши вопросы! - поддержал товарища по несчастью Сергей.
- А ведь верно, - кивнул старик со второго этажа. - Спасать ребят надо.
- Так! - Хлопнул в ладоши Гелий Петрович. - Студент, - пальцем указал он на молодого человека, - бросай портфель и дуй в подвал второго дома. Там доски есть. Тащи самую длинную.
- Я один не донесу, - тихо произнес студент, посмотрел на девушку в синем платье и покраснел.
- Возьми с собой Олега Игоревича, - распорядился Гелий Петрович.
- А почему я! - возмутился старик со второго этажа. - Ответьте, Гелий Петрович! Почему я?
- Да прекратите вы! - прикрикнул на брюзжащих стариков Косарев. И, когда они, умолкнув, разом посмотрел на него, тихо добавил: - Сходите же, наконец, кто-нибудь за досками.
Студент поставил сумку на асфальт и пошел в сторону недостроенного дома. За ним, что-то недовольно ворча себе под нос, потопал Олег Игоревич.
Из подъезда жилого дома вышли еще трое человек.
- Интересно, откуда здесь столько грязи? - Задумчиво произнес один из оставшихся возле разлива пенсионеров. - Вчера ведь только лужа небольшая была. Вы не знаете? - посмотрел он на Володю с Сергеем.
- Понятия не имею, - развел руками Володя. - Лучше примите-ка пока вещички.
Он размахнулся и кинул на асфальт свою сумку, следом за которой последовал кейс Косарева.
- А документики у вас имеются? - поинтересовался подозрительный Гелий Петрович.
- А что, если нет? Вы нас к себе, на твердую землю, не пустите?
Гелий Петрович кашлянул в кулак.
- Бдительность никогда не бывает лишней. Сами знаете, какое сейчас время...
- Какое? - Поинтересовался Косарев.
- Какое, какое... - страшно вытаращив глаза, забухтел Гелий Петрович. - Смутное, вот какое!
Вернулись Олег Игоревич со студентом.
Толкаясь и мешая друг другу, старики и примкнувшая к ним довольно бойкая бабуля, которую, как позднее выяснилось, именовали Марией Тимофеевной, принялись пристраивать принесенную доску.
Усердия и стараний было проявлено много, но доска все равно оказалась на двадцать сантиметров короче требуемой длины.
- Так! - выпятил грудь Гелий Петрович. - Немного оттянем доску назад, так, чтобы конец ее уверенно лежал на асфальте.
- А толку-то? - сплюнул на асфальт Олег Игоревич.
- На доску сядет самый тяжелый из нас, - заявил Гелий Петрович.
- Стало быть, вы, Гелий Петрович, сами и сядете? - вкрадчиво поинтересовался Виктор Николаевич.
- Почему я? - искренне удивился Гелий Петрович. - У нас Мария Тимофеевна имеется.
Все посмотрели на бабулю.
Мария Тимофеевна подтянула кончики платочка и, вскинув подбородок, по-комсомольски задорно выкрикнула:
- Ради общего дела я согласна!
- Ну, посадим мы Марию Тимофеевну на один конец доски, и что дальше? - спросил у Гелия Петровича Олег Николаевич.
- А дальше парни, - Гелий Петрович взглядом на потерпевших указал, - на другой конец доски прыгнут. По очереди, разумеется.
- Ничего не выйдет, - мрачно объявил студент.
- Это почему же? - с вызовом глянул на него Гелий Петрович.
- Закон физики, - развел руками парень. - Противоположный конец рычага гораздо длиннее получается, а значит Мария Тимофеевна не сможет удержать его в равновесии.
- Н-да, - задумчиво изрек Лев Иммануилович. - Пожалуй что, Саша прав.
- Ну так притащите другую доску! - не потребовал, а взмолился Сергей.
- Другой нет, - с сожалением развел руками Олег Игоревич. - Мы с Сашком самую длинную выбрали.
- У меня в магазине стремянка есть, - неуверенно и робко произнесла молчавшая все это время девушка в синем платье. - Большая. Может быть, если ее разложить, так и достанет?
- Стремянку сюда! - тут же скомандовал Гелий Петрович.
- Вот вы и идите! - с вызовом бросил в ответ ему Олег Игоревич. - Я уже доску принес.
- Что ж, - Гелий Петрович, будто военный китель, одернул на себе спортивную куртку. - Если добровольцев нет... - он обвел всех собравшихся укоризненным взглядом. - Идемте, Олечка.
- Я тоже с вами, - сказал студент Саша и покраснел.
- Вперед, - махнул рукой Гелий Петрович и, возглавив шествие, затопал в сторону жилого дома.
Оставшиеся на краю грязевого разлива жители Тринадцатого микрорайона то с сочувствием смотрели на Сергея с Володей, то с интересом, оценивающе - на участок автобусной крыши, остававшийся у них под ногами, который съеживался буквально на глазах, будто пресловутая шагреневая кожа. А Мария Тимофеевна еще и протяжно охала время от времени, что окончательно придавало всему происходящему траурный мотив. Казалось, никто уже не верил, что несчастных удастся переправить на твердую землю. Кроме самих несчастных, разумеется. Человек способен верить в спасение, даже когда видит перед собой разинутую пасть льва. Кто знает, может быть у зверя сегодня просто дурное настроение, не выспался, утром встал не с той ноги, вот и рычит себе почем зря. Хотя подобный оптимизм чаще всего весьма скоротечен.
По-счастью, отправившуюся за стремянкой компанию ждать долго не пришлось. Они вернулись, неся с собой раскладную металлическую лестницу, на одной половине которой имелись широкие ступени, другая же служила просто для опоры. Отсоединив крепеж, соединявший обе части стремянки, пенсионеры разложили ее на асфальте и стали двигать в сторону крошечного островка, оставшегося на месте затонувшего автобуса. И, - о, радость! - длинны лестницы оказалось достаточно для того, чтобы один ее конец удалось уложить на все еще выглядывающий из грязи край автобусной крыши, другой же при этом уверенно упирался в асфальтовое покрытие.
Первым, руками и коленями опираясь на две горизонтальные перекладины, перебрался на твердую почву Сергей.
Володя проделал то же самое боле элегантно, оставаясь в вертикальном положении.
Едва спасенные оказались на суше, как их тут же принялись радостно хлопать по плечам и спином и говорить какие-то добрые слова. Наверное, примерно так же в свое время встречали снятых с льдины челюскинцев. А Сергей с Володей так же себя и чувствовали.
И вдруг, в минуту полнейшего разгула всеобщего счастья, громко запричитала Мария Тимофеевна:
- Ой, да вы только гляньте, люди добрые! Вы гляньте только!
Все разом посмотрели на бабушку. Затем перевели взгляды туда, куда указывал ее палец.
Горячая жидкая грязь полностью поглотила автобус, которому и без того уже не суждено было ходить маршрутом до остановки "Тринадцатый микрорайон".
Почти мгновенно произошло всеобщее отрезвление.
Стремянку, пока она еще не утонула, выволокли из грязи, кое-как почистили и с благодарностью вернули Ольге. Помочь ей донести лестницу до магазина пообещал Саша.
А что же дальше?
Дальнейшее требовало осмысления того, что произошло.
- Что сие означает? - сурово сдвинул брови Гелий Петрович.
- Вы у меня спрашиваете? - криво усмехнулся Володя.
- Хорошо, поставим вопрос иначе, - не стал проявлять настойчивость Гелий Петрович. - Как вы оказались в этом грязевом потоке?
- Я водитель автобуса, - ответил Володя. - А Сергей ехал в этом автобусе.
- В каком еще автобусе? - спросил Виктор Николаевич.
- В том самом, с крыши которого вы нас сняли!
Пауза!
Все удивленно, а кто-то немного растерянно, смотрят на растекающуюся грязь.
- Вы хотите сказать, - медленно произнес Лев Иммануилович, - что там, - он указал пальцем в центр грязевого озера, - утонул целый рейсовый автобус?
- Именно, - подтвердил Володя. - И автобусная остановка в придачу.
- Но это же черт знает что такое! - возмущенно всплеснул руками Олег Игоревич.
- Абсолютно с вами согласен, - кивнул Сергей. - Я, между прочим, из-за этого безобразия, на поезд опоздал.
- Бедненькие, - тихо ахнула Мария Тимофеевна. - Вы что ж, всю ночь тут так и сидели?
- Ночью было еще страшнее, - честно признался Сергей. - Потому что не видно было ничего вокруг.
Словно в подтверждении его слов с противоположного берега грязевого разлива обрушился приличный кусок земли с асфальтовым покрытием на ней. Ширина проема, отделяющего злосчастный Тринадцатый микрорайон от города Кипешма, а заодно и от всего остального мира, и без того уже превышавшая десять метров, имела явную тенденцию к росту.
- Нечего здесь торчать, - засуетилась Мария Тимофеевна. - Идемте-ка, - она подхватила спасенных под руки и повела их к дому. - Я вчера пирогов напекла, с капусткой, с лучком, с яичками. Чайку с пирожками попьете, а потом спать вас уложим.
- Простите, - на ходу обратился к сердобольной старушке Володя. - А позвонит от вас можно? Я ведь с рейса не вернулся...
- А нету у нас телефонов, - ответила Мария Тимофеевна. - Не подвели еще линию. И телевизоры тоже не работают. Хорошо еще что электричество и горячая вода есть.
- Может быть, у кого-нибудь есть мобильник? - посмотрел на сопровождавшую их группу пенсионеров Володя. - Вы не волнуйтесь, я заплачу… А то мой здесь сеть не ловит.
- Мобильники со вчерашнего вечера не работают, - сказала девушка Оля. – Сеть, как исчезла, так и не появляется.
-Я даже с крыши дома звонит пыталась, - сказал студент Саша. - Ничего не выходит.
- Господи, - остановился вдруг Сергей. - Выходит, мы надолго здесь застряли?..
- Верно, - утвердительно наклонил голову Гелий Петрович. - Поскольку связи с внешним миром нет, нужно оставить кого-то дежурить возле грязевого провала. Как автобус рейсовый приедет, нужно его сразу за помощью отправить. Чтобы, понимаешь, спасатели мосты навели...
- Не будет автобуса, - перебил его Володя. - С сегодняшнего дня маршрут до остановки "Тринадцатый микрорайон" отменен.
Теперь уже остановились все. И так получилось, должно быть, по чистой случайности, хотя, может быть, и нет, что жители Тринадцатого микрорайона обступили с разных сторон двух молодых людей, которых только что спасли от неминуемой гибели. Вид у них при этом был такой, будто теперь они готовы были сами учинить над ними расправу.
- Так, значит, - негромко и медленно, почти зловеще произнес Виктор Николаевич. - Выходит, мы уже никому не нужны?.. Нет никому до нас никакого дела?
- Можно подумать, только мы одни, - криво усмехнулся Лев Иммануилович.
- Это на что же вы намекаете, Лев Иммануилович? - подозрительно прищурился Гелий Петрович.
- Да не на что я не намекаю, Гелий Петрович, - Лев Иммануилович устало, протяжно вздохнул. – Я констатирую факт.
- Вперед! - прямой, как палка, рукой Гелий Петрович указал путь к подъезду. - Вы, Мария Тимофеевна, гостей наших накормите. А через полчасика поднимайтесь все вместе в двадцать четвертую квартиру. Нужно обсудить сложившуюся ситуацию.
- Обсудить-то, оно, конечно, стоит, - не стала спорить Мария Тимофеевна. - Да только ребяткам, наверное, отдохнуть нужно. Они ж, почитай что всю ночь на крыше автобуса просидели.
- Выспаться мы еще успеем, - тут же высказал свое мнение Сергей. - А подумать, что делать и как выбраться из этого места, действительно, необходимо… Я домой хочу вернуться!
- Ага, - кивнул на ходу шофер Володя. – Я тоже.
- Значит, договорились, - хлопнул в ладоши Гелий Петрович. - Через полчаса в двадцать четвертой.
* * *
Глава 3.
10 мая. День.
Пироги у Марии Тимофеевны были на диво вкусные. И чай она заваривала замечательно. Сыпала заварку в чайник, заливала кипятком, а затем ставила его под разноцветный вязаный колпак. Пока Сергей с Володей ели, баба Маша, - так Мария Тимофеевна попросила их себя называть, - рассказывала им о Тринадцатом микрорайоне и о его жильцах.
Всего в доме номер девять по улице, которой даже имя дать не успели, проживало двенадцать человек. Ольга, продавщица из расположенного в полуподвале магазина, жила у себя в подсобке. Да, вот такое получилось совпадение, - в Тринадцатом микрорайоне постоянно проживало тринадцать человек. Быть может, сочетание двух чертовых дюжин как раз и привело к тому, что район оказался отрезан от мира? Ответить на сей вопрос смогут разве что только специалисты в нумерологии и конспирологии. Мы же ничего более сказать на эту тему не можем.
Самым молодыми обитателями Тринадцатого микрорайона были уже упомянутая продавщица Ольга и студент Саша Цвеков. Остальные же - люди в возрасте, пенсионеры. Как так получилось? Да очень просто. По договору с городскими властями, фирма, строившая Тринадцатый микрорайон, должна была часть квартир в каждом доме предоставлять очередникам из расселяемых домов, давно уже определенных на снос. Когда строительство было приостановлено, очередники, рассчитывавшие поселиться в Тринадцатом микрорайоне, возмущаться начали. Мол, как так! Снова нас обманули! Да сколько нам еще ждать!
Нет проблем! Ответили им представители фирмы. Хотите заселяться - пожалуйста! Только ремонт за свой счет и никаких претензий по поводу коммунальных услуг, которых может и вовсе не быть! Те кто помоложе, подумали, подумали, да и решили, что стоит, наверное, еще подождать. А пенсионерам, что ж, хочется хоть на старости лет в своей собственной квартире пожить, пусть даже не обустроенной.
- Мы даже ордера получить не успели, - добавила Мария Тимофеевна. - Потому что городская комиссия строительство принимать отказалось. Решили, что ежели въедем, то нас уже отсюда не выселят.
Помимо отсутствия телефонов и телевизионной антенны, в доме не работал лифт. Поэтому новоявленные российские скваттеры заселили три нижних этажах. До пятого поднялся только студент Саша.
- Вообще-то, место здесь хорошее, - подытожила свой рассказ баба Маша. - Не беда, что свалка. Этому мусору без малого уже сотня лет. Дожди его вымыли, ветра выдули, время спрессовало, и теперь это уже и не мусор даже, а культурный слой, - последние два слова Мария Тимофеевна произнесла с особым значением. - Вот плохо только, что автобус отменили, - покачал головой старушка. - Магазин-то продуктовый у нас тут есть, а вот за лекарствами в аптеку, или за какой другой нуждой, все в город приходится ездить.
Посмотрев на часы, Мария Тимофеевна принялась собирать со стола чашки и блюдца.
- Пора, пора, - приговаривала она при этом. - Нехорошо заставлять людей ждать.
Мария Тимофеевна оказалась права. Когда они поднялись в двадцать четвертую квартиру, почти все были уже в сборе. Не хватало только продавщицы Оли и студента Саши. В большой комнате незаселенной однокомнатной квартиры, стены которой не были даже зашпатлеваны, стояли только стулья, принесенные участниками собрания. Два свободных стула были зарезервированы для гостей, не сказать, что почетных, но, все же, значимых. Гелий Петрович, явно претендовавший на роль председательствующего, занимал место возле балконной двери.
Как только вновь прибывшие вошли в комнату, Гелий Петрович трижды звонко хлопнул в ладоши.
- Прошу всех занять свои места!
В помещении воцарилась тишина.
Выдержав полагавшуюся по регламенту паузу, Гелий Петрович степенно кашлянул в кулак, спрятал руки за спину и молодцевато выпятил грудь.
- Полагаю, все знают, по какому поводу мы тут собрались. Если кто еще не видел грязевого провала, отрезавшего Тринадцатый микрорайон от города, позже у вас будет возможность на это полюбоваться. Ситуация, прямо скажу, критическая. Поэтому все мы должны сплотиться перед общей бедой, которая...
- Гелий Петрович, - перебил председательствующего Лев Иммануилович. – Прежде всего, следует определить, насколько серьезно наше положение.
Собравшиеся одобрительно загудели и закивали лысыми головами.
- В таком случае, я передаю слово нашим гостям, - широким взмахом руки Гелий Петрович обозначил присутствие Сергея и Володи. - Они лучше любого из нас знают, что же, собственно, произошло.
- Собственно, - поднялся со своего места Володя, - мы ничего не знаем. Кроме того, что невесть откуда взявшийся грязевой поток перерезал ведущую в город дорогу. Ширина потока более десяти метров. Глубина... Точно сказать не могу, но автобус в нем утонул. К тому же, грязь горячая.
- Думаю, я могу внести некоторую ясность в этот вопрос, - поднял руку пожилой мужчина в очках с толстыми линзами. - Поперекин Семен Семенович, - представился он тем, кто его не знал. - Пенсионер. Прежде преподавал природоведение в начальной школе. Увлекаюсь краеведением. Когда сегодня утром Гелий Петрович поставил меня в известность о том, что произошло, я покопался в своих архивах и вот что обнаружил, - Семен Семенович достал из кармана домашней курточки несколько сложенных вдвое машинописных листов, слегка пожелтевших и обтрепанных по краям. - Это документы из городского архива, который после известных событий одна тысяча девятьсот девяносто первого года, заодно с документами городской партийной организации были выброшены на помойку, откуда я их и извлек...
- Каких событий? - переспросил старичок с удивленным лицом и легким белым пушком на лысой голове.
Старичок сидел на стуле, широко разведя в стороны колени и водрузив скошенный, безвольный подбородок на рукоятку трости, которую он держал перед собой.
- Ох, да успокойтесь вы, Соломон Юрьевич, - махнул на него рукой Гелий Петрович. - Мы не о том сейчас говорим.
- А я хочу знать! - Соломон Юрьевич стукнул тростью о пол. Не очень сильно, но убедительно. - О каких именно событиях идет речь!
Гелий Петрович тяжело вздохнул и, посмотрев на остальных собравшихся, беспомощно развел руками.
Приподнявшись со своего места, сделал успокаивающий жест рукой Виктор Николаевич.
- Соломон, - обратился он к старику с тростью, - ты помнишь, в Москве на Лубянской площади, прямо перед главным зданием КГБ стоял огромный памятник Дзержинскому работы Льва Кербеля?
- Не надо держать меня за склеротика, Витя! - недовольно сдвинул брови Соломон Юрьевич. - Я все прекрасно помню!
- А помнишь Феликса, что стоял у нас на Площади Свободы? - Задал новый вопрос Виктор Николаевич.
- Еще бы я его не помнил! - Топнул ногой в мягком войлочном тапке Соломон Юрьевич.
- Тогда ты должен помнить и о том, что оба этих памятника снесли. Сначала в Москве, затем и у нас.
- Да? - Соломон Юрьевич озадаченно поднял левую бровь. - Ты серьезно это, Витя?
- Да куда уж серьезнее, - усмехнулся Виктор Николаевич.
- Выходит, Феликса на Лубянке больше нет? - Соломон Юрьевич сделал короткий жест рукой, как будто перерубая ребром ладони невидимую нить.
- Нет, - подтвердил Виктор Николаевич.
Соломон Юрьевич откинулся на спинку стула, еще шире развел в стороны колени и улыбнулся.
- Ну, так это же замечательно!
- Да, как сказать, Соломон Юрьевич. Лубянка-то все равно осталась.
Старик с тростью сдвинул брови и глубоко задумался.
- Продолжайте, Семен Семенович, - кивнул Поперекину Гелий Петрович.
- В документах, о которых я уже сказал, речь идет о речке, протекавшей прежде на месте городской свалке, - Семен Семенович положил бумаги на колено и прижал их сверху ладонью. - То есть, на том самом месте, где мы с вами сейчас находимся. Речка была небольшая, что называется, в жаркий день воробей вброд перейдет. Называлась речка Каменкой. Когда ее начали мусором засыпать, думали разольется речка и притопит малость все то дерьмо, что в нее набросали. Но случилось иное, - речка под землю ушла. Как будто и не было ее. Ну, а со временем о ней и вовсе забыли. Можно предположить, что на месте свалки, где-то ниже русла реки находилась огромная подземная пустота, куда и ушла вода из Каменки. Сейчас же она снова прорвалась наружу.
- Вот же страх-то Господень, - скрестила руки на груди Мария Тимофеевна. - Выходит, наш дом как раз над этой самой пустотой и стоит?
- Не думаю, - качнул головой Семен Семенович. - Прежде, чем начать строительство, подрядчики должны были провести геологическую разведку местности.
- Должны - еще не значит, что сделали, - ехидно заметил Соломон Юрьевич.
И тростью стукнул.
- Ваша теория, уважаемый Семен Семенович, - обратился к докладчику Лев Иммануилович, - не объясняет, почему грязь, которая, как вы предполагаете, хлынула вместе с водой из подземной пустоты, горячая. Полагаю, подземных термальных источников в наших краях нет и быть не может.
- Я могу только делать предположения, - Семен Семенович наклонил голову и зачем-то переложил бумаги с одного колена на другое. - Как известно, свалка, на которой мы сейчас живем...
- Не "на которой", а "рядом с которой"! - протестующе взмахнул указательным пальцем Олег Игоревич. - Это только бомжи живут на свалках! Я же себя к таковым не отношу!
- Дурдом какой-то, - наклонившись к уху Косарева, едва слышно прошептал Володя. - Как думаешь, мы тут заодно со всеми не свихнемся?
- Я не собираюсь здесь задерживаться, - так же тихо ответил Сергей.
- Ну, это уж как получится...
Сергей удивленно посмотрел на Володю.
Водитель утонувшего автобуса безразлично пожал плечами, - мол, а я-то тут при чем?
- Как бы там ни было, - повысил голос Семен Семенович, - на свалку вывозили не только бытовой мусор, но и отходы с нескольких городских предприятий. Что это были за отходы, одному богу известно. Не исключено, что среди прочих, в свозимых на свалку отходах, могли содержаться активные химические реагенты, которые, постепенно просачиваясь с дождевой водой в почву, попадали в то самое подземное озеро, в которое превратилась Каменка. Когда же их концентрация достигла предельного значения, началась самопроизвольная химическая реакция. Что и привело к разогреву воды и выбросу ее на поверхность.
- Гениально! - глядя на Семена Семеновича, тихо, с восторгом выдохнул Соломон Юрьевич. - Это тянет, как минимум, на Нобелевскую!
- Да что вы, - смущенно потупился Семен Семенович.
- Гелий Петрович! - ткнул тростью в сторону председательствующего Соломон Юрьевич. - Мы должны незамедлительно составить по всей форме заявку и отправить ее в Нобелевский комитет!
- Хорошо, Соломон Юрьевич, - благоразумно не стал спорить Гелий Петрович. - Я займусь этим, как только мы закончим собрание.
Соломон Юрьевич удовлетворенно кивнул и вновь водрузил подбородок на рукоятку трости.
- Теория, на самом деле, совсем не глупая, - шепнул на ухо Володе Сергей.
- Да ну? - усмехнулся Володя. - Я могу объяснить все гораздо проще. Где-то неподалеку прорвало трубу с горячей водой, вот и все. Скоро приедут ремонтники, заделают дырку в трубе, а заодно и нас отсюда вытащат.
- Струя воды из трубы не в состоянии промыть канаву, в которой может утонуть целый автобус, - резонно возразил Сергей.
Довод был веский, но Володя решил все же не сдаваться.
- Ну, это смотря какой автобус, - сказал он и демонстративно отвернулся в сторону.
- Хорошо, - чисто для проформы, поскольку и без того было тихо, хлопнул в ладоши Гелий Петрович. - С причиной постигшей нас напасти мы, можно сказать, разобрались. Давайте теперь задумаемся...
Дверь чуть приоткрылась и в комнату заглянул студент Саша.
- Можно? - робко спросил он.
- Давай, только быстро, - недовольно махнул рукой Гелий Петрович.
Вместе с Сашей пришла и продавщица Оля. С собой они принесли стулья, на которых и уселись в заднем ряду.
- Итак, я предлагаю задуматься над тем, что нам делать? - закончил прерванную мысль Гелий Петрович.
- А, собственно, что такого произошло? - недоуменно развел руками Олег Игоревич. - Ну, подумаешь, грязь разлилась...
- Ну, подумаешь, - в тон ему продолжил Виктор Николаевич, - автобус в этой грязи утонул.
- С автобусом неудачно получилось, - вынужден был признать Олег Игоревич.
- Неудачно, - фыркнул Володя. - Нашли же словечко.
- Я не вижу причин для паники! - отчетливо и громко произнес Олег Игоревич. - Мы не на необитаемом острове посреди Тихого океана. Мы в своей стране, в родном городе! Хотя и на самой окраине. Я уверен, и дня не пройдет, как к нам прибудет бригада спасателей!
- Интересно только, кто их вызовет? - покусывая ноготь на мизинце, негромко, как будто размышляя вслух, произнес Виктор Николаевич.
- Как это, кто? У нас есть МЧС!
- У нас и полиция есть! А ворья от этого не меньше!
- Я на прошлой неделе «скорую» полдня ждал!
- Ну, и что? При чем тут «скорая»?
- При том, что ваша МЧС, ездит не быстрее!
Устав от всей этой бессмыслицы, Сергей поднялся на ноги.
- Может быть поговорим о чем-то действительно важном? – крикнул он, чтобы перекрыть общий гул.
Сразу воцарилась тишина.
Старики смотрели на него, и взгляды их казались Сергею необычными и даже странными. Мудрыми и глупыми одновременно. Просветленными. Глядя на их дряблые шеи, морщинистые лица, покрытые пигментными пятнами лысины и уложенные широкими складками веки, он почему-то вспомнил об Одиноком Джордже.
* * *
Глава 4.
13 мая. День.
- Кто такой Одинокий Джордж? - поинтересовался Володя.
- Последняя гигантская галапагосская черепаха, умершая несколько лет назад, - ответил Сергей. – Ей было около ста лет.
- А куда делись остальные?
- Умерли раньше.
Володя задумчиво покачал головой.
- Должно быть, это не весело.
- Что именно?
- Остаться последним.
- Посмотреть на него приезжали разные знаменитости. Даже принц Чарльз.
- А ему-то что? Для него они все, наверное, были на одно лицо.
Возможно, какая-то доля правды в этом была.
Вот же, странно, почему всегда говорят только про долю правды? Можно подумать, что всей правды вовсе не существует.
- Я всегда вспоминаю об Одиноком Джордже, когда смотрю на этих стариков.
- Потому что они такие же старые?
- И такие же одинокие. Они все еще ждут, когда за нами прилетят спасатели на вертолете. Штейн даже вещи упаковал. Зашел к нему вчера, а он сидит на чемоданах.
Володя посмотрел на верх. На чистое, безоблачное небо. Настолько пронзительно-голубое, что слезы на глаза наворачивались.
- Но, ведь, действительно, странно, что о нас все забыли, - Володя недоумевающе пожал плечами. – Три дня прошло и – никого. Как такое может быть? Как будто мы на другой планете.
- Есть у меня одно соображение.
Сергей подошел к мусорной стене и ковырнул ногтем торчащий из нее обломанный кусок дерева. Судя по глубине залегания, этой деревяшке должно быть больше полувека. Чем она была прежде, до того, как оказалась на свалке? Ножкой стула? Или черенком деревянной ложки? А, может быть, детской игрушкой? Странно, что за все эти годы дерево не сгнила. Как будто пропиталось каким-то консервирующим составом. А, может быть, это произошло потому, что мусор был плотно спрессован? Стена мусора, возносящаяся к небесам, производила очень необычное впечатление. Если забыть о том, что она на самом деле собой представляла, ее можно было принять за творение какого-нибудь модного художника-монументалиста. Неровные, разноцветные пласты сползали, заваливались в стороны, изгибались, изламывались, придавливали друг друга, как будто это была многослойная начинка гигантского сэндвича. Гигантский гамбургер, расплющивший собой все вокруг. Чудовищная лазанья, вобравшая в себя целый мир. Можно был даже вообразить, что творение безвестного гения олицетворяла собой глобальный кризис общества тотального потребления. Человечество вынуждено производить груды мусора для того, чтобы удовлетворит все свои потребности. Не задумываясь о том, что это, в принципе, невозможно, Потому что, запросы постоянно растут. Порции становятся все больше, а люди - все толще. Попытайтесь вообразить, чем все это закончится. Вам еще не тошно?
- Так что за соображение?
Сергей посмотрел на тоненькую щепочку, которую ему удалось отодрать от торчащей из стены деревяшки, и ногтем отстрелил ее в сторону.
- Ты слышал про Сезон Катастроф?
- Прикалываешься?
- Ну, в общем, да, - усмехнулся Сергей. – Кто же о нем не слышал.
- Ты хочешь сказать, что мы оказались в аномальной зоне?
- А, почему бы нет? Аномальную зону, особенно, если она образовалась вблизи крупного населенного пункта, окружают военными кордонами. Никого не впускают, никого не выпускают. Вот тебе и объяснения, почему до нас до сих пор не добрались ни спасатели, ни коммунальщики.
- А что тут аномального? - непонимающе посмотрел по сторонам Володя.
- Яма с горячей грязью, в которой утонул автобус.
- Маловато для аномальной зоны, - с сомнением покачал головой Володя.
- Мы сидим на крошечном пятачке и понятия не имеем, что происходит по другую сторону этой стены! – Сергей указал рукой на стену мусора, вдоль которой они шли.
- Поперекин говорит, что это вовсе не стена – залежи мусора тянутся на несколько километров.
- Странно даже, что не воняет, - наморщил нос Сергей.
- Наверное, все, что могло гнить, уже сгнило. Или птицы растащили. Видишь, - Володя указал на верх, - птиц нет. Значит, жрать нечего.
Квартир свободных в доме был полно. Сергей с Володей, новые жильцы, а, может быть, пленники, Тринадцатого микрорайона обосновались на шестом этаже, где кроме них больше никого не было. Соседи помогли с мебель, кто чем мог, бельишком кой-каким и посудой. Спать пришлось на полу, но пара лишних матрасов нашлась. А Виктор Николаевич Бабиков с третьего этажа притащил охапку постеров с рок-группами, кинозвездами и внеземными пейзажами, которыми можно было заклеить голые стены. Баба Маша категорически заявила, что столоваться ребята будут у нее. Ей, мол, все равно, на себя одну готовить или на троих. Ну, а продукты они сами в магазинчике у Оли прикупили.
В общем, можно сказать, что жизнь налаживалась. Хотя, конечно, звучало это невообразимо глупо. Не жизнь, а робинзонада какая-то. Не хватало еще только, чтобы воду и электричество отключили. Тогда – точно швах!
Парням безумно хотелось вырваться на свободу, на Большую Землю. Поэтому, каждый день, раза два, три, а то и больше, Сергей с Володей ходили к провалу с горячей, булькающей грязью, отделавшему их от всего остального мира.
- Яма, вроде, еще больше стала, - сказал Володя, бросив взгляд на другую сторону.
Сергей достал из кармана театральный бинокль, позаимствованный у бабы Маши, и посмотрел на другую сторону булькающей и чавкающей бездны. По ту сторону находились Лондон, Париж, Сан-Франциско, Канберра, Торонто, Рио-де-Жанейро… И уйма других мест, в которых он никогда не был. А по эту сторону – только Тринадцатый микрорайон… То, что успели построить… Так почему же он на этой стороне, а не на той?
- Точно, больше, - кивну он. – Примерно на полметра.
Он снова приложил бинокль к глазам и сделал визуальную отметку, чтобы завтра проверить насколько еще увеличилась яма.
- По полметра в день, - Володя чуть наклонил голову и озадаченно почесал ногтем висок. – Хорошо, что не в нашу сторону.
Сергей неодобрительно посмотрел на приятеля, но говорить ничего не стал. Он не был суеверным, но, все же, полагал, что вслух о плохом лучше не говорить. Слова, как полагал Юнг, обладают гадкой способностью воплощаться в реальность. А у Сергея не было никаких оснований не доверять Юнгу. Кроме того, у него было несколько возможностей убедиться в этом на собственном опыте. После чего он стал крайне осторожно обращаться с некоторыми словами. Особенно, со словами «конечно» и «непременно».
- Запах стал другим? – Володя повел носом. – Или, мне кажется?
Запах, исходивший от жидкой грязи, и в самом деле, был довольно странный. Это была уже не та едкая вонь, будто выплескивающаяся на поверхность, когда неподалеку с влажным чмоканьем лопался пузырь. Теперь запах казался смутно знакомым и даже будил какие-то старые, полустертые воспоминания. Но при этом как-то охарактеризовать его, хотя бы очень приблизительно, не удавалось. Это был не запах синтетики и не смазки, не растительный и не животный запах. Специи, вроде бы, тоже так не пахли. Его нельзя было назвать резким или неприятным, однако же, вдыхать его долго почему-то не хотелось.
- Я не чувствовал этот запах, когда мы сидели на крыше автобуса, - сказал Сергей. – Тогда эта грязь просто отвратно воняло.
- Это плохо, - Володя достал из кармана пачку сигарет.
- Почему?
- Потому что, это означает, что там, – он ткнул пальцем в яму с разлившейся грязью, - идет какой-то процесс. Может, прав Поперекин, и там, действительно, какая-то химия бродит? Мало ли, что могли в свое время свозить на эту свалку.
- Это аномальная активность, - почти уверенно заявил Сергей.
- Да? И в чем же она проявляется?
- В том, что грязь воняет, а провал становится шире. Тебе этого мало? - Сергей вдруг почувствовал злость на Володю, за то, что тот, ну, никак не желал признать очевидное. - Если бы это была обычная яма с грязью, образовавшаяся по воле природных стихий, сюда бы давно уже прикатили дорожные работники!
- Зачем? – непонимающе посмотрел на него Володя.
- Чтобы все привести в порядок!
- А кому это нужно?
Простой, казалось бы, вопрос поставил Сергея в тупик.
- Как это, кому?
- Кому нужна эта дорога, ведущая в никуда? – Володя махну рукой в сторону недостроенных домов. – Кому нужен этот Тринадцатый микрорайон, заложенный на кучах мусора?.. Вспомни, ты же сам говорил – лишние люди.
- Я сказал это в шутку...
Сергей едва не прикусил язык. Вот так! Сказал, может, и в шутку, однако, теперь не до смеха.
- Это было не смешно. Совсем не смешно.
- А родственники?
- Что – родственники?
- У них ведь есть родственники?
- У кого?
- У тех, кто здесь живет.
- Может и есть.
- Они будут их искать.
- Не знаю.
- А, твои родственники?
- Ч-черт! – Володя смял пустую пачку из-под сигарет и бросил ее в грязь. – Сигареты кончились!.. Мои-то точно не станут обо мне беспокоиться. Братец только порадуется, что я свою комнату освободил… Знаешь, мне даже интересно, через сколько дней он мои вещи выкинет?
Смятая пачка из плотной бумаги, упав в грязь, по идее, должна бы была остаться лежать на поверхности. Но вместо этого она начала погружаться. Как будто в ней лежал камень. Увесистый такой булыжник, тянущий ее на дно сквозь липкую, густую, да еще чем-то странно пахнущую грязь. Через минуту с небольшим грязь над ней сомкнулась.
- Пойдем в магазин, мне сигареты купить нужно.
Володя сунул руки в карманы и, ссутулив плечи, зашагал в сторону единственного достроенного дома.
Сергей посмотрел на то место, где исчезла смятая пачка.
Сколько времени потребуется на то, чтобы грязь поглотила все вокруг?
Словно в ответ на его мысли, будто отрыжка, влажно лопнул пузырь.
* * *
Глава 5.
13 мая. День.
Вход в магазин находился в торце девятиэтажки. Над входом, как и полагается, имелась вывеска, на которой большими синими буквами было написано: «МАГАЗИН 24 ЧАСА» - и мелкими черненькими буковками добавлено «чп В.В.Вукин». Кто такой этот В.В.Вукин, не знала даже продавщица Оля. Ее принял на работу некто Олег Николаевич. Хотя, принял – это, наверное, не совсем правильно. Никаких договоров со своим новым работником Олег Николаевич не оформлял. Он по-простому забрал у Оли паспорт, привез девушку в магазин и поставил за прилавок. Работать предстояло двадцать четыре часа в день – как и указано на вывеске, - семь дней в неделю. Олю это устраивала. Она приехала из Белоруссии и своего жилья, понятное дело, не имела. Снимать же квартиру было накладно. А в магазине имелась подсобка, в которую можно был поставить раскладушку. Не свой дом, конечно, но другие ведь и такого не имеют. Ну, а, при весьма ограниченном числе покупателей стоять целый день за прилавком не приходилось. Хотя, и далеко от магазина тоже не отойдешь – идти-то некуда.
Магазин торговал всем, что могло понадобиться жителям близлежащих домов, начиная хлебом с солью и заканчивая канцелярскими принадлежностями. Олег Николаевич, а, может быть, и сам никому не известный В.В.Вукин поспешил открыть магазин в расчете на то, что вскоре здесь будет целый микрорайон, все обитатели которого, естественно, станут ходить к нему за покупками. Поскольку других магазинов поблизости не было. Однако, надежды не оправдались. Держать торговую точку ради двенадцати покупателей не имело смысла, и Олег Николаевич давно уже предупреждал Ольгу, что магазин скоро закроется. Да, вот только почему-то все никак не закрывал его. Должно быть, ликвидировать уже работающую торговую точку было накладнее, чем оставить все, как есть. А, может быть, владелец магазина имел достоверную или не очень информацию о том, что строительство Тринадцатого микрорайона все же будет возобновлено. Вот только наведывался в магазин Олег Николаевич все реже. Из товаров порой завозил только продукты длительного хранения. А выручку забирать - так о том смешно даже говорить было. Какая уж тут выручка.
- Как дела, студент? – войдя в магазин, поприветствовал единственного посетителя Володя.
- Спасибо, все хорошо.
Саша смущенно отошел в сторону от прилавка и с очень серьезным видом принялся изучать выставленные в витрине авторучки.
Саша Цвеков был студентом третьего курса Машиностроительного института. Учился он хорошо и за три года не пропустил ни одной лекции. В тот самый злосчастный день, когда автобус утонул в разверзшейся яме с грязью, у него должна была начаться зачетная неделя. Сегодня он пропускал уже второй зачет. А потому ему не давали покоя мысли о том, сочтет ли ректорат института уважительной причину, по которой он не смог явиться на зачеты? Конечно, справку о провале можно будет получить в комитете по дорожному строительству. Но, все равно, как-то нелепо звучит: не явился на зачет по причине разлива грязи. В общем, несмотря на заявление Саша о том, что у него, мол все хорошо, на самом деле студент прибывал в тоске и сомнениях, которые грозили перерасти в вялотекущую депрессию.
Купив пачку сигарет, Володя распечатал ее, вытащил одну сигарету и положил за ухо.
- Слушай, студент, - посмотрел он на Сашу. - Я, вот, все никак не пойму, как ты тут оказался?
- Что значит, как? - непонимающе вскинул брови Цвеков.
- Ну, все остальные-то здесь пенсионеры, - взмахнул рукой Володя. – Из молодежи только ты да Оля. Ну, Оля, понятно – она тут работает. А ты, что ж, квартиру себе купил?
- А, нет, - качнул головой Саша. – Это бабушкина квартира.
- А бабушка где?
- Бабушка все время за городом живет.
- То есть, у вас еще и дача имеется?
- Ну, какая там дача, - смущенно пожал плечами Саша. – Так, участок небольшой.
- Но, картошка-морковка, выходит своя?
- Нет. Бабушка только цветы выращивает. И какие-то травы лекарственные.
- Она у тебя, часом, не колдунья?
- Да, вроде, нет…
Тем временем, пока Володя с Сашей болтали просто так, ни о чем, Сергей внимательно изучал выставленные на полках товары.
- Оля, а у тебя имеется список товаров? – спросил он у продавщицы.
- Есть ценник, - ответила та.
- Чего? – не понял Сергей.
- Список цен.
Она показала несколько помятых страничек, соединенных канцелярской скрепкой.
- Можно взглянуть? – Сергей протянул руку.
- Зачем? – насторожилась продавщица.
- Не бойся, Оль, я не фининспектор, - улыбнулся как можно более дружелюбно Сергей.
- А список зачем? – стояла на своем продавщица. – Скажите, что вас интересует, я цену назову.
Сергей положил локоть на прилавок, подался вперед и чуть понизил голос, как будто говорил по секрету.
- У меня имеются серьезные опасения, что мы можем застрять здесь надолго. Поэтому, хотелось бы знать, какими ресурсами мы располагаем.
Оля задумалась. Брови ее сосредоточенно сдвинулись. По лбу побежали морщинки. Олег Николаевич постоянно повторял ей, что в их бизнесе доверять нельзя никому. В особенности, санитарным врачам, пожарным инспекторам и фининспекторам. Однако, в словах москвича, вроде бы, никакого подвоха не было.
- Как надолго? – спросила она на всякий случай.
- Не знаю, - пожал плечами Сергей. – Хозяин твой когда должен приехать?
- Да, он точно никогда и сам не знает, - махнула зажатыми в руке бумагами Оля. – Где-нибудь к двадцатому числу.
- А сегодня у нас, - Сергей посмотрел на часы с календарем, - тринадцатое. Ежели через неделю хозяин твой не объявится, значит у нас серьезные неприятности.
- И что мы тогда будем делать?
- Слушай, ну откуда мне знать? – развел руками Сергей.
- Если окажется, что до нас вообще никому нет дела. – вступил в разговор Володя, - предлагаю сделать официальное заявление о суверенитете Тринадцатого микрорайона! Чтобы обратиться в ООН с просьбой о принятии в Евросоюз и оказании гуманитарной помощи!
- Мысль неплохая, - одобрительно кивнул Сергей. – Но – глупая.
- Почему? – обиделся Володя.
- Потому что у нас нет связи!
- Нужно прокопать туннель, - не то, в шутку, не то, всерьез, предложил Саша.
- Ну, да, - усмехнулся Володя. – Выкопаем яму – а оттуда фонтан жидкой грязи ударит! Слыхал, чего Поперекин говорит - мы на этом болоте сидим.
- Поперекин чушь несет, - недовольно поморщился Сергей. – До начала строительства на этом месте должны были провести геодезическую разведку. Никто бы не разрешил строить жилые дома на подземном озере жидкой грязи.
- Слушай, у вас в Москве все такие наивные? - насмешливо посмотрел на него Володя. – Для того, чтобы получить разрешение на строительство, нужно не разведку там какую-то проводить, а денег кому надо отстегнуть. И все дела.
Сергей недовольно цокнул языком, но возражать не стал - глупо было спорить с очевидным.
- Тогда нужно забраться на верх, - сказала Оля.
- Зачем? – непонимающе посмотрел на нее Володя.
- Чтобы позвать на помощь.
- Нет, лучше, чтобы установить там свой флаг, - усмехнулся Сергей.
- А меня за это могут из института отчислить? – спросил неожиданно Саша.
- За что? За установку флага?
- За то, что я сессию пропущу?
- Возьмешь академический, - решил успокоить парня Володя.
- Так, можно посмотреть список? – снова протянул руку Сергей.
Пару секунд поколебавшись, Ольга отдала ему бумаги.
Список был распечатан восьмым кеглем на принтере с севшим картриджем, так что рассмотреть что-либо было непросто. К тому же тот, кто его набирал, либо был ленив без меры, либо тщательно все шифровал. Все слова были сокращены до трех, двух, а то и одной буквы. Ну, скажите на милость, что, к примеру, может означать «тр.сер.м.мяг.»?.. Во втором столбце этого таинственного списка была проставлена цена товара, а вот количество указано не было. В то время, как именно количество как раз и интересовало Сергея.
- Как ты только в этом разбираешься? – Сергей вернул список хозяйке.
- Привыкла, - Ольга сунула бумаги под прилавок.
- А сколько у тебя какого товара, ты знаешь?
- Примерно.
- Насколько примерно?
Оля задумалась, подняла ладони перед собой и развела их примерно на двадцать пять сантиметров. Еще немного подумав, она увеличила расстояние между ними до тридцати сантиметров.
- Понятно, - кивнул Сергей. – Придется нам провести у тебя ревизию.
- С чего это? – с вызовом вскинула голову продавщица.
- Чтобы знать, на что мы можем рассчитывать, - предельно доходчиво, как ему казалось, объяснил Сергей.
Ольге, однако, так не казалось.
- Вот, купите, тогда и рассчитывайте, - отрезала продавщица.
- Да, что ты ерепенишься? – удивился Сергей. – Я же не грабить тебя собрался.
- Товар не мой, мне за него отвечать перед хозяином!
- Да, что вы раньше времени расшумелись? – поморщился недовольно Володя. – Вот приедет через неделю хозяин, с ним обо всем и договоритесь.
- Как он сюда приедет, ежели на дороге яма с грязью?
- Остановится на другой стороне. Посигналит. Мы подойдем и попросим его съездить за помощью. Он ведь не откажет, а, Оля?
- Нет, конечно, - уверенно заявила продавщица. – Что ему стоит до полицейского поста доехать?
- Наивные, - усмехнувшись, покачал головой Сергей. – Если бы кто-то мог сюда приехать, так давно бы уже приехал. Мы здесь одни. А, значит, сами должны думать, как выкарабкиваться.
Володя достал сигарету из-за уха и указал ею на дверь.
- Пойдем, покурим.
- Я не курю.
- Ну, я покурю. А ты постоишь за компанию.
Они вышли на улицу.
Володя сел на перевернутый ящик. Сергей остался стоять.
Погода была самая, что ни на есть, майская. Солнышко греет, но еще не припекает. Тепло, но не жарко. Нет еще той летней духоты, от которой в городе с ума сойти можно. Тень от мусорной стены закрывает ровно половину Тринадцатого микрорайона.
- Здесь летом, должно быть, душегубка.
- Почему?
Володя сунул сигарету в рот и щелкнул зажигалкой. Искра вылетела, но огонь не загорелся.
- Сам прикинь. Солнце, жара, а вокруг – стены. То есть, ни ветерка. Как в тюремном дворике. Пяток деревьев озеленители в землю ткнули, да только они, может, еще и не приживутся.
Володя снова щелкнул зажигалкой. На этот раз она загорелась, и водитель раскурил сигарету.
- Слушай, Серег, ты чего людей пугаешь?
- В смысле?.. – непонимающе посмотрел на него Косарев.
- Пока еще ничего страшного не произошло, - Володя затянулся и выпустил струйку дыма.
- Ты так полагаешь? – криво усмехнулся Сергей.
- Ну, застряли мы тут. Согласен, ситуация дурацкая. Но, ведь это еще не конец света.
- А, когда жратва кончится? Тогда как?
Володя снова затянулся.
- Тогда и посмотрим.
- Нас пятнадцать человек. Прикинь, на сколько продуктов в магазине хватит? На неделю? На две?.. А что потом? Крыс ловить будем или начнем есть друг друга? Голод, говорят, страшная штука.
- Ну, вот, опять ты раньше времени, - кисло скривился Володя. – За две недели много чего может произойти.
- Можно сидеть и ждать, что прилетят спасатели и вывезут всех нас на Большую Землю. Можно надеяться на то, что прилетят инопланетяне и заберут нас к себе на Альфу Центавра. А можно попытаться что-то сделать, чтобы самим себе помочь выжить.
- Слушай, мы не на Северном Полюсе и не в Сахаре. Там, - двумя пальцами, между которыми была зажата дымящаяся сигарета, Володя указал в сторону прохода, - Кипешма! Понимаешь? Город. Не такой большой, как Москва. Но, в нем тоже люди живут… О каком выживании идет речь?
Сергей усмехнулся, присел на корточки и сорвал торчащую из земли травинку.
- Ты не слышал историю о человеке, который в результате автомобильной аварии оказался на крошечном бетонном островке в центре скоростной автострады? Вокруг него проносились машины, в которых сидели люди. А он думал о том, как ему выжить? Потому что никому до него не было дела.
- И что с ним стало?
- Какая разница? Нужно думать о том, что будет с нами.
Из-за угла дома появилась баба Маша.
- Где молодая девка – там и молодые ребята, - сказала она с усмешкой. – Сашка только не хватает.
- Он в магазине, - кивнул на дверь Сергей.
- Ну, тогда все в сборе!
- А чего же вы сами-то в магазин пришли, баба Маша? Сказали бы нам, что надо, мы бы все принесли.
- Да, я не за продуктами, - махнула рукой старушка. – Соседу нашему, Игорю Петровичу Кузякину, плохо совсем. Хочу у Ольки узнать, нет ли у нее таблеток каких.
- Кузякин, - наморщил лоб Сергей. – Это кто ж такой? Что-то не припомню?
- Да ты его не видел ни разу. Он и не встает почти.
- А что с ним такое?
- Цирроз.
- О, господи! – закатил глаза Володя. – Баба Маша, так это ж не лечится.
- Знаю, что не лечится. Ему обезболивающее надо. Уж больно-то он мучается. Мне через стенку слышно, как кричит.
- Анальгин тут не поможет. Может, у него свое какое лекарство есть?
- Было, да все вышло. Ему лекарство-то племянник привозит. Вчерась должен был приехать.
Сергей многозначительно посмотрел на Володю. Тот опустил взгляд, бросил на асфальт докуренную сигарету и раздавил окурок ботинком.
Баба Маша для порядка постучала в дверь магазина и только после этого вошла.
- Ну, и что ты теперь скажешь? Племянник забыл про умирающего дядю?
- Откуда я знаю? – пожал плечами Володя.
Ситуация была довольно-таки дурацкая. Да, он готов был согласиться с тем, что их здесь бросили. По какой причине – это уже другой вопрос. Но они оказались предоставлены сами себе. Вот только он страшно не хотел это признавать, потому что был уверен, что самим им из этой ловушки не выбраться. Не выползти, не взлететь и не выкарабкаться.
Сергей повернул голову, настороженно посмотрел в сторону мусорной стены и вдруг резко вскочил на ноги.
- Ты чего? – удивленно спросил Володя.
- Там что-то движется.
- Где? – не вставая, он посмотрел в ту же сторону, что и Сергей.
- На земле, неподалеку от стены.
- Не вижу.
- Вон там, - Сергей рукой указал направление. – Оно сейчас замерло… Видишь?.. Размером с ладонь, грязно-коричневого цвета.
- Крыса, что ли?
- Нет.
Володя привстал.
Там, куда указывал Сергей, на асфальте, действительно, лежало что-то коричневое, округлой формы. Но это что-то не было похоже на живое существо. Скорее уж, на сломанную детскую игрушку. Хотя, откуда здесь взяться детской игрушке? Детей-то в доме нет.
- Ну, и что?
Не успел Володя произнести это, как у странного предмета выросли ножки. Длинные, тонкие, будто у паука. Причем, со всех сторон. Штук десять, не меньшею. Перебирая всеми ногами одновременно, странное, ни на что не похожее существо неторопливо двинулось вдоль бордюра.
Володя быстр глянул по сторонам и, не найдя ничего более подходящего, схватил ящик, на котором прежде сидел.
- Идем, - держа ящик обеими руками перед собой, он решительно направился в сторону многоного чудика, определенно, намереваясь поймать его.
Сергей засеменил за ним следом. Ему не часто приходилось иметь дело с животными, поэтому он их, признаться, малость побаивался. Даже самых безобидных на вид. Потому что даже у милых котят имеются когти и зубы, которые они всегда готовы пустить в дело. Да, собственно, дело было даже не в зуба и когтях, а в том, что Сергей понятия не имел, как с ними следует обращаться. Не только с котятами, но с любыми животными вообще.
Звероловы-любители быстро двигались в направлении странного существа, а оно примерно с такой же скоростью перемещалось в противоположную от них сторону.
Володя зашагал быстрее.
И существо тоже прибавило скорости.
- Это не паук.
- А кто говорил, что это паук?
- Что же это тогда?
Движения у существа были странные, будто механистичные. Да и само оно выглядело как-то очень уж нелепо для животного. Не было у него присущей всему живому грации. Ну, ни грамма. Оно вскидывало высоко вверх изогнутые под острыми углами ноги, такие тонкие, что, казалось, они не могли выдержать вес его тело. Тело же, похожее на шайбу или старомодную плоскую коробку из-под монпансье, как будто вращалось вокруг своей вертикальной оси. Все вместе это выглядело странно и неразумно. Да, какое там – просто дико!
- Может, это робот?
- Хочешь сказать, заводная игрушка?
- Я сказал то, что хотел. Заводная игрушка движется либо в одну сторону, либо – как попало. А этот конкретно убегает от нас.
- Ну, сейчас поймаем и разберемся, что это такое.
Вскинув ящик над головой, Володя перешел на бег.
Псевдопаук тоже припустился от него во всю мочь.
- Не уйдет – там стена!
Псевдопаук, действительно, бежал в сторону мусорной стены. Причем так быстро и уверенно, будто точно знал, что именно в этом его спасение – первым добежать до стены. Вот он ткнулся передними лапками в стену и замер.
- Ну, все! Попался! – ликующе воскликнул Володя.
Быстро и проворно псевдопаук побежал вверх по стене.
Выставив ящик перед собой, Володя накрыл им паука. Улыбнувшись радостно, как ребенок, поймавший в луже головастика, он посмотрел на Сергея.
- Ну, и что теперь с ним делать?
- Подожди.
Сергей сбегал к магазину и вернулся с картонкой. Плотно прижав картонку к стене, он стал осторожно проталкивать ее под ящик. Затем, прижав картонку к краям ящика, они быстро перевернули его и поставили на землю.
- Готово!
Володя придавил картонку сверху рукой.
- Посмотрим?
- Давай. Только, осторожно. А, то… Кто его знает.
Они присели на корточки возле ящика. Оба сгорали от нетерпения увидеть то, что им удалось поймать.
- Это, наверное, какой-то мутант, родившийся в залежах мусора.
- Мне, все же, кажется, что он не настоящий.
- В каком смысле?
- Не живой, а механический.
- Ладно, сейчас увидим.
- Осторожно…
Володя очень осторожно отогнул краешек прикрывающей ящик картонки и, низко наклонив голову, заглянул внутрь.
- Что за черт? – он откинул картонку.
Ящик был пуст.
- Но, я же точно его накрыл!
- Да, я тоже видел.
Володя сунул в ящик руку, проверил все углы, провел ладонью по дну и стенкам. Как будто подозревал, что странный псевдопаук мог вдруг сделаться невидимым.
Сергей поднялся на ноги, подбежал к стене и внимательно осмотрел то место, где они поймали странное существо. В основании стены мусор был настолько плотно спрессован, что казался монолитным блоком. Не было ни единой щелочки, в которую могло бы попытаться втиснуться странное паукообразное существо.
- Слушай, а нам все это не померещилось?
Ну, в самом деле, а что еще можно было подумать?
- Нет, - отрицательно качнул головой Володя. – Я его точно видел.
Сергей молча развел руками.
* * *
Глава 6
16 мая. День
Баба Маша еду готовила незамысловатую, но сытную. Сегодня у нее на обед был борщ, которого она наварила большущую кастрюлю, на три дня, и гречневая каша с котлетами. Правда котлеты были полуфабрикатные, замороженные, из Олиного магазина. Ну, а где другие взять?
- Я прежде за мясом на рынок ездила, тот, что на улице Ленина, - раскладывая котлеты по тарелкам, говорила, словно оправдывалась, старушка.
- Баба Маша, так улицы Ленина давно уже нет, - с делано серьезным видом возражал ей Володя. – Теперь эта улица Президентская.
- А мне какая разница, - спокойно отвечала старушка. – Сегодня – Президентская, завтра – еще какая. А для меня, как была, так и осталась – улица Ленина. Чем плохо название?
- Так он же злодеем был. Устроил переворот, сверг законное правительство, власть в стране захватил.
- Что, один? – лукаво прищуривалась баба Маша.
- Ну, почему ж, один. У него полно сторонников было.
- При оружии. Поди?
- Ну, а как же без него?
- Ну, вот. А, чего же тогда только Ленин один злодей? Другие, выходит, хорошие были?
- Другие тоже злодеи.
- И откуда же столько злодеев в одной-то стране? – досадливо качала головой баба Маша.
Глаза же ее при этом лукаво так улыбались. Не простая была старушка, совсем не простая.
За стеной глухо, протяжно застонал больной сосед Кузякин.
Мария Тимофеевна положила ложку на край тарелки. Прислушалась.
- Вроде как, получше ему стало.
- Получше? – удивленно посмотрел на нее Сергей. – Чего же он тогда так стонет?
- Ты бы послушал, как он раньше стонал. Теперь это у него не стон, а песня.
- Только слов не разобрать, - хмыкнул Володя.
- Может, зайти к нему? – не очень уверенно предложил Сергей. – Надо ведь хотя бы познакомиться.
- Не люблю я умирающих, - недовольно скривился Володя.
- А тебя никто и не заставляет его любить, - тут же отозвалась Мария Тимофеевна. – А познакомиться надо, Сережа дело говорит. Заодно и поесть ему отнесите.
- Так, если он циррозник, у него должна быть диета.
- Гречку ему можно. Только без масла, - Мария Тимофеевна принялась накладывать кашу в красную пластиковую миску. – Кстати, ежели Игорь Петрович будет хорошо себя чувствовать, можете и поговорить с ним заодно на счет этой ямы с грязью.
- А он, что, по грязи специалист? – усмехнулся Володя.
- Точно не знаю по чему, но прежде, до того, как слег, был, говорят, большим ученым. Так что, может и про грязь что-нибудь дельное скажет… Держи, вот.
Мария Тимофеевна вручила Володе миску с кашей, накрытую стеклянной тарелкой.
- Так, я еще чай не пил, - обиженно протянул Володя.
- После попьешь. Сначала покормите человека, а то еда стынет.
Тяжко вздохнув, Володя поднялся из-за стола.
- Баба Маша, тебе бы в армии цены не было. Ты бы там за год до генерала дослужилась.
- Я знаю, - невозмутимо ответствовала старушка.
И ложкой указала на дверь.
Покинув кухню бабы Маши, Сергей с Володей не спеша дошли до двери соседней квартиры.
- Постучим или позвоним? – спросил Володя.
- Если он лежачий больной, значит, дверь не заперта.
Сергей тихонько надавил на дверную ручку. Дверь, и в самом деле, оказалась не заперта.
- Ну, что?.. – посмотрел на Сергея Володя.
Тот неопределенно пожал плечами.
Честно признаться, Сергею тоже не очень-то хотелось идти знакомиться с умирающим человеком. Но, раз уж баба Маша велела…
- Молодые люди!
Помахивая красной коробочкой, зажатой в руке, в их сторону направлялся пенсионер Штейн.
- Отлично выглядите, Соломон Юрьевич, - поприветствовал его Володя.
- Да, уж! – довольно улыбнулся Штейн. – И чувствую себя тоже замечательно! Нога совершенно не болит!
И, в самом деле, Соломон Юрьевич шел, не опираясь, как обычно, на палку, а едва не пританцовывая. Да и лицо его, прежде напоминавшее комок серой, мятой бумаги, выглядело несколько иначе – тут Володя не лукавил. Глубокие морщины и обвислые складки кожи вроде как расправились, а щеки слегка порозовели.
- Вот! – Штейн помахал пред носом у Володи зажатой в руке красной коробкой. – Хочу отдать Илье Петровичу свои таблетки! А, вы ведь тоже к нему?
Сергей коротко кивнул. Володя показал красную миску.
- Так, чего же стоим? - Штейн надавил на ручку и открыл дверь. – Игорь Петрович! Уважаемый! Жив еще?..
- Здесь я… Проходите, - раздался приглушенный, сдавленный голос из комнаты.
Уже в коридоре явственно чувствовался тяжелый, застоявшийся дух, характерный для помещения, в котором находится тяжело больной. Смесь аптечного запаха, пота, несвежих простыней, подгоревшей овсянки, убежавшего кофе и еще чего-то очень трудно уловимого, но присутствующего неизменно. Запах безнадеги? Или смертный смрад уже начавшегося разложения?
Володя, признаться, опасался, что в комнате, этот запах станет совсем невыносимым. Но вышло наоборот. В комнате было широк распахнуто окно и коридорный запах почти не ощущался.
Игорь Петрович Кузякин, одетый в выцветшую, полосатую пижаму, сидел на низкой софе. Постельные принадлежности были сдвинуты к стене. А рядом с ним лежала небольшая стопка старых, потрепанных журналов. Больной был настолько худ, что, казалось, можно было увидеть кости сквозь плотно обтягивающую их желтоватую кожу. На голове у него имелось несколько клочков седых волос, торчащих в разные стороны. Нос был маленький, скулы высокие, а глаза узкие, почти как у азиата. Возраст его определить на взгляд было невозможно – болезнь добавляла ему десяток, а может и не один, лишних лет. Наверняка можно было сказать, что ему никак не меньше пятидесяти.
- Держи! – Соломон Юрьевич сел на софу рядом с больным и протянул ему упаковку с таблетками. – Хорошее обезболивающее!
- Спасибо, - Игорь Петрович сразу же выдавил из блистера две большие, белые таблетки, кинул их в рот и, не разжевывая и не запивая, проглотил.
И замер, зажмурив глаза. Как будто в ожидании обещанного эффекта.
- А, как же ты сам, Соломон Юрьевич?.. – не открывая глаз, спросил больной. - Без лекарства-то?..
- Ты знаешь, Игорь Петрович, у меня нога-то совсем прошла! – Соломон Юрьевич стукнул себя кулаком по коленке. – Не поверишь, третий день таблетки не принимаю! А неделю назад же еле ходил!
Больной скривил губы в подобии усмешки и, чуть приоткрыв левый глаз, скосил его на Штейна.
- Поверю. Я и сам себя лучше чувствую. На меня эти конфеты, - помахал он таблетками, что принес Соломон Юрьевич, - вообще не действовали. Только гидроморфон боль на время снимал.
Игорь Петрович открыл второй глаз и посмотрел на ребят. На лице его появилось выражение заинтересованности. Видимо, обезболивающее начало действовать.
- Мария Тимофеевна вам поесть передала, - Володя показал больному пластиковую миску и глянул по сторонам, ища, куда бы ее поставить.
В комнате находились два больших, старых книжных шкафа, со стеклянными дверцами на каждой полке, под завязку набитые книгами. На полу возле шкафов стопками были сложены еще книги и журналы. У окна стоял письменный стол с большим, старомодным процессорным блоком и небольшим плоским дисплеем. Видимо, баба Маша не выдумывала – Игорь Петрович, действительно, занимался когда-то наукой. Хотя, с таким же успехом, мог и книжки писать. Второй вариант Володе даже больше понравился – они ни разу еще не встречал живого писателя. Впрочем, мертвых ему тоже видеть не доводилось.
- Поставь на табурет, - кивнул в сторону табурета, подпирающего балконную дверь, Игорь Петрович.
- Это ребята, Сергей и Володя, - указал на гостей Соломон Юрьевич. – Сергей – из Москвы, по служебным делам к нам приехал. Ну, в смысле, не именно к нам с тобой, а к нам, то бишь, в Кипешму. А Володя автобус водил. До тех пор, пока не утопил его в яме с грязью. Помнишь, я тебя рассказывал?
Игорь Петрович устало кивнул.
Володя поставил миску с кашей на табурет и сделал два шага назад.
- Ну, а теперь табурет сюда давай, - махнул ему рукой Игорь Петрович. – А то, как же я есть буду?
Сообразив, что дала маху, Володя быстро переставил табурет поближе к софе.
Игорь Петрович снял прикрывавшую миску тарелку, взял в руку ложку и очень осторожно попробовал кашу. Как будто боялся, что она отравлена. Пожевав губами, он одобрительно кивнул и зачерпнул побольше.
- Надо же, - удивленно качнул он головой. – Я даже вкус еды начал чувствовать.
- А прежде не чувствовали? – спросил Сергей.
- Не то, чтобы совсем не чувствовал, - Игорь Петрович зацепил еще каши на кончик ложки. – Но из-за постоянных болей вкус не имел никакого значения.
-То, что боль ослабла, это хорошо или плохо? – поинтересовался Володя.
Вопрос был не очень-то деликатный. Но Игорь Петрович отреагировал на него спокойно.
- Пока не знаю, - пожал он плечами.
И снова принялся за кашу.
- Мария Тимофеевна сказала, что вы ученый, - начал Сергей.
- Точно! – опередив больного, утвердительно кивнул Соломон Юрьевич. – И не просто ученый, а большой ученый!
Глядя в миску с кашей, Игорь Петрович усмехнулся.
- А что, не так? – вскинув брови, посмотрел на него Соломон Юрьевич.
- Я был ученым. А теперь я полутруп…. Или даже на две трети.
- А почему так? – спросил Володя.
- Что? – не поднимая головы, исподлобья глянул на него Игорь Петрович.
- Почему на две трети?
- Потому что у того, кто только не половину, еще есть шанс выкарабкаться.
- А у вас, значит?..
- А у меня уже печени, почитай что нет.
- Да, будет тебе, Игорь Петрович, - попытался улыбнутся Соломон Юрьевич.
- Я знаю, что говорю, - перебил его больной.
- Так ведь сам же говоришь, что лучше себя чувствуешь.
- Так всегда бывает перед смертью.
Игорь Петрович произнес последнюю фразу ровным, абсолютно спокойным, лишенным каких бы то ни было эмоций голосом. Он не жаловался, не причитал, не пытался храбриться или язвить. Он констатировал факт. Хладнокровно и беспристрастно, как и подобает ученому. Игорь Петрович, действительно, знал, что говорил. И он принимал свою смерть не как наказание, и даже не как неизбежность. А как реальность. Как еще одну закономерную стадию жизненного процесса. Поэтому ему совершенно не было страшно. Только боль – постоянная, нестерпимая, изматывающая, - совершенно выводила из себя. Главным образом, потому что мешала думать. А перед смертью человеку о многом следует подумать. Не для того, чтобы попытаться что-либо исправить, а чтобы все понять.
Сергей был молод, смертельная болезнь не грызла его тело, поэтому он все не правильно понял. Он решил, что Игорь Петрович находится на грани отчаяния и, может быть, уже не в состоянии адекватно оценивать то, что происходит вокруг. Сергей решил, что больной ждет смерть, поскольку убедил себя в том, что за ней последует другая жизнь. Такое случается с самыми светлыми умами, когда их обволакивает смертная тень. Говорят, перед лицом неизбежной смерти, люди готовы на все: на ложь, на предательство, на клятвопреступление, на самообман и даже не сделку с совестью. Вот, Сергей, и решил, что нечто подобное происходит сейчас с Игорем Петровичем, мозг которого отчаянно и безнадежно ищет путь к спасению. Самым правильным, как он полагал, в такой ситуации будет увести разговор, а, следовательно, и внимание больного в сторону от темы неизбежного.
- А, какая у вас специальность? – поинтересовался Сергей, стараясь проявлять искренний интерес.
- Антропология, - ответил Игорь Петрович, прожевав очередную ложку каши.
- Вы кости собирали! – совершенно неуместно хохотнул Володя.
Даже Соломон Юрьевич, посмотрев на него, строго сдвинул брови.
А вот сам Игорь Петрович отнесся к Володиному утверждению совершенно спокойно.
- Нет, кости собирали другие, - сказал он. – Я их изучал… Про Отци – ледяного человека слышали?
Ребята переглянулись.
- Нет, - ответил за обоих Сергей.
- Молодежь, - снисходительно усмехнулся Соломон Юрьевич. – Они, небось, и про Тутанхамона ничего не знают!
- Ну, это вы зря, Соломон Юрьевич, - обиделся Володя.
- А про Кетцалькоатля?
- Ну, это ты уже хватил, Соломон, - покачал головой Игорь Петрович. – К тому же, это из совсем другой оперы. А, Отци, - посмотрел он на ребят, - это человек, живший пять тысяч триста лет тому назад.
- То есть, - Володя что-то быстро прикинул в уме, - еще до рождества Христова?
- Задолго, - заверил его Игорь Петрович. – Он намного старше египетских мумий, но при этом тело его, обнаруженное вмерзшим в лед, в Альпах, на границе Италии и Австрии, сохранилось намного лучше. И его не препарировали жрецы, готовившие мертвеца к загробной жизни. Так что, нам удалось получить неповрежденные образцы ткани и крови Отци и даже узнать, что он ел последний раз в жизни.
Игорь Петрович усмехнулся и снова принялся за кашу. Он ел не торопясь, медленно, тщательно пережевывая каждую отправленную в рот ложку. Как будто опасался, что в каше может попасться камешек, о который легко сломать зуб.
- А, про Сезон Катастроф вы слышали? – решил все же коснуться интересующей его темы Сергей.
Игорь Петрович молча, не поднимая головы, кивнул.
- И… что вы об этом думаете?
- Ни чем хорошим это нам не светит.
- Нам?
- Нам, - Игорь Петрович ложкой нарисовал в воздухе круг. – Всему человечеству.
- А, конкретно нам? Тем, кто застряли на этом пятачке, именуемом Тринадцатым микрорайоном?
Чуть приподняв голову, Игорь Петрович глянул на Сергея.
- Хочешь сказать, что мы оказались в аномальной зоне?
- Ну… - боясь сказать, что-то не то, Сергей помахал руками. – Вообще-то, очень на то похоже.
- Мне тоже так кажется, - кивнул больной.
- Постой! – вскинул руки с раскрытыми ладонями Соломон Юрьевич. – Погодите-ка! Но, ведь если мы оказались в аномальной зоне, нас должны отсюда эвакуировать!
- Кто? – коротко спросил Игорь Петрович.
- МЧС… Власти…
- Центральной власти давно уже нет. Москву затопило, правительство умотало, не то, в Казань, не то, еще куда-то…
- А, как же он? – указал на Сергея Володя. – Он ведь из Москвы к нам приехал.
- Москва большая, - пожал плечами Сергей. – Центр затопило. Кремль вообще глубоко под воду ушел. В метро теперь только дайверы спускаются. Где-то просто заболоченность сильная. И постоянно дождь льет. А на новых территориях , что только в двенадцатом году к Москве присоединили, в основном, сухо. Это же уже за границей Московской аномальной зоны. Многие из центра туда перебрались. А наш институт еще до катастрофы переехал. По распоряжению партии и правительства, так сказать.
- Странно, что при таком бардаке еще что-то работает, - недоумевающе пожал плечами Володя. – Вот ведь, ты какую-то документацию нам привез… На фига? Кому это сейчас нужно?
- Вот именно! – ложкой указал на него Игорь Петрович. – А отсюда мораль: никто не станет нас спасть. Потому что, аномальная зона - это как большой чирей на заднице. Если его не трогать, так его вроде как и вовсе нет, потому как – не видно. А тронешь – болит. И, того хуже, лопнуть может. Тогда гноем все вокруг зальет.
- Ну, у тебя и метафорки, Игорь Петрович! – недовольно поморщился Соломон Юрьевич.
- Да уж, какие есть – развел руками больной. – Наши российские власти, сверху до низу, везде и повсюду, действуют одинаково. Что бы ни случилось, нужно делать вид, что ничего необычного не происходит, и у тебя есть план, как действовать в такой ситуации. Главное – не делать никаких резких движений. Лучше всего – вообще ничего не делать. Если все само собой рассосется, будешь говорить, что это твоя заслуга. Рванет, так что все накроет – ну, так ты к этому никакого отношения не имеешь. У нас ведь, как водится, виноватым оказывается тот, кто пытается что-то делать. Эдакий дзен отечественной штамповки. Что нам известно про аномальные зоны?..
- Ну, там всякие странные штуки происходят… - начал было демонстрировать свою осведомленность Володя.
- По сути! – перебил его Игорь Петрович.
Володя озадаченно поджал губы.
- Ничего! – многозначительно изрек Соломон Юрьевич.
- Вот именно, - утвердительно кивнул Игорь Петрович. – Вообще – ничего! Поэтому, с точки зрения властей, самое лучшее, что можно сделать, если на твоей территории образовалась аномальная зона, это обнести ее кордоном и ждать, что дальше произойдет.
- А, что может произойти? – спросил Сергей.
- Все, что угодно, - ответил Игорь Петрович.
Причем, сказал он это так, что сразу стало ясно – ничего хорошего ожидать не следует.
* * *
Глава 7
21 мая. День
- Гелий Петрович!
Сергей постучал в дверь квартиры пенсионера Изюмова.
Хозяин сразу же широко распахнул дверь. Как будто стоял у порога в нетерпеливом ожидании гостей. Был он, как всегда, одет в спортивный костюм, на этот раз светло-голубого цвета. Грудь колесом, живо подтянут, подбородок - гладко выбритый, с ямочкой, - высоко вскинут, седые волосы аккуратно назад зачесаны. Не смотря на возраст, Гелий Петрович старался держаться молодцом. И, надо сказать, это ему отлично удавалось.
- В чем дело, молодые люди? – быстро глянул он сначала на Сергея, затем, на стоявшего чуть позади него, Володю.
- Гелий Петрович, у нас проблема, - начал Сергей.
- Именно у вас или же у всех нас? – уточнил Изюмов.
- У всех, - мрачно буркнул Володя.
- Продолжайте, - кивнул Гелий Петрович.
- Вчера, двадцатого мая, должен был приехать хозяин Олиного магазина. Мы целый день дежурили у провала. Он стал еще шире, но другой берег еще видно. Так вот, никто не приехал. Из чего можно сделать вывод, что мы отрезаны от внешнего мира. И причина тому вовсе не канава с жидкой грязью.
- Ну, мы, вроде бы, как раз и предполагали что-то подобное, - глубокомысленно шевельнул бровями Гелий Петрович.
- Предполагали, - кивнул Володя. – А теперь точно знаем. Какой хозяин по собственной воле бросит свой магазин? С товарами, выручкой и симпатичной продавщицей?
- Верной, молодой человек, - Гелий Петрович кивнул и двумя пальцами ухватил себя за подбородок. – Так что же, получается, ситуация приобретает серьезный оборот?
- Более чем, Гелий Петрович, - сказал Сергей. – Самое время всерьез задуматься о том, как жить дальше. Мы на необитаемым острове. Но, если у Робинзона были пальмы с бананами и кокосами, птицы, несущие яйца, козы, жующие траву, и полный океан рыбы, то у нас единственный источник средств к существованию – Олин магазин.
- Мне кажется, я понимаю, о чем вы, - произнес негромко Гелий Петрович, продолжая мят пальцами раздвоенный, мясистый подбородок.
- Да, что тут понимать! - с последней прямотой заявил Володя. – Необходимо, взять на учет все имеющиеся в магазине запасы продуктов питания! И прочих товаров первой необходимости! Нужно хотя бы прикинуть, сколько мы сможем на этом протянуть!
То, что ребята обратились с этим вопросом ни к кому-нибудь, а именно к Гелию Петровичу Изюмову, было очевидным и правильным решением. Гелий Петрович в прошлом служил в армии и имел чин капитана. И хотя на службе он занимался тем, что тренировал любительскую команду округа по легкой атлетике, тем не менее, был он по-армейски аккуратен, обстоятелен и конкретен. А, кроме того, или, может быть, именно потому, как уже успели заметить ребята, пользовался авторитетом и уважением всех прочих жителей Тринадцатого микрорайона. Дабы операция по захвату магазина прошла без эксцессов и не вызвала непонимания у местного населения, Сергею с Володей просто необходимо было опереться на авторитет такого человека, как Гелий Петрович Изюмов. Хотя, конечно, они предварительно обсудили этот вопрос с бабой Машей, Соломоном Юрьевичем и Игорем Петровичем, которому, на удивление всем, с каждым днем становилось заметно лучше, и от всех троих получили на словах поддержку. Проблемными, по общим прикидкам, могли оказаться, Лифкин из четырнадцатой квартиры, поскольку был себе на уме, Лыков из четвертой, потому что, по общему мнению, был жаден, и студент Саша Цвеков, который млел от продавщицы Оли и, конечно же, займет ее сторону, когда она откажется отдать ключи от магазина чрезвычайному комитету граждан Тринадцатого микрорайона. Еще вызывал сомнения жилец из восемнадцатой, который и прежде почти не выходил из квартиры, а после достопамятного события десятого мая так и вовсе ни разу не показывался, поэтому о нем никто ничего не знал.
- Абсолютно верное решение, молодые люди! – уверено и решительно заявил Гелий Петрович. – Предлагаю заняться этим прямо сейчас!
- Ну, так идемте! – призывно взмахнул рукой Володя.
- Секундочку, - Гелий Петрович не надолго скрылся в своей квартире.
Вернулся он с китайской авторучкой и тонкой ученической тетрадкой, на которой во всей красе и при амуниции был изображен знаменитый сталкер Гупи.
- Для записей, - сообщил он ребятам. – Чтобы никто потом не смог обвинить нас в небрежности или, того хуже, в злоупотреблении служебным положении.
Ребята согласно закивали.
Гелий Петрович прикрыл дверь квартиры и решительной спортивной походкой направился к лестнице. Двери в Тринадцатом микрорайоне со дня случившейся катастрофы никто не запирал. Ну, разве что только никому не знакомый жилец из восемнадцатой.
- Слушай, мне кажется, или у Гелия прежде голова была абсолютно белая? – шепотом спросил у приятеля Володя.
- Ну, точно, - кивнул Сергей.
Вдвоем они едва поспевали за бодро вышагивающим впереди пенсионером в спортивном костюме.
- А, теперь-то, смотри, - кивнул на Изюмова Володя, - у него сзади темные пряди появились.
- Верно, - согласился Сергей. – Раньше их не было.
- И что это значит?
- Откуда я знаю?.. Может быть, он красит волосы?
- Отдельными прядками? – Володя усмехнулся и отрицательно мотнул головой. – Нет, дело не в этом.
- А, в чем тогда?
- Смотри. Кузякин, умирающий от цирроза, начал лучше себя чувствовать. Штейн, прежде без палки не мог и шагу сделать, а теперь скачет по лестницам, как молодой. Да и голова у него варит не в пример лучше, чем в первую нашу встречу. Баба Маша, помнишь, вчера обмолвилась, что у нее уже третий день спина не болит? А у Гелия седые волосы снова темнеть начали.
- Это, наверное, из-за стресса.
- Чего?
- Из-за стресса, говорю.
- Из-за какого такого стресса?
- Ты полагаешь то, что мы оказались отрезанными от всего мира, не стало для стариков стрессом?
- Ну, может, и стало. Только при чем тут это?
- В стрессовых ситуациях организм мобилизует все свои резервы. И тут возможны разные фокусы. Как кажущееся временное улучшение общего самочувствие, так и самоизлечение различных хронических заболеваний.
Володя задумался.
- Ну, ладно, у бабы Маши перестала болеть спина. Это я еще могу понять. Но цирроз-то не излечивается.
- Я же сказал, временное кажущееся улучшение.
- То есть, через какое-то время Кузякин снова помирать начнет?
- Не знаю, - пожал плечами Сергей. – Я же не специалист.
- А чего ж тогда говоришь?
- Говорю, что знаю. У тебя есть другое мнение?
- Есть.
- Слушаю.
- Старики наши молодеть начали.
Сергей усмехнулся и с сомнением покачал головой.
- С чего бы вдруг?
- Так мы же в аномальной зоне. Может быть, тут время движется вспять.
- Слишком быстро движется.
- Ну, может, климат здесь какой благотворный.
- Тогда, сюда билеты, как на курорт продавать можно.
- А, я про что! – азартно щелкнул пальцами Володя. – Нужно только это дело правильно и своевременно юридически оформить. Пока кто другой нас не опередил!
- Ты это серьезно? – искоса посмотрел на приятеля Сергей.
- А, то! – гордо дернул подбородком Володя.
- Ну, попытайся, - усмехнулся Сергей.
- Да, я не знаю, как, - с сомнением цокнул языком Володя. – А ты, что же, не хочешь поучаствовать?
- Не сейчас.
- Потом будет поздно. Когда все про это прознают…
Сергей сделал Володе знак рукой, призывая временно прикрыть эту тему. Они уже подошли к магазину. И сейчас на повестке дня стояло не учреждение товарищества, занимающегося организацией курортно-оздоровительной зоны на территории Тринадцатого микрорайона, а вопрос выживания этого самого Тринадцатого микрорайона в условиях полной изоляции от внешнего мира.
Так ведь сразу и не решишь, какая задача труднее?
* * *
Глава 8
21 мая. День
В магазине, помимо продавщицы Оли находился, Саша Цвеков, который, как обычно, делал вид, что изучает витрину. Сегодня его интересовала дешевая бижутерия – заколки с бабочками, сережки со смайликами, брошки с черепами, пластиковые браслетики и стеклянные бусы. У прилавка стоял жилец из четвертой квартиры, Лыков Дмитрий Вольфович. Невысокого роста, с большим, выпирающим животом и монументально округлой головой, увенчанной розовой лысиной, будто посаженной прямо на плечи. Нелюдимый мизантроп, Лыков всегда и везде смотрел на всех исключительно недружелюбно, а то и с подозрением. Как советский турист на вражеской территории, он будто так и ждал какой-нибудь неадекватности, а то, и хуже того, провокации. Рядом с ним стояла большая сумка на колесиках, под завязку чем-то загруженная.
- День добрый, - с порога улыбнулся всем присутствующим Гелий Петрович.
И по одной только его улыбке сразу можно было понять, что пришел он не за коробком спичек, не за пачкой соли и даже не за бутылкой растительного масла.
Как-то странно, почти что неестественно повернув голову, Лыков подозрительно посмотрел на вошедших и принялся суетливо отсчитывать зажатые в кулаке деньги. Бросив деньги на прилавок, он схватил за ручку свою сумку и, глядя в пол, покатил ее к выходу.
- А вас я попрошу остаться! - вытянутой рукой перекрыл ему дорогу Гелий Петрович.
Лыков молча и упрямо попытался обойти неожиданно возникшую перед ним преграду.
- Мы как раз вовремя, - усмехнувшись, встал рядом с Изюмовым Володя.
Ольга удивленно наблюдала за происходящим. Даже Саша перестал изучать витрину. Происходило, действительно, нечто странное. Не зная причин, можно было даже решить, что Гелий Петрович немного не в себе. Обкурился чего или выпил лишнего. А потому и ведет себя неадекватно.
- Какого черта? – из-под густых бровей глянул на стоящего у него на пути пенсионера Лыков.
- Позвольте полюбопытствовать, что у вас в сумочке? – вежливо осведомился Гелий Петрович.
- Не позволю, - мрачно буркнул в ответ Лыков.
- Это почему же? – изображая удивление, чуть приподнял левую бровь Гелий Петрович.
- Потому что, это моя сумка. И то, что в ней лежит, тоже мое.
- Боюсь, вы ошибаетесь, - грустно и безнадежно вздохнул Гелий Петрович. – Я так полагаю, в сумке у вас продукты, приобретенные в этом магазине?
- А, вот, как хочешь, так и полагай, - зло зыркнул на него Лыков. – Купил – значит мое. Дай пройти!
- Увы, - как будто с сожалением, развел руками Гелий Петрович. – Не имею права.
- Да, что вы к нему привязались? – подала голос из-за прилавка Ольга. – Он за все заплатил! – она показала мятые купюры, врученные ей Лыковым.
- Он купил продукты питания? – посмотрел на продавщицу Гелий Петрович.
- Ну, да, - кивнула та. – А еще – мыло и спички.
- Не многовато ли для одного? – насмешливо посмотрел на Лыкова Володя.
Тот держался за свою сумку, как пассажир «Титаника» за последний спасательный круг.
- Уйди с дороги, - пробурчал он в ответ.
- А, что, если нет?
Лыков еще крепче сжал руки на ручке сумке, так, что костяшки побелели. А лысина старика сделалась багровой и покрылась мелкими капелька пота.
- Так, Олечка, - не сходя с места, Гелий Петрович указал пальцем на продавщицу. – Верните товарищу Лыкову его деньги, - он направил палец на красную, влажную лысину. – Торговля закрывается.
- Что? – глаза продавщицы, казалось, вот-вот, и вылезут из орбит. – Это кто сказал?
- Да! – решительно стал на защиту продавщицы студент Саша. – По какому праву?
- По праву чрезвычайного комитета граждан Тринадцатого микрорайона! – гордо провозгласил Гелий Петрович.
И выставил грудь колесом. Как будто ожидал, что ему на нее прицепят орден. Ну, или хотя бы медаль.
- Эй! Вы это кончайте! - замахала на него пальцем Ольга. – Мне за магазин перед хозяином отвечать!
- Где твой хозяин Оля? – подойдя к прилавку, спокойно спросил Сергей. – Он ведь вчера должен был приехать.
- Его задержали дела! – вскинула подбородок Оля.
При этом видно было, что она едва сдерживает слезы. Ольге отчаянно, изо всех сил не хотелось верить в то, что она вместе с остальными оказалась брошена здесь, в этом проклятом Тринадцатом микрорайоне, на произвол судьбы.
- Да не дела его задержали, - все так же спокойно произнес Сергей. – А то, что проезд в зону закрыт.
- В какую еще зону? – нижняя губа Ольги мелко задрожала. – В какую, я тебя спрашиваю, зону?!
- В аномальную зону, где мы сейчас находимся, - Сергей улыбнулся и развел руки в стороны.
- Дайте пройти, – упрямо мычал меж тем Лыков.
- Да мы тебя и не держим, - ответил Володя. – Можешь валить, куда тебе вздумается. Вот только сумку оставь.
- Сумка моя! И то, что в ней, тоже мое!
- Не угадал, - усмехнулся Володя. – ты, приятель, покусился на народную собственность. Знаешь, что за это полагается?
- Я все это купил здесь, в магазине, за свои, честно заработанные деньги.
- Все продукты питания, имеющиеся в магазине, переходят под контроль чрезвычайного комитета, - прояснил ситуацию Гелий Петрович. – В том числе и те, которыми набита ваша сумка, товарищ Лыков.
- Сами будете жрать, а остальных голодом заморите, - процедил сквозь зубы Лыков.
- Вы, наравне с остальными, будете получать норму, установленную чрезвычайным комитетом, - сохраняя невозмутимость, ответствовал Гелий Петрович.
- Какой еще чрезвычайный комитет? – пуще прежнего вытаращила ничего не понимающие глазища Ольга. – Какая норма?
- Да! – сунулся было вперед Саша. - Тут вы, уважаемые, зарвались!..
- Помолчи, - ткнул его пальцем в грудь Сергей.
- Действовать следует по закону! – патетически воскликнул Саша.
Однако, на последнем слове голос его сорвался на фальцет и тем самым смазал все впечатление.
- Где твой закон? – пристально посмотрел на него Сергей и красноречиво развел руками: - Нету! Теперь в Тринадцатом микрорайоне закон – это мы все, - Сергей перевел взгляд на Ольгу. – Нам всем сейчас следует думать о том, как выжить. Иначе, такие, как этот, - кивнул он на Лыкова, - растащат все по своим холодильникам. А остальным, действительно, останется только лечь и помереть с голоду.
- Давай сумку, - ухватился за пластиковую ручку Володя.
- Не дам! - волком глянул на него Лыков.
- Я кому сказал, давай! – замахнулся свободной рукой бывший водитель.
- Володя! – жестом поднятой руки остановил его Гелий Петрович. – Действовать нужно не так. – Он подошел к прилавку и легко, сказав только: - Позвольте, - выдернул из руки продавщицы деньги Лыкова. Затем Изюмов вернулся назад и сунул деньги в карман пиджака незадачливого покупателя. – Это – ваше, - сказал он и сжал пальцами запястье Лыковской руки, цеплявшейся за ручку сумку. – А это, извините, наше. - Пальцы руки Лыкова будто сами собой разжались. Гелий Петрович быстро перехватил сумку за ручку и изящным движением отправил ее себе за спину. – Всего доброго, гражданин Лыков.
- Верни сумку! – зарычал Лыков.
Руки его сжались в кулаки, а лысина сделалась похожей на солнце, тонущее в море.
- Неправильное решение, - улыбнулся в ответ Гелий Петрович. – Во-первых, я сильнее вас, во-вторых, лучше подготовлен, в-третьих, на мое стороне двое молодых, крепких парней, - он сделал короткую, но весьма эффектную паузу, после чего спросил: - Есть еще вопросы?
- Ты!.. Вы все еще пожалеете об этом! – прорычал Лыков.
Вне себя от злости, он метнулся к двери и, вылетев на улицу, от всего сердца хлопнул ею.
- Ну, вот, - Гелий Петрович подкатил сумку Лыкова к прилавку. – Теперь можно и делом заняться.
Володя открыл сумку.
- Ну, ни фига себе! Знал ведь, что брать! Консервы, копченая колбаса, мука… Все продукты длительного хранения, - он вдруг замер, осененный внезапно возникшей догадкой и посмотрел на Ольгу. – Он ведь не первый раз с этой сумкой приходит?
- Сегодня только третий раз, - ответил та. - А еще вчера четыре раза приходил. И позавчера тоже…
- Видали, каков жук! – посмотрел на своих спутников Володя. – Запасы делает, зар-раза!
- Ну, за день-другой он все это не съест, - кивнул Гелий Петрович. – А попозже мы им займемся.
- Слушайте, что вы затеваете? – недоумевающе развел руками Саша.
- Необходимо произвести опись всех имеющихся в магазине товаров, - Гелий Петрович положил на прилавок тетрадь со сталкером Гупи на обложке. – А, торговлю, Олечка, извини уж, придется закрыть.
- А, как же мне потом с хозяином разбираться? – спросила продавщица.
С тем, что товарами в ее магазине теперь будут распоряжаться другие, она уже смирилось. Но отвечать потом за все одна она не собиралась.
- Не тревожься, Олечка, - Гелий Петрович похлопал ладонью по принесенной тетрадке. – Все будет официально оформлено. Ежели вдруг твой хозяин объявится, разбираться с ним будет чрезвычайный комитет, - он посмотрел на остальных, как будто хотел убедиться в том, что они его всецело поддерживают. – Ситуация ведь, и в самом деле, чрезвычайная.
- Да, куда уж круче, - хмыкнул Володя.
Сергей одобрительно кивнул.
Один лишь Саша был явно недоволен происходящим. То ли, потому что таким образом все еще пытался продемонстрировать свою поддержку Ольге, то ли, потому что так и не смог до конца понять всю серьезность ситуации.
- Так, что же, мы теперь, как в блокадном Ленинграде, будем ежедневную пайку получать? – спросил он, обращаясь одновременно ко всем троим членам чрезвычайного комитета граждан.
Гелий Петрович повернулся к нему, заглянул в голубые глаза и положил руку на плечо.
- Сашок, это лучше, чем тоскливо глядеть в пустой холодильник и думать о том, что ты будешь есть завтра, - он чуть крепче сжал плечо студента. – Уж мне-то можешь поверить.
У Саши, похоже, еще оставались сомнения, да и возражения он мог найти. Но, во-первых, полемистом он был никудышным и сам о том прекрасно знал, во-вторых, он понимал, что спорить с Изюмовым сейчас не имеет смысла, поскольку Гелий Петрович все равно сделает все так, как решил, в-третьих… Впрочем, достаточно был и первых двух пунктов для того, чтобы завершить разговор. Но, дабы, все же, не потерять лицо в глазах продавщицы Оли, студент Саша крайне скептически поджал губы, повернулся к витрине и ткнул пальцем в первое, что попалось на глаза.
- Могу я купить это?.. Нет, это мне, пожалуй не надо, - тут же дал он обратный ход, сообразив, что собирается купить бритву. – Лучше, вот это! – указал он на ремешок для часов.
Оля взглядом переадресовала вопрос Саши Гелию Петровичу.
Тот едва заметно улыбнулся и молча кивнул.
Получив то, что хотел, Саша с гордо поднятой головой удалился.
Оля выложила на прилавок связку ключей, нанизанных на кольцо с большим круглым брелоком, на котором был изображен медведь, зажавший в зубах огромный мешок.
- Ну, и как мы будем делать опись?
- По порядку, - спокойно и уверенно ответил Гелий Петрович. Глядя на него, можно было подумать, что всю свою жизнь он только и занимался ревизиями небольших торговых точек. – Начнем со скоропортящихся продуктов. Затем перейдем к продуктам длительного хранения. Закончим средствами гигиены и прочими предметами повседневного спроса. Всякие там заколки, ремешки для часов, детские игрушки и канцелярия нас не интересует.
- Пока не интересует, - уточнил Сергей.
- Ты полагаешь, что может и до этого дойти? – серьезно посмотрел на него Изюмов.
- Все может статься, Гелий Петрович, - так же серьезно ответил Сергей.
- Тогда , сначала холодильники, затем – подсобка, - сделала вывод Ольга. – Только, имейте в виду. – тут же предупредила она, - в подсобке у меня пауки бегают.
- Что за пауки? – строго сдвинул брови Гелий Петрович. – Почему не боретесь?
- Да, бесполезно с ними бороться, - махнула рукой Ольга. – Они непонятно откуда берутся и не весть куда исчезают… Да, и продукты они не трогают.
- Это ж пауки, - усмехнулся Володя. – Они крупу не едят. Они мух ловят.
- Эти не ловят, - уверенно мотнула головой Оля. – Эти пауки здоровые, размером с ладонь. И ноги у них со всех сторон торчат, тонкие, но не меньше десятка.
Сергей с Володей молча переглянулись.
- У пауков только восемь ног, - авторитетно заявил Гелий Петрович.
- У этих больше, - не менее уверенно возразила Ольга.
- Точно, - кивнул Володя. – Мы с Серегой одного такого паука видели. Хотели поймать, а он будто растворился.
Гелий Петрович непонимающе сдвинул брови. Он точно знал, как выглядят пауки. И примерно представлял, каких размеров паука можно встретить в средней полосе России. Сантиметр. Ну, может, два. Но, никак уж не с ладонь! Поэтому у Изюмова складывалось впечатление, что молодежь, не сговариваясь, а, может быть, и как раз наоборот, заранее договорившись, решила над ним подшутить. Изюмов шутки понимал, да и сам малость победокурить любил. Но, сейчас, во-первых, ситуация была для юмора не подходящая. Они пришли в магазин с более чем серьезными намерениями. И искать повод для шуток, по мнению Гелия Петровича, было совершенно излишнем. А, во-вторых, ну, почему именно пауки? Что в этом смешного?
- Я тоже это видела, как они исчезают, - продолжала между тем Ольга. – Добегает до стены, а потом – бам! – и нет его.
Гелий Петрович отчаянно пытался решить, как ему реагировать на подобные нелепицы. Но ничего определенного ему в голову не приходило. Поэтому он лишь спросил:
- И тебе не страшно здесь? Со всеми этими пауками?
- Да, я пауков не боюсь, - улыбнулась Ольга. – Вот змеи - это другое дело. Они холодные, скользкие и вертлявые.
Сергей припомнил паука, которого они с Володей пытались поймать. Не смотря на свои немалые размеры, паук, и правда, не вызывал ни страха, ни омерзения.
- Он был похож на детскую игрушку, - сказал Сергей.
- Точно! – улыбнувшись, кивнула Ольга. – Бегают, как заводные!
Гелий Петрович озадаченно прикусил верхнюю губу. Затем одним движением смахнул с прилавка ключи.
- Все! Делом занимаемся!
* * *
Глава 9
21 мая. День
Ревизия в магазине результаты дала неутешительные. По самым оптимистичным прогнозам протянуть на имеющихся запасах еды удастся не далее чем до середины осени. Даже с учетом того, что успел утащить к себе домой Лыков из четвертой квартиры, получалось, что к началу декабря есть будет нечего. То есть, абсолютно нечего. Хотя, с точки зрения диетологии, и без того дело обстояло плохо. Мясных консервов и овощей было совсем мало. Так что, в скором времени, всем предстояло перейти на постную кашу и макароны.
Кризис наступал на пятки.
Впереди маячил долгий вынужденный пост.
Дабы выработать пакет антикризисных мер, чрезвычайный комитет граждан решил вновь собрать всех жителей микрорайона. Лыков, однако, на собрание не пришел. Видимо, потому что считал себя несправедливо обиженным. Не явился так же и Лифкин из четырнадцатой, который по непонятной причине вообще ни с кем не желал знаться. Зато, ко всеобщему удивлению, на собрание пришел Игорь Петрович Кузякин. Вид у него все еще был больной, однако, он уже не корчился постоянно от нестерпимых болей. И даже порой улыбался. Увидав Игоря Петровича, Самсонов тут же принялся жать ему руку, приговаривая:
- Отлично выглядишь, Кузякин! Ну, просто, гвардеец!
А потом вдруг, со свойственной ему прямотой, взял, да и брякнул:
- Знать, одним ртом больше будет!
Услыхав такое, Мария Тимофеевна тихо охнула и прикрыла рот ладошкой.
Олег же Игоревич, как ни в чем ни бывало, радостно улыбаясь, продолжал трясти руку Кузякина, обидеть или как-то еще задеть которого он вовсе не намеревался.
По счастью, Игорь Петрович все правильно понял. Он вообще был человеком умным и все прекрасно понимающим.
Подробно рассказывать о ходе собрания не имеет смысла. Да и место это заняло бы не мало.
Шуму было много. Мнений самых различных было высказано предостаточно. Однако, несколько острых перепалок, возникших по ходу обсуждения поставленных перед коллективом вопросов, так и не переросли в открытые конфликты. По большей части, благодаря деликатности и такту Гелия Петровича Изюмова. Который исключительно профессионально вел собрание. Слово он, как правило, предоставлял именно тому, кому следовало, а заболтавшимся говорунам очень вовремя напоминал о регламенте, который, кстати, никто не утверждал. А по завершению дебатов Гелию Петровичу всякий раз удавалось сделать очень точное обобщающее заключение, которым оставались довольны даже те, кто незадолго до этого ратовал за диаметрально противоположную точку зрения.
В итоге, были приняты следующие решения.
Продавщицу Ольгу, которая наравне с остальными присутствовала на собрании, пересилить из магазинной подсобки в одну из пустующих квартир. Так она станет полноправным членом коллектива, а магазин все равно торговать уже не будет.
Лыкова Дмитрия Вольфовича – раскулачить. То бишь, изъять у него все те излишки продуктов, что он за последние несколько дней изворотливо натаскал к себе в квартиру из магазина. Все изъятые продукты поступят в общую собственность. Ответственными за выполнение этого решение, понятное дело, были назначены Сергей Косарев, Владимир Шумилов и Гелий Изюмов. Кому же еще, как не им, можно было доверить столь ответственную миссию?
Никаких продовольственных норм решено было не устанавливать. Мария Тимофеевна Оконцева взялась готовит на всех. По сему, ей в помощь была выделена бывшая продавщица Ольга Сенько. А студент Саша Цвеков сам вызвался им помогать. Баба Маша сначала отнеслась к предложению Саши скептически. Но, подумав, решила, что можно будет использовать его хотя бы в качестве посудомоя. В одной из свободных квартир решено было оборудовать общую кухню и столовую. Кто не захочет есть со всеми вместе, сможет забирать свою порцию домой. Только тогда уж и посуду будет мыть сам. Так же единогласно проголосовало и за то, что Лыков с Лифкиным должны получать равные со всеми порции. Хотя поначалу высказывались мнения, что обоих следовало бы наказать за неявку на общее собрание. А Лыкова еще и отдельно за шкурничество покарать – предложение Самсонова. По счастью, благоразумие, здравомыслие и обычная человеческая доброта в конце концов возобладали. Как и следовало ожидать.
Это все были вопросы первостепенной важности.
Далее.
Поскольку у жителей Тринадцатого микрорайона появились серьезные сомнения на счет того, что их кто-то станет спасть, а продуктов, скорее всего, и до зимы не хватит, возникал исконно русский вопрос: что делать? То бишь, как дальше жить?
Ко всеобщему удивлению, ответы на эти непростые вопросы нашлись. Может быть, не совсем те, что хотелось бы услышать. Но, в сложившейся ситуации даже что-то было лучше, чем ничего.
Олег Игоревич Самсонов предложил заняться охотой. Поскольку недостроенные дома были подняты один до пятого, а другой – до седьмого этажа, да так и брошены, с уложенными плитами перекрытий и лестницами, но без стен, Самсонов предложил устроить на верхних этажах полуавтоматические ловушки, которые он сам же собирался изготовить.
- И кого же, позвольте спросить, вы рассчитываете в них поймать? насмешливо поинтересовался Лев Иммануилович Кугель. – Гусей или рябчиков? А, может быть, фазанов?
- Голубей и ворон, - с исключительным спокойствием ответствовал ему Самсонов. – Уверяю вас, Лев Иммануилович, когда закончится тушенка, вы с удовольствием будете кушать мясо этих птичек.
- В средние века во Франции ворон и голубей ели только аристократы, – добавил к этому Игорь Петрович. – А куры и гуси считались едой для низшего сословия.
После такой ремарки Олег Игоревич получил лицензию на отлов птиц. В помощь ему был выделен все тот же Саша Цвеков, в то время, когда он будет свободен на кухне. А Лев Иммануилович обещал наладить бесперебойную работу коптильни, если вдруг мяса птиц будет так много, что его придется запасать впрок.
Семен Семенович Поперекин, бывший учитель природоведения, предложил разбит огород, а ближе к осени обустроить теплицы. Земли было предостаточно – ее привезли для обустройства газонов, да так и свалили кучами на краю строительной площадки. Подняв землю на этажи недостроенных домов, можно было устроить там отличные искусственные грядки. А к холодам можно было перенести часть из них в незаселенные квартиры. Поскольку горячая вода в доме имелась, оставалось надеяться, что и отопление с наступлением холодов тоже включат. Если ж отопления не будет… Ну, тогда и говорить было вовсе не о чем.
Так вот, возникал вопрос, что сеять на грядах, которые брался соорудит Поперекин? Он сам располагал коллекцией семян, среди которых, разумеется, имелись и семена сельскохозяйственных культур. Однако, количество их было удручающе малым. Но, тут Мария Тимофеевна заявила, что хорош, мол, есть картошку, а ту, что еще осталась, следует пустить в посев. С этим никто спорить не стал. Ольга же вспомнила, что в магазинной подсобке под стеллажи была засунута коробка, набитая пакетиками с семенами. Хозяин магазина привез его, видимо, по ошибке, да так и забыл. Что там в точности было, Ольга не помнила. Может быть, просто цветы, а, может, и что-то дельное. В любом случае, следовало посмотреть.
Под конец собрания Соломон Юрьевич Штейн вновь поднял вопрос о том, что нужно попытаться каким-то образом связаться с большой землей. Телефонная линия в Тринадцатый микрорайон проложена не была. Мобильная связь не работала и вряд ли стоило надеяться на то, что она вдруг сама собой, каким-нибудь волшебным образом включится. Не работали так же телевидение, радио и интернет. Но, если не действовали современные средства связи, может быть, стоило попытаться использовать что-нибудь архаичное, но надежное? Что-нибудь, вроде голубиной почты?
- Нет, голуби не годятся, - уверенно заявил Поперекин. – Местные голуби дальше мусорной свалки не летают.
- А, если и летают, то в городе никто не станет рассматривать, что там у них к лапкам привязано, - добавил Штейн.
- Может быть, подать сигнал дымом? – предложил Самсонов. – На стройке полно рубероида.
- И что это даст? – пожал плечами Володя.
- На большой земле увидят дым и поймут, что здесь есть люди.
- Или решат, что на свалке начался пожар.
- Выпуская дым с определенной периодичностью, можно подавать сигналы, закодированные азбукой Морзе, - сказал Кузякин. И тут же сам себе возразил: - Хотя, для того, чтобы такие сигналы оказались расшифрованными, нужно, чтобы кто-то понял, что в них содержится смысл. В противном случае это будет пустое небокопчение.
- Те, кому положено знать, и без того знают, что здесь есть люди, - заметила Мария Тимофеевна.
- Может, они думают, что мы все тут померли? – не очень уверенно предположил молчаливый Бабиков. – А, узнают, что мы живы, так, может, хотя бы харчишек подкинут?
- Если бы хоть кого-то на большой земле интересовала наша судьба, так давно бы вертолет прислали, - ворчливо заметил Лев Иммануилович Кугель. – Хотя бы сверху на нас глянули. Посмотрели бы, как мы тут, живы или нет? А, вы видели хотя бы один вертолет, Виктор Евгеньевич?
Бабиков вертолетов не видел.
- Для этого даже вертолет не требуется, - сказал Сергей. – На спутниковых снимках не то, что людей, а номера машин разглядеть можно.
- Я думаю, продолжать обсуждать этот вопрос не имеет смысла, - подвел итог Гелий Петрович. – Можно было бы попытаться запускать воздушных змеев или шары, чтобы тем самым привлечь к себе внимание тех, кто находится снаружи. Но, по-моему, и без того ясно, что мы их не интересуем.
- Либо, аномальная зона, в которой мы оказались, настолько опасна, что спасатели не в состоянии к нам пробиться, - высказал иную точку зрения Кузякин.
Какое-то время, минуту, а то и больше, все присутствующие молча переваривали его слова, пытаясь вникнуть в их глубинный, потаенный смысл.
Первым решился высказаться Володя.
- Но, у нас же тут ничего ужасного не происходит, - он посмотрел на пенсионеров, словно ища у них поддержи, и те согласно закивали.
- Мы находимся на крошечном пятачке, - возразил Кузякин. – И, по сути, не видим дальше собственного носа. Для нас все аномальные проявления сводятся к тому, что не работает связь. Ну, еще провал с жидкой грязью, отрезавший нас от всего остального мира. О том, что происходит за пределами микрорайона, мы не имеем понятия.
- А, что там может происходить? – заинтересовалась Оля.
- Да, в принципе, все, что угодно, - пожал плечами Игорь Петрович. – Могут цвести банановые кусты, а могут бить фонтаны жидкой серы. То, что происходит в аномальных зонах, не поддается никакому разумному объяснению. Здесь даже время может течь вспять, - Кузякин едва заметно улыбнулся. – Кстати, не исключено, что именно с этим связано то, что мы все, как я вижу, стали чувствовать себя лучше.
После этих его слов вновь воцарилось молчание.
Соломон Юрьевич провел ладонью по лысине, на которой пару дней назад у него начал пробиваться робкий пушок. Волоски, которых прежде там не было, щекотали ладонь. И это был факт, от которого просто так не отмахнуться.
- Хочешь сказать, Игорь Петрович, мы все тут молодеем?
Кузякин снова пожал плечами. На этот раз, молча. Ему, действительно, нечего было добавить к сказанному. Игорь Петрович точно знал, что без лекарств, которые закончились неделю назад, он уже должен был умереть. Однако, вопреки всему, в том числе и здравому смыслу, он не только был жив, но и чувствовал себя, не сказать, что замечательно, но вполне сносно. Он даже мог обходиться без обезболивающих. Будучи ученым, Игорь Петрович не верил во внезапное чудесное исцеление. В особенности, от цирроза печени. Но и спорить с очевидными фактами он тоже не мог. Он был жив. Это было превосходно. Однако, совершено необъяснимо с научной точки зрения.
- Может, здесь просто климат здоровый? – высказал уже давно имевшееся у него предположение Володя.
- С чего бы ему быть здоровым? – усмехнулся Кугель. – Мы ж, можно сказать, на мусорной свалке живем. Все равно, что бомжи какие.
- Из-за грязи! – этот вопрос у Володи тоже был продуман. – Грязь, которая провал залила – она же, может быть, целебная!
- Мы ж ею не мажемся.
- Зато испарениями ее дышим! Вот и здоровеем!
- Сколько не здоровей, все равно, когда еда кончится, все помрем, - мрачно изрек Лев Иммануилович.
Скорее всего, он сказал это лишь для того, чтобы оставить за собой последнее слово в споре. Однако, тем самым, настроение всем он испортил основательно. Думать о том, что случится, когда закончится еда, никому не хотелось. По крайней мере, сейчас, когда еще было что есть.
Почувствовав похолодание общей атмосферы собрания, Гелий Петрович решил, что пора подводить итог. Пока настроение у всех не упало и вовсе ниже нулевой отметки.
- Мы можем рассчитывать только на себя и полагался лишь на собственные силы, - Изюмов улыбнулся и взмахнул крепко сжатым кулаком. Наглядно демонстрируя недюжинную силу и незаурядный оптимизм. – Зато, теперь у нас есть чем заняться!
Когда впереди лето, можно не думать о зиме. И даже делать вид, что она никогда не наступит.
* * *
Глава 10
1 июня. Утро
Хотя это и представлялось решительно невозможным, но Кузякин уверенно шел на поправку. Причем, сам он не прилагал к этому ни малейших усилий. Более того, по вполне понятным причинам, ему даже пришлось отказаться от диеты, соблюдение которой для циррозника, фактически, вопрос жизни и смерти. Что уж тому послужило причиной - то, что время свихнулось и двинулось вспять, или же благотворное влияние грязевых миазмов – на последней версии решительно настаивал Володя, - но только Кузякин перестал думать о смерти. С каждым днем он выглядел все лучше и бодрее.
Впрочем, как и остальные старики.
Все они выглядели теперь гораздо здоровее и крепче, чем до того, как случился разлив жидкой грязи. Да и мозги у них, следует признать, стали работать намного четче и лучше. Может и не как Кремлевские куранты, но, уж, как часы «Победа» - это точно. Если собрание, на котором присутствовали Сергей с Володей в день своего появления в Тринадцатом микрорайоне, откровенно напоминало лучшие сцены из фильма «Полет над гнездом кукушки», то теперь старички, прежде казавшиеся законченными маразматиками, очень даже внятно излагали вполне здравые мысли и разумные суждения. По самым разным вопросам. Вплоть до решения Высшего церковного совета РПЦ объявить Сезон Катастроф расплатой за тотальное богохульство, а ответственность на то возложить на питерскую группу «Собачий Вальс», записавшую разухабистую песенку «БПП». Песню, правда, никто не слышал, но сам факт ее существования оскорблял шестое чувство всех православных радикалов и маргиналов.
Сергей стал частенько наведываться в квартиру номер двадцать один, в которой уже больше не пахло смертью. Теперь здесь казалось даже уютно среди книг и солнечного света. Сергею было интересно разговаривать с Кузякиным, человеком умным, эрудированным и рассудительным, имеющим собственное мнение едва ли не по любому вопросу. И, что особенно привлекало в нем Сергея, в отличи от остальных обитателей Тринадцатого микрорайона, Игорь Петрович думал не только о том, как им выжить в странной, в чем-то нелепой и даже абсурдной, но, по большей части, все же страшной ситуации. Кузякин хотел разобраться в самой сути происходящего.
Сергей оторвал взгляд от журнала, который он листал. Журнал назывался «Локус» и был полностью посвящен фантастике. В комнате у Кузякина имелись три большие стопки этого журнала – подписки за несколько лет. А среди книг на полках Сергей так же, к своему удивлению, обнаружил немало фантастики. В представлении Сергея фантастика никак не вязалась с образом маститого ученого с мировым именем.
- Фантастику принято считать подростковой литературой, - ответил Кузякин на вопрос Сергей относительно происхождения книг и журналов. – Что есть огромное заблуждение. Фантастика – удивительная литература, раскрепощающая разум и прививающая навыки нетривиального мышления. Скажу тебе по секрету, очень многие читают фантастику всю свою жизнь, но старательно скрывают это от коллег и даже от близких родственников. Потому что бояться насмешек. По-моему, именно такая скрытность и есть проявление инфантилизма. Мне кажется невообразимо глупым скрывать любовь к литературе, но при этом открыто заявляет, скажем, о своей религиозности. Вот уж что, действительно, не к лицу здравомыслящему человеку, так это полагаться на божью милость и бояться божьего гнева. Это в двадцать первом-то веке!
После этого разговора Сергей принялся штудировать «Локусы». На английском языке. Исключительно ради того, чтобы попытаться понять логику Игоря Петровича. Хотя он и неплохо знал язык, поначалу дело шло туго. Из-за того, что тема была для Сергей совершенно незнакомая. Однако, постепенно он тянулся. И даже начал получать от этого удовольствие. Тем более, что занять свободное время все равно было не чем. Жизнь без телевидения, радио, интернета и даже без мобильника – это, надо сказать, очень странная жизнь. К такому не сразу привыкаешь. Но зато потом начинаешь получать от жизни колоссальное, ни с чем не сравнимое удовольствие. Ты уже не плывешь в общем информационном потоке, пытаясь найти что-то дельное и отплевываясь от всякой мерзости, что сама-собой так и лезет в рот, а в нужный момент сам создаешь нечто вроде локального информационного поля или кокона. В котором спокойно, тепло и уютно. И пахнет фиалками. Так, по крайней мере, казалось Сергею. Хотя, наверное, ощущения у каждого были индивидуальные.
- Что вы пишете? – спросил Сергей у сидящего за столом перед компьютером Кузякина.
Игорь Петрович ткнул пальцем в клавишу, поставил точку и вместе со стулом развернулся в сторону Сергея.
- Записываю все, что происходит.
- Абсолютно все? – удивился Сергей.
- Стараюсь, - улыбнулся Игорь Петрович. – Но, скорее всего, что-то, конечно же, упускаю. Так всегда – пытаешься одним взглядом окинуть всю картину, а внимание сосредотачивается на мелких, малозначительных деталях. Эдакий метальный пуантилизм.
Последнюю фразу Сергей не поняли и про себя отметил, что нужно будет выяснить, что собой представляет этот самый пуантилизм.
- А, зачем?
- Я так полагаю, что эти заметки будут представлять собой огромную ценность после того, как все это закончится.
- Для кого?
- Ну, например, для всех нас. Поверь мне, если мы все это переживем, нам будет казаться странным, да, что там, нам с трудом будет вериться, что все это происходило на самом деле.
- Это точно, - согласился Сергей.
- Кроме того, таким образом я рассчитываю вычленить аномальные составляющие нашей теперь ставшей обыденной жизни. Мне представляется это важным с научной точки зрения. Я пока и сам не могу объяснить это в точности. Для меня это, скорее, некое предчувствие… или, если угодно предощущение… - Кузякин поднял руки на уровень груди. Пальцы на них были согнуты и разведены, как будто, они держали некие невидимые предметы, что-то вроде двух прозрачных полусфер. А затем Игорь Петрович сделал движение, как будто навернул одну полусферу на другую. – Если нам удастся собрать все детали воедино, быть может, тогда мы сумеем понять, что же здесь происходит? А, понимание сути проблемы, это, как известно, первый шаг к решению любой задачи.
- Вы полагаете, это поможет нам выбраться отсюда?
Игорь Петрович уперся локтями в колени, согнув спину, подался вперед и, таинственно чуть понизив голос, сообщил.
- Я рассчитываю на нечто большее.
Сергей призадумался.
Нечто большее - что бы это могло означать?
Дело приобретало необычайно интересный оборот, и Сергей очень рассчитывал на продолжение разговора.
Но – не сложилось.
Конец всему положил влетевший в комнату Соломон Юрьевич Штейн.
Лицо его раскраснелось, волоски, начавшие отрастать на голове, растрепались, глаза блестели. Соломон Юрьевич даже не постучал в дверь, что было совершенно на него не похоже. Короче говоря, он был вне себя от возбуждения. В довершении картины, на груди у Штейна висел большой полевой бинокль.
- Она попыталась на меня напасть! – закричал он с порога комнаты.
Сергей и Игорь Петрович быстро переглянулись. В данный момент ход мыслей обоих был примерно одинаков. Первое: кто именно попытался напасть на Штейна? Местоимение «она» резко ограничивало выбор – это могла быть либо Ольга, либо Мария Тимофеевна. И то, и другое казалось абсолютно нелепым. Второе: что послужило причиной для нападения? И, наконец, третье: чем все это закончилось? Соломон Юрьевич был жив и, воде бы, даже особенно не пострадал. И это уже было хорошо. Но, что с остальными участниками инцидента?
- Что случилось, Соломон? – спросил Игорь Петрович, старательно сохраняя внешнее спокойствие.
- Она чуть меня не схватила! – вскинул руку к потолку Соломон Юрьевич. – Это! – он возмущенно вздернул плечи вверх, так что голова его почти провалилась между ними, и раскинул руки в стороны. – Это… Это - чудовищно! – наконец-то нашел он нужное слов, в полной мере отражающее его чувства.
- Согласен с тобой Соломон, - благоразумно не стал спорить Игорь Петрович.
Вместо этого он очень деликатно взял Соломона Юрьевича за руку и усадил на свободный стул.
- Дать тебе воды, Соломон? – предложил Игорь Петрович.
- Не надо! – решительно отказался тот.
Как будто Кузякин предлагал ему чашу с цикутой.
- Так, кто на тебя напал?
- Что? – непонимающе посмотрел на Кузякина Штейн.
- Ты вбежал с криками о том, что на тебя кто-то напал, - напомнил Игорь Петрович.
- Нет, - криво улыбнувшись помахал рукой Соломон Юрьевич. – Я сказал, что она попыталась на меня напасть.
- Пусть так, - кивнул Игорь Петрович. – Кто это был?
- Кто? – снова как эхо повторил за ним Штейн.
- Кто попытался на тебя напасть, - произнес Игорь Петрович, проявляя чудеса выдержки и самообладания.
- Грязь, - коротко бросил Штейн.
- Кто? – не понял на этот раз Игорь Петрович.
Сергей тоже ничего не понимал, однако предпочитал помалкивать, дабы окончательно все не запутать.
- Так! – поднял руки с открытыми ладонями Соломон Юрьевич, будто призывая всех к вниманию. – Давайте обо всем по порядку, - он аккуратно положил ладони на колени. – На меня попыталась напасть грязь из ямы.
Пауза. Непродолжительная, но выразительная.
- Из какой ямы?
- Из той самой, в которой автобус утонул, - Соломон Юрьевич кивнул на Сергея.
- За рулем находился не я, - на всякий случай уточнил Косарев.
- Что с грязью? – спросил Игорь Петрович.
- Она сошла с ума! – как будто с обидой всплеснул руками Соломон Юрьевич.
- По порядку, - напомнил ему Кузякин,
- Понял, - кивнул Соломон Юрьевич. – Значит так. Сегодня я дежурил у провала…
Тут нужно сказать, что дежурство возле провала, в котором булькала горячая, жидкая грязь, было заведено сразу после второго общего собрание граждан Тринадцатого микрорайона. Все светлое время суток у края провала должен был находиться один из жильцов, вооруженный большим полевым биноклем, который очень кстати нашелся у учителя природоведения Поперекина. Как правило, это был доброволец, кто-то не занятый на других работах. Смысл дежурства заключался в следующем. Во-первых, если вдруг – волшебное слово «вдруг»! – на другом конце грязевой ямы кто-то появится, дежурный должен будет подать ему знак. Для этого у него при себе имелся зеленый флажок и судейский свисток. Во-вторых, провал постоянно увеличивался в размерах. И это, естественно, не могло не настораживать. По счастью, пока он разрастался в сторону большой земли. Но не было никаких гарантий, что не мог начаться и обратный процесс. В таком случае дежурному следовал немедленно начинать бить тревогу. В фигуральном смысле, разумеется. Так вот, услыхав о нападении грязи из ямы, Сергей с Игорем Петровичем одновременно подумали об одном и том же: Штейн стал свидетелем того, как провал начал пожирать территорию Тринадцатого микрорайона и, без долгих колебаний, ударил в набат. Виртуально, конечно.
…-Так вот, все началось в тот момент, когда я решил съесть кусок макаронной запеканки, оставшийся у меня после завтрака, - продолжал между тем Соломон Юрьевич. - Все дело в том, что у меня бывают проблемы с перевариванием мучной пищи, поэтому я стараюсь не есть ее сразу большими порциями. Съев всю макаронную запеканку сразу, я бы потом полдня…
- Мы все поняли про запеканку, Соломон, - перебил, не выдержав, Игорь Петрович. – И про твои желудочно-кишечные проблемы, тоже. Давай, - он энергично крутанул ладонью, - переходи к делу.
- Так я о чем и говорю! – непонимающе вытаращился на него Соломон Юрьевич. – В столовой я съел только половину запеканки. А вторую взял с собой, завернув в пищевую фольгу, - тут Кузякин понял, что лучше выслушать всю историю о макаронной запеканке, не перебивая рассказчика, иначе придется слушать ее еще раз, заново. – Макаронную запеканку Мария Тимофеевна готовит отменную, но съесть ее всю за один присест я просто не в состоянии. Не потому, что не вкусно, а потому, что иначе у меня начнутся проблемы с желудочно-кишечным трактом, - Штейн приложил ладонь к животу, как будто призывая его в свидетели. – Прогуливаясь вдоль провала и то и дел поглядывая в бинокль на другую его сторону, я вдруг почувствовал желание съесть взятую с собой часть запеканки. Я достал ее из пакета, что был у меня с собой, развернул и начал есть. Фольгу же, в которую она была завернута, бросил в грязь, - Соломон Юрьевич настороженно посмотрел сначала на Кузякина, затем – на Сергея. После чего подозрительно спросил: - Вы внимательно следите за ходом моей истории?
- Да, конечно! – горячо заверили его оба.
- Так вот, я в одной руке держу запеканку, другой – кидаю фольгу в грязь, - Соломон Юрьевич постарался максимально достоверно изобразить, как именно это происходило. – И, собственно, ничего особенного не ожидаю. Но, тут-то оно как раз и происходит! Видите ли, друзья мои, я с детства отличаюсь исключительной наблюдательностью. Постоянно подмечаю всякие мелочи, на которые другие и внимания не обратили бы. А, заметив, пытаюсь осмыслить причину происходящего! - Соломон Юрьевич многозначительно двинул бровями и понял кверху указательный палей. – Так, вот… - Штейн вдруг наморщил лоб, наклонил голову и пальцами потер морщины. – К чему это я?.. – растерянно посмотрел он на слушателей.
- Фольга, - напомнил Сергей.
- Грязь, - подсказал Игорь Петрович. – Которая на тебя напала.
- Ах, ну да, конечно! - радостно заулыбался Соломон Юрьевич. – Как я только мог забыть? Так вот, фольга которую я бросил в грязь, стала тонуть! То есть, медленно погружаться в грязь! Согласитесь, подобное невозможно! Грязь, хотя и жидкая, но, все же, гораздо плотнее воды. Обрывок фольги просто не может в ней утонуть! Чтобы получше рассмотреть происходящее, я присел на корточки и подался вперед. Прошу обратит внимание на то, что в левой руке, - Соломон Юрьевич поднял и продемонстрировал слушателям свою левую руку, - у меня все еще оставалась замечательная макаронная запеканка. – Так вот, наклонившись вперед, я внимательно наблюдал за тем, как брошенный мною кусочек фольги медленно погружается в грязь. Вы можете мне не поверить, но создавалась впечатление, будто грязь засасывает фольгу. Как будто, это было живое существо. Я имею в виду грязь. Нечто вроде гигантской амебы… Игорь Петрович, тебе не доводилось слышать или читать о чем-то подобном?
Кузякин отрицательно качнул головой.
Сергей же вспомнил, что совсем недавно читал о подобном живом существе – огромном, бесформенном и поедающем все, до чего было способно дотянуться, - в одном из номеров «Локуса», в рецензии на новую книгу какого-то малоизвестного автора. Но, пока он решил об этом промолчать. Подумав, что если даже Соломон Юрьевич и почитывает втихаря фантастику, то все равно не признается в этом.
- И это все? – спросил несколько разочаровано Игорь Петрович.
История про утонувшую в грязи фольгу была, действительно, несколько странной, но совсем не той, что он ожидал. Или, лучше сказать, не соответствовала тому экзальтированному состоянию, в котором прибывал Штейн, возникнув на пороге комнаты.
- Если бы! - взмахнул обеими руками Соломон Юрьевич. – Это только начало!
- Тогда, может быть, давай перейдем к делу? – предложил Игорь Петрович, которому совсем не улыбалась перспектива еще раз выслушать историю про макаронную запеканку и кусок фольги, в которую она была завернута.
- А я что делаю? – снова взмахнул руками Соломон Юрьевич. – Я же не мог опустить то, с чего все началось! Иначе вам же было бы непонятно! Так, значит, я присаживаюсь на корточки у края ямы с грязью и чуть наклоняюсь вперед, чтобы лучше рассмотреть, что происходит с тонущей в грязи фольгой, - Штейн вскочил со стула и присел на корточки, чтобы вживую продемонстрировать, как все это происходило. – В левой руке у меня, не забывайте, запеканка! – он показал слушателям, а теперь еще и зрителям сжатую в кулак руку. – Я смотрю на фольгу. Фольга медленно тонет. Грязь, как я уже сказал, будто засасывает ее в себя. И тут прямо рядом со мной в грязи начинает расти… Скажем так - нечто! Поначалу я принял было это за один из тех пузырей, что время от времени вздуваются и лопаются на поверхности грязевого разлива. Краем глаза наблюдая за этим самым «пузырем», я вдруг обращаю внимание на странную вещь! – Соломон Юрьевич вскинул вверх указательный палец и сделал многозначительную паузу. Впрочем, длилась она недолго. Штейну и самому не терпелось рассказать о том, что же произошло дальше. – Пузырю давно бы пора было лопнуть, а он все продолжал расти! – снова короткая пауза, рассчитанная чисто на театральный эффект. – Причем он рос только вверх! – Соломон Юрьевич сложил пальцы правой руки в виде чаши, перевернутой кверху дном и, плотно обхватив пальцами нечто незримое, потянул его вверх. – Это был уже не пузырь, а что-то вроде пенька грязи с округлым верхом. Смотрелось это настолько необычно и странно, что я замер, не зная, что делать. И в этот момент грязевой вырост метнулся в мою строну! – пальцы правой руки обхватили кулак, в который была сжата левая. – Не, забывайте, в левой руке у меня все еще находилась макаронная запеканка! – торжественно провозгласил рассказчик. – Не нее-то, как оказалось, и охотился этот грязевой вырост! Это Нечто, прячущееся в грязи! Оно выхватило у меня из руки запеканку и вместе с ней исчезло! – Штейн спрятал правую руку за спину. - Вновь растворилось в грязевой луже! – еще одна точно выверенная пауза. – Я же в ужасе отшатнулся назад, упал на спину, и так пролежал какое-то время, приходя в себя после случившегося. Страшно было даже подумать, о том, что я сам мог оказаться на месте макаронной запеканки!
- В каком смысле? – не понял такой аналогии Сергей.
- Грязевой монстр мог схватить меня за руку и утянуть за собой в глубину! – Соломона Юрьевича аж передернуло от одной только мысли о подобной перспективе. – В общем, придя в себя, я тут же вскочил на ноги и подбежал к тебе, Игорь Петрович! В надежде, что ты, как человек с научным складом ума, дашь рациональное объяснение произошедшему!
Соломон Юрьевич закончил свой рассказ, тяжело поднялся на ноги и присел на стул.
Игорь Петрович стоял напротив него, чуть опершись на письменный стол. Руками он плотно обхвати себя за плечи, а на ладонь левой руки, оказавшуюся на правом плече, положил голову. Он внимательно, изучающе смотрел на Штейна. И от взгляда этого Соломону Юрьевичу сделалось почему-то не по себе.
- Это все произошло на самом деле, Соломон? – спросил наконец Игорь Петрович. – Ты ничего не выдумываешь? Не преувеличиваешь?
- Клянусь! – Штейн вскинул к плечу руку с раскрытой ладонью, а затем припечатал ее к груди.
Более он ничего не сказал.
- Идем! – сорвался с места Игорь Петрович.
Как будто только этого и ждал.
* * *
Глава 11
1 июня. День
- Мы к провалу? – спросил Сергей, сбегая следом за Кузякиным вниз по лестнице.
- Сначала - в магазин, - ответил Игорь Петрович. – Нужно достать что-нибудь съестное.
- Гелий не даст, - уверенно заявил Соломон Юрьевич.
- Для науки, - уточнил Игорь Петрович.
- Все равно не даст, - стоял на своем Штейн.
Сергей не стал высказывать своего мнения не сей счет, но мысленно он был на стороне Соломона Юрьевича.
Они свернули за угол и оказались возле входа в магазин, ныне превращенного в хранилище, которым заведовал Гелий Петрович Изюмов.
- Подождите меня здесь, я с Гелием с глазу на глаз переговорю, - сказал Кузякин и скрылся за дверью.
- Как там Лыков? – спросил, присаживаясь на ящик, Соломон Юрьевич. – Я что-то не видел его в столовой.
- Он и не показывается, - ответил Сергей. – Прячется у себя в квартире.
- Много добра у него нашли?
- Достаточно, чтобы открыть небольшую продуктовую лавочку. Лыков, пройдоха тот еще, первым смекнул, что нужно продуктами запасаться. И, похоже, все свои сбережения на это угрохал.
- И, что же, все добровольно отдал?
- Какое там! В квартиру пускать не хотел. Пришлось замок взламывать. Так он еще и продукты эти повсюду попрятал. В шкафы, на полки, под диван… В одном месте даже пол вскрыл и под половицы консервных банок натолкал… Костерил нас, на чем свет стоит!
- Ну, в принципе, он прав, - кивнул Соломон Юрьевич. – Он все это купил открыто, в магазине, на честно заработанные деньги. Хотя, конечно с другой стороны, прятать от остальных еду под полом – это полнейшее свинство.
- Вот-вот, - согласился Сергей. – Мы ему примерно так и сказали. И деньги из магазинной кассы Ольга ему вернула.
- Так, чего же он в столовую не ходит?
- Откуда ж мне знать? – пожал плечами Сергей.
- Может, голодовку объявил? В знак протеста?
- Нет, не думаю, - едва заметно качнул головой Сергей. – Не тот это человек, чтобы самого себя голодом уморить. Скорее всего, мы не все его запасы выгребли. Что-то еще осталось по сусекам. Вот он, куркуль, и жует сейчас это втихаря.
- Нелогично, - не согласился Соломон Юрьевич. – Следуя его понятиям, собственные продуты надо бы оставит на крайний случай. А пока есть вместе со всеми.
- А что, если они у него скоропортящиеся? Вот он загодя и отъедается.
- Все равно, надо бы его проведать, - сказал, подумав, Соломон Юрьевич. – Мало ли, что…
- Вы пойдете? – спросил Сергей.
- Ну, если надо, то схожу, - без особого энтузиазма согласился Соломон Юрьевич.
Разговор оборвался, когда из магазина вышел Игорь Петрович.
- Видали! – довольно улыбаясь показал он шоколадный батончик. – Гелий – человек понимающий!
- А удочка тебе зачем? – спросил Штейн, взглядом указав на то, что Кузякин держал в другой руке.
- Будем твое Нечто на живца ловить, - ответил Игорь Петрович.
- Тогда бы и фотоаппарат нужно прихватить, - сказал Сергей.
- У тебя есть?
- Да.
- Тогда – бегом, - кивнул в сторону подъезда Игорь Петрович. – Хотя, постой, - тут же окликнул он рванувшего было с места в карьер парня. – Мне тоже кое-что взять надо. Жди нас здесь, Соломон, мы мигом, - закончил он, сунув в руку Штейну складную удочку.
Они, действительно, быстро вернулись. Сергей – с небольшим цифровым фотоаппаратом, которой все время возил с собой в командировки, на всякий случае, вдруг что интересное на глаза попадется, что потом в сеть выложить можно будет. В провинции много чего забавного встречается. Как-то раз ему удалось запечатлеть указатель, нацеленный на церковь, на котором псевдославянской вязью было выведено: «Дорога к Х.аму». Потерялась всего одна буковка, а надпись заиграла новыми красками, приобретя куда более глубокий философский смысл, нежели прежде. У Игоря Петровича в руках был пакет, в котором что-то негромко позвякивало. На немой вопрос Соломона Юрьевича он ответил, что это посуда для образцов, которые, возможно, потребуется взять.
Теперь, будучи во всеоружии, они направились прямиком к провалу, затопленному жидкой грязью. На счет которой у мирных, в целом, обитателей Тринадцатого микрорайона появились очень нехорошие подозрения.
Провал выглядел как обычно. Светло-коричневая, жидкая грязь ровным слоем заполняла его, лишь самую малость не доставая обломанных краев асфальтового покрытия дороги, которая когда-то соединяла Тринадцатый микрорайон с городом. Время от времени на влажной, будто маслянистой поверхности вздувались пузыри размером в два больших кулака, лопающиеся с влажным чмоканьем. А порой, очень редко, по грязи разбегались едва заметные концентрические круги, как будто где-то глубоко случился несильный толчок. Что на самом деле было тому причиной – загадка. Ответ на которую спрятан, должно быть, на самом дне грязевого бассейна. Будто обкусанные, края провала настолько далеко расползлись друг от друга, что противоположный берег терялся в туманной дымке. Рассмотреть, что там происходит, можно было только в бинокль. Хотя, по сути, и смотреть-то было не на что – ничего не происходило. Вообще ничего. Как будто по ту сторону провала на многие километры простиралась безжизненная пустыня. Выжженная, не то, напалмом, не то, радиацией, не то, какой другой смертоносной гадостью, вроде «эйджент орандж».
Остановившись у самого краю, Игорь Петрович посмотрел не на грязевой разлив, не увидел ничего нового и перевел взгляд на Соломона Юрьевича.
- А, что ты на меня так смотришь? – непонимающе развел руками тот.
Игорь Петрович хмыкнул, эдак неопределенно, присел на корточки и провел ладонью над самой поверхностью коричневатой глади. Грязь будто встрепенулась и поднялась небольшим бугорком, который прокатился по поверхности следом за ладонью. Игорь Петрович спрятал руку и снова хмыкнул. На этот раз очень даже определенно.
- Ну, что скажешь? – нетерпеливо осведомился Соломон Юрьевич.
- Ничего не скажу, - Игорь Петрович зачем-то вытер ладонь о штанину и поднялся на ноги. – Для того, чтобы делать выводы, нужно хоть что-то понять. А я пока ничего не понимаю.
- Но, ты видел?.. – Соломон Юрьевич рукой указал на грязь.
- Конечно, видел, - спокойно ответил Игорь Петрович. – Я же не слепой.
Он взял из рук Штейна удочку и раздвинул ее примерно на половину длины удилища. Затем достал из карман шоколадный батончик, снял с него упаковку, отломил небольшой кусочек и насадил его на крючок. Выбросив удочку вперед, он стал медленно разматывать катушку с леской, осторожно опуская наживку вниз.
Соломон Юрьевич переместился поближе к Сергею и ткнул его локтем в бок.
- Ну, как? – спросил он шепотом, как будто боясь вспугнуть добычу.
Сергей непонимающе посмотрел на Штейна и честно признался:
- Не знаю.
Соломон Юрьевич заговорщицки подмигнул парню и присел на корточки, чтобы лучше видеть, что происходит возле самой поверхности.
Поначалу не происходило ничего. Но когда расстояние между наживкой и грязью сократилась примерно до тридцати сантиметров, по влажной поверхности пробежала легкая, едва заметная рябь. Игорь Петрович приостановил движение катушки. Наживка замерла на заданной высоте, чуть покачиваясь из стороны в сторону. Рябь на поверхности грязи не успокаивалась. Но и не становилась сильнее. Игорь Петрович опустил наживку еще на пару сантиметров. Рябь заметно усилилась. Когда между наживкой и грязью осталось чуть более двадцати сантиметров, на поверхности образовался вырост, толщиной в руку взрослого мужчины, с округлой вершиной, похожей на крепко сжатый кулак. Он потянулся было за шоколадкой, но Кузякин резко дернул удочку вверх. Грязевой кулак на несколько секунд замер, будто в нерешительности, а затем начал опускаться вниз. Странный вырост как будто растворялся в общей грязевой массе, обращаясь в ничто, или нечто, не имеющее определенной формы.
Боясь упустить добычу, Игорь Петрович поспешно опустил наживку вниз. Рукообразный вырост резко рванулся вверх. На вершине его образовалось воронкообразное расширение, которым он обхватил кусок шоколадки и стремительно, но при этом по-своему изящно, почти без рывка снял наживку с крючка. В ту же секунду поверхность грязи вновь сделалась гладкой, как простыня, по которой прошлись утюгом.
- Супер! – восхищенно выдохнул Сергей.
- Что ты хочешь этим сказать? – непонимающе посмотрел на него Соломон Юрьевич.
- Ничего, - качнул головой парень. – Нет, правда, ничего.
- Зачем же ты тогда это сказал? – подозрительно прищурился Соломон Юрьевич.
- Не знаю, - пожал плечами Сергей.
Штейн недоверчиво хмыкнул. Но больше ни о чем спрашивать Сергея не стал. Его интересовало мнение Кузякина.
- Это гриб?
- Какой еще гриб? – Игорь Петрович смотал леску, сложил удочку и кинул ее Сергею.
- Чайный гриб, - Соломон Юрьевич руками нарисовал в воздухе круг. - Бросаешь его в чай, сыпешь сахар, и он растет. Есть пространство вокруг – растет в ширину, нет – в толщину.
- Возможно, нечто похожее, - подумав, согласился Игорь Петрович.
Он достал из кармана шоколадку и отломил от нее еще кусочек. Отойдя на три шага в сторону от того места, где грязевой вырост сорвал наживку с крючка, Игорь Петрович кинул шоколадку в грязь. Кусочек еще был в воздухе, когда на поверхности образовался новый вырост, на лету схватил угощение и вместе с ним растворился в грязи.
- А, что же он тут ест? – озадаченно почесал затылок Соломон Юрьевич. - Ну, в смысле, когда его никто шоколадом не подкармливает?
- Интересный вопрос, - согласился Игорь Петрович. - Вон, ведь, какой здоровый вымахал.
- Вы полагаете, что это все?.. - Сергей махнул рукой в сторону противоположного края провала и вдруг умолк, сообразив, что не знает, как назвать то, что простиралось перед ними.
- Единый живой организм, - подсказал Игорь Петрович. – По всей видимости, да. Нечто вроде чайного гриба, как верно заметил Соломон Юрьевич. Только более высоко организованный.
- Понятно, - кивнул Сергей.
Хотя, на самом деле ему ничего не было понятно. Что это еще за высокоорганизованный живой организм, прикидывающийся обыкновенной грязью?
- Он опасен? – поинтересовался более прагматичный Соломон Юрьевич. – Я имею в виду, для людей?
- Пока не берусь это утверждать. Однако, советую не лезть в эту грязь руками. Да, и вообще, лучше не подходить близко к краю. Нужно всех об этом оповестить.
- Сделаем, - кивнул Сергей.
Из пакета, который он принес с собой, Игорь Петрович достал три пол-литровые стеклянные банки с пластиковыми крышками и обычный кухонный половник. Присев на корточки, он снял с банок крышки и выставил их возле самого края провала.
- Будь осторожен, Игорь Петрович, - предупредил на всякий случай Соломон Юрьевич. – Он ведь может и на тебя кинуться.
- Постараюсь.
Кузякин помахал половником над грязью. Та никак на это не отреагировала.
Чуть в стороне лопнул большой, влажный пузырь.
- Он жрет только органику, - убежденно кивнул Соломон Юрьевич.
- Кто он? – поинтересовался Сергей.
- Он! – Штейн ткнул пальцем в провал. – Гриб чайный!
Игорь Петрович перехватил половник за самый кончик ручки, взял в другую руку банк и стал примеряться, как бы половчее зачерпнуть побольше грязи. Так, чтобы самому при этом не замараться.
- Секундочку! – остановил его Соломон Юрьевич. – А, ты уверен, что вся эта грязь живая?
- Я не говорил, что она живая, - возразил Игорь Петрович.
- Не придирайся к словам, - недовольно скривился Штейн. – Ты понял, что я имею в виду. Грязь может просто служить средой обитания для того, кто любит шоколад. И просто зачерпнув половник грязи, ты его не поймаешь.
- У тебя есть другое предложение?
- Разумеется!
Соломон Юрьевич опустился на одно колено рядом с Кузякиным. Взял в левую руку банку, а в правую крышку.
- Ну-ка, кинь шоколадку! – тряхнул он пустой банкой.
Игорь Петрович послушна отломил кусочек от початого батончика и кинул его в банку, что держал Штейн.
Тот довольно улыбнулся и, слегка тряхнув банку, подкинул шоколадный кусочек вверх. Затем он наклонил банк, почти положил ее на бок, обратив горловину в сторону грязевой массы.
- Будем надеяться, что мозгов у него нет, - заговорщицким полушепотом произнес Соломон Юрьевич.
У кого? У чайного гриба? – хотел было спросить Сергей.
Но не успел.
Выскользнувший из общей массы шматок грязи плюхнулся в банку. Соломон Юрьевич ловко, как заправский сомелье бокал, крутанул банку, отделяя то, что внутри, от того, что снаружи, и тут же прихлопнул сверху крышкой.
- Прошу! – протянул он полную под завязку банку грязи Игорю Петровичу.
- Круто! – восхищенно цокнул языком Сергей.
- Без малого сорок лет в сфере обслуживания, - смущенно потупил взгляд Соломон Юрьевич.
- Вы были фокусником! – догадался Сергей.
- Не совсем, - польщено улыбнулся Соломон Юрьевич. – На молочной фабрике работал. Цех по фасовке сметаны.
- А, разве это не пищевая промышленность? – Игорь Петрович забрал у Штейна банку и осторожно уложил ее в пакет.
- Все зависит от того, с какой стороны посмотреть, - Соломон Юрьевич взял в руку другую банку. – С одной стороны, вроде бы, действительно, продуктами питания занимались. С другой - мы ведь население обслуживали. Разве нет? Если еще глубже копнуть, так меня еще и работником культуры назвать можно. Или даже артистом оригинального жанра.
- Почему?
- Мне бы это понравилось.
Соломон Юрьевич протянул Кузякину открытую банку и тот кинул в нее кусочек шоколадки.
- А почему эта грязь людей не хватает? – спросил Сергей.
- С чего ты это взял? – Игорь Петрович принял из рук Штейна еще одну аккуратно запечатанную банку с грязью. – На руку она реагирует.
Сергей присел на корточки и провел ладонью над грязью. По коричневой, блестящей поверхности пробежали три невысоких, параллельных гребешка. Секунду поколебавшись, Сергей сунул в грязь палец.
- Ты что делаешь! – почти в один голос закричали Кузякин и Штейн.
Сергей вытащил палец из грязи и вытер платком. Палец не пострадал.
- Глупо, - только и сказал на это Игорь Петрович.
- Когда наш автобус в грязи тонул, мы с Володей по колено в ней стояли, - ответил на это Сергей.
- Все равно, глупо, - стоял на своем Игорь Петрович. – С тех пор двадцать дней прошло. Свойства грязи могли измениться. Что мы знаем о ней? Ничего!
- Теперь знаем, что для людей она не опасна, - возразил Сергей.
- Знаешь, что? – строго указал на него пальцем Соломон Юрьевич. – Ты или кончай дурака валять, или топай отсюда! Я из-за тебя второй инфаркт получить не желаю!
Сергей был категорически не согласен с такой оценкой своего поступка. Он готов был квалифицировать его как необдуманный. Или, может быть, слишком дерзкий. Но уж, никак не глупый! Эдак ведь и Амундсена можно дураком назвать за то, что ему дома не сиделось! Но спорить со стариками он не стал. Более того, он даже понурил голову, вроде как, в знак своего раскаяния.
На самом деле, никаких угрызений совести Сергей не чувствовал, однако, и не хотел, чтобы его отстранили от дальнейших работ по изучению свойств удивительной грязи. Ему было жуть как интересно, что это за штука такая?
Ему вообще все было интересно.
* * *
Глава 12
3 июня. Утро
Володя ковырнул стену спрессованного мусора остро заточенным металлическим штырем. Затем ткнул посильнее, подвигал инструментом из стороны в сторону. И остался вполне доволен.
- Как камень, - сказал он.
И, приставив штырь к стене, примерно на уровне груди, с размаху саданул по нему молотком.
После двенадцати ударов штырь вошел в стену всего на сантиметр.
- Сколько у тебя таких штырей? – спросил Сергей.
- Сорок два!
Володя снова принялся заколачивать штырь в стену.
Сергей посмотрел на верх. Из-за края мусорной стены выглядывало серое, пасмурное небо. Того и гляди дождь ливанет.
- Думаешь, хватит?
- Должно хватить, - Володя перестал работать молотком и попробовал качнуть штырь из стороны в сторону. Штырь сидел в стене вполне уверенно. Но для надежности нужно было загнать его поглубже. – А, не хватит, так еще сделаю.
Штырь представлял собой отрезок ребристой металлической арматуры, толщиной примерно в два пальца и длиной сантиметров в двадцать пять. Володя сам нарезал найденные на стройке пруты и заточил получившиеся отрезки.
- Ну, и что молчишь? – выжидающе посмотрел на приятеля Володя.
Сергей снова поглядел на верх и с сомнением покачал головой.
- По-моему, слишком опасно.
- Жизнь – вообще опасная штука, - усмехнулся Володя.
- Вот именно, - согласился Сергей. – Так, стоит ли еще усугублять?
- Стоит, - уверенно заявил Володя. – Иначе скучно.
- Лично у меня нет ни малейшего опыта. Никогда даже не испытывал желания заняться скалолазанием.
- А я так вообще высоты боюсь, - усмехнулся Володя. – По ходу дела, пока штыри будем вбивать, натренируемся.
Уверенности бывшего водителя автобуса можно было только позавидовать. Сергею даже любопытно стало, с чего вдруг Володя решил, что можно вот так, запросто научиться лазать по отвесным стенам? Без инструктора? Без необходимого снаряжения? И даже без методического пособия?.. Можно было подумать, что ему ни разу в жизни не доводилось падать. Даже в детстве, носом в пол… А его заявления на счет боязни высоты, скорее всего, наглая ложь… Да, точно – вранье! Володька просто хочет заставить его лезть на эту стену!..
- А, что, если сорвемся?
- У меня все продумано. Смотри! - Володя достал из кармана согнутый в кольцо гвоздь, с гордостью продемонстрировал его Сергею, а затем надел на вбитый в стену штырь. – Видал! Накидываем кольцо на штырь и продеваем через него веревку. Один конец закрепляем на нижнем штыре, другой – на монтажном поясе. Я тебе говорил, что нашел на верху, - Володя кивнул в сторону недостроенного дома, - несколько монтажных поясов?.. Все! Система надежная! Как у альпинистов! Даже, если сорвешься, останешься висеть на веревке! Я, как только метра на три-четыре поднимусь, начну страховаться.
- Это же просто согнутый гвоздь, - скептически поджал губы Сергей.
- Точно – гвоздь. Но, ты попробуй, разогни его!
Володя снял кольцо со штыря и кинул Сергею.
Сергей просунул в кольцо пальцы и потянул в разные стороны. Кольцо не поддавалось. Но это вовсе ничего не значило. При резком рывке оно могло и разогнуться.
- Все равно, это самопал, - Сергей вернул кольцо Володе. – И штыри на концах не загнуты – запросто может соскользнуть… А, что за веревка у тебя?
- Веревки у меня еще нет, - признался Володя. При этом оптимизм его ни чуть не поблек. – Гелий говорил, что в магазине есть бельевая.
- Бельевая, - саркастически усмехнулся Сергей.
- Ну, и что? – вскинул брови Володе. – Лучше бельевая, чем вообще никакой.
- Это не серьезно, - покачал головой Сергей.
- Ну, тебе все не так! – картинно раскинул руки в стороны Володя. –Критиковать чужие идеи легко! А, попробуй-ка сам предложить что-нибудь дельное!
Сергею стало немного неудобно, потому что, по сути, Володя была прав. Хотя, конечно, с другой стороны, в его попытке забраться на стену было больше желания чем-то себя занять, чем реальной надежды выполнить задуманное. Так, по крайней мер, казалось Сергею. Мусорная стена казалось неприступной, как Эверест. Даже хуже, потому что она было отвесной. Опытному скалолазу вскарабкаться на нее, может быть, и не составило бы большого труда. А, вот, бывшим водителю автобуса и курьеру нечего было об этом и мечтать. С таким же успехом они могли надеяться взлететь.
- Ну, можно попробовать сделать воздушный шар, - предложил Сергей.
- Ага, - насмешливо кивнул Володя. – Тоже мне, Фелиас Фогг сыскался.
- Я не предлагаю лететь на нем вокруг света. Нам нужно только подняться на верх и перебраться на кучу мусора. В этом, полагаю, нет ничего особенно сложного.
- Ты знаешь, как сделать воздушный шар?
- Ну…
- Понятно – не знаешь.
- Можно с кем-нибудь посоветоваться.
- С кем?
- С Гелием.
- Почему именно с ним?
- Потому что шары надувают гелием.
Володя весел улыбнулся и дружески хлопнул Сергея по плечу.
- Молодец. Нет, в самом деле, молодец! Мне понравилось на счет гелия.
- Шар можно наполнит теплым воздухом.
- Потребуется горелка.
- Нам не нужно далеко лететь.
- Мы даже от земли оторваться не сможем…
По ходу этого диалога начал накрапывать дождик, который быстро усиливался. И вскоре оставаться под открытым небом стало некомфортно. А дождь, между тем, все крепчал, явно имея намерение в скором времени превратиться в некое облегченное подобие тропического ливня.
- Идем под крышу, - махнул рукой Володя.
И, шлепая по успевшим набежать лужицам, приятели побежал к подъезду недостроенного дома, зияющему прямоугольным провалом, ведущим, как будто, в никуда.
На самом деле, сразу за дверным проемом оказалась лестница в два пролета без перил, огибающие пустую шахту лифта. Поднявшись по лестнице, ребята оказались на бетонных плитах перекрытия первого этажа. Огромное открытое пространство, было разделено бетонными столбами и несущими стенами на некое подобие секторов, которые в будущем должны были бы стать квартирами. Внешних стен не было, так что ветер продувал все насквозь, а косые струи дождя заливали фасадную сторону. Ощущение было таким, будто находишься внутри окаменевшего скелета умершего миллионы лет назад дракона. Некогда могучего гиганта, ныне превратившегося в аттракцион для детей и скучающих родителей.
Лестница, делая поворот, вела выше, на перекрытие второго этажа. А за ним были еще третий и четвертый. После чего уже ничего не было. Только небо, опирающееся на бетонные столбы.
Сергей с Володей подниматься выше не стали. Обогнув короткий отрезок стены, огораживающей лестнице, они оказались в столь удивительном месте, что, если бы заранее не знали о его существования, то могли бы решить, что это мираж. Если, конечно, допустить возможность возникновения миража на первом этаже недостроенного здания. А, между тем, если подняться выше, на втором и третьем этажах можно было увидеть в точности такие же миражи.
По обеим сторонам от центрального прохода тянулись грядки с зелеными ростками. Земля была насыпана в деревянные опалубки высотою около тридцати сантиметров. Между ними были оставлены проходы для тех, кто ухаживал за сим удивительным садом-огородом.
- Семен Семенович! – громко позвал Володя. – Вы здесь?
- Здесь, конечно, - послышалось в ответ. – Где же мне еще быть?
Между грядок поднялся в полный рост Семен Семенович Поперекин, бывший преподаватель природоведения, а ныне главный садовник Тринадцатого микрорайона.
- Что, дождика испугались? – улыбнулся Семен Семенович, стягивая с рук грязные перчатки.
- Да, дождик - ерунда. – беспечно махнул рукой Володя. – Хотели узнать, не требуется ли вам какая помощь?
- Спасибо, ребята. Вы здорово помогли, когда грядки делали. А теперь я и один справляюсь. Вот, когда урожай собирать будем, - улыбнулся в предвкушении садовник, - тогда я уж от вашей помощи не откажусь.
- Как же так, один? – удивился Сергей. – Вам же Сашка должен помогать.
- Сашок поначалу приходил. Но вскоре выяснилось, что он к этой работе не пригоден.
- Руки боится в земле замарать? – усмехнулся Володя.
- Насекомых боится.
- А что у вас за насекомые такие страшные?
- Пауки.
- Пауки?
- Ну, да. Здоровый такие, - Семен Иванович двумя ладонями обозначил размер паука. – С кучей тонюсеньких ножек.
Володя с Сергеем переглянулись. Оба сразу вспомнили того паука, что исчез таинственным образом, когда они попытались его поймать. Да, какое там, попытались – поймали уже! А он взял, да исчез.
- Не местные, что ли, пауки? – осторожно поинтересовался Володя.
- Ну, у всех Земных пауков по восемь лапок, - улыбнулся Семен Семенович. – А у этих явно больше. Да и вид у них какой-то…
- Какой?
- Неземной.
- И часто они у вас тут появляются? – спросил Сергей.
- Да, их тут полно! – широко взмахнул рукой Семен Семенович. – Вон! Глядите! Побежал!
Ребята посмотрели туда, куда указывал садовод и, точно, увидели бегущего меж грядок странного, похожего на заводную машинку, паука. Или какое-то иное существо, внешне напоминающее паука. Быстро перебирая тоненькими ножками, паук, или, кто он там был на самом деле, пробежался по бетонному полу, взобрался по деревянной опалубке, спрыгнул на взрыхленный чернозем и вдруг исчез. Будто растворился в воздухе.
- Вас это не удивляет? – покосился на садовода Володя.
- Месяц назад, увидав такое, я бы, наверное, страшно удивился, - ответил Семен Семенович. – Сейчас мне это тоже не кажется чем-то вполне естественным. Но, в то же время, я не вижу причин для паники. Эти пауки сами избегают встреч с людьми и не причиняют никакого вреда растениям. Меня это вполне устраивает.
- Да, но откуда они тут взялись?
- Я не знаю, - пожал плечами Семен Семенович.
- И вам это не интересно?
- Очень интересно! Я бы даже сказал, чертовски интересно! Но, кто мне объяснит, что это такое?
В общем, он бы прав.
Тема таинственных пауков за сим была исчерпана.
- Жалко, дождик мимо грядок льет, - Сергей взглядом указал за пределы огорода, где с неба нескончаемым потоком низвергалась вода.
- Кто сказал, что мимо? – хитро прищурился Семен Семенович.
Сделав три шага в сторону, он потянул за свешивающуюся из-под потолка веревку. И на грядки, будто настоящий дождик, брызнули струи воды.
- Ух, ты! – восхищенно выдохнул Володя. – Это кто ж такое сотворил?
- Общая концепция моя, - скромно улыбнулся Семен Семенович. – А техническое воплощение Льва Иммануиловича Кугеля. Вы не знали, что он прежде инженером был? – ребята отрицательно покачали головами. – Мосты, между прочим, проектировал. Так что, здесь для него не работа даже была, а, так, баловство. Снаружи, вдоль верхнего этажа мы протянули жестяной желоб. А над грядками проложили подсоединенные к желобу резиновые шланги с дырочками. Ну, еще Лев Иммануилович там какой-то хитрый клапан установил, чтобы поток воды регулировать можно было. Вот и все дела!
Поперекин еще раз, в целях демонстрации, потянул за веревку, и на грядки вновь брызнула вода.
- Ну, а какие у вас прогнозы на урожай? – по-хозяйски поинтересовался Володя.
- В целом, неплохие, - в том же тоне ответил Семен Семенович. – Третий этаж у нас полностью картошкой засажен. На втором - капуста, помидоры, кабачки и огурцы. А здесь у нас свекла, редиска, морковь, лук, чеснок и разная зелень. К сожалению, семян оказалось не так уж много. Так что, часть урожая придется пустить на семена, чтобы было, что на следующий год сеять. И с подкормкой для растений тоже есть проблема. Но, Игорь Петрович обещал что-нибудь придумать.
- Семен Семенович, - наклонив голову, как будто с осуждением посмотрел на Поперекина Сергей. – Вы, что же, намереваетесь и на второй год здесь остаться?
- Это уж, как получится. Сие от меня не зависит. Но, на всякий случай, я бы, все же, семена приберег.
Сказав это, Поперекин опустил взор и грустно вздохнул.
- Что не так, Семен Семенович.
- Даже если отправить на кухню весь урожай, мы все равно до весны не дотянем.
- Ну, у нас и другие источники еды намечаются, - попытался приободрить садовника Сергей. – Вон, глядите! - указал он на верхний этаж другого недостроенного здания, откуда валили густые клубы серого, будто грязная вата, дыма. - У Олега Игоревича коптильня работает вовсю!
- Ну, это только до тех пор, пока он всех голубей не переловит.
- Так, новые прилетят! – убежденно заявил Сергей.
- Семен Семенович прав, - завил вдруг Володя. – Ну, сам прикинь, пусть, и доживем мы на картошке и копченых голубях до весны. Да, хоть даже до лета дотянем. Ну, а дальше-то что? Бананы на деревьях вырастут? Рыба с неба падать начнет? Или же долгожданные спасатели все-таки прилетят за нами? Какой вариант тебе кажется более вероятным?
- Я бы поставил на инопланетян, - попытался отшутиться Сергей.
- Кстати, ребята, - оживился неожиданно Семен Семенович. – Я тут слышал, как вы там, внизу, про воздушный шар говорили. Так вот, купол шара можно сделать из самой обычной материи, только обклеить его сверху газетами.
- Это откуда такая информация? – недоверчиво сдвинул брови Володя.
- Я в книге читал. У Эдгара По есть рассказ «Приключения некоего Ганса Пфалля», про воздушный шар из газетных страниц.
Володя сцепил руки за спиной и качнулся с носков на пятки.
- Эдгар По - это тот, что фантастику писал?
- Не только…
- И от передоза помер?
- Ну, это не доказано…
Володя покачал головой, не то, с сомнением, не то, с осуждением. А, может, оба эти чувства присутствовали в его движении нераздельно.
- Не думаю, что он был специалистов в воздухоплавании.
- Но, можно же попробовать, - заметил Сергей. – Что нам мешает?
- То, что мы не найдем здесь столько газет и столько клея.
Вот, в этом Володя, пожалуй, был прав.
Но этого все равно было недостаточно для того, чтобы в душе у Сергея возгорелось и окрепло желание лезть на гору мусора по вбитым в стену скобам. А, по сему, его все еще не оставляла надежда найти какую-то другую, разумную – что самое главное! – альтернативу.
- Газеты мы найдем, - уверенно заявил Сергей.
Он даже не подозревал, насколько окажется прав.
* * *
Глава 13
5 июня. Утро
Володя продолжал вколачивать штыри в стену.
Делал он это не с раннего утра и до позднего вечера, а время от времени. Скорее всего, чтобы продемонстрировать всем вокруг и самому себе, разумеется, что его стремление покорить гору мусора, имея на вооружении самый минимум из альпинистского снаряжения, пока еще не остыло. Вколотив шесть штырей, он поднялся примерно на два с половиной метра. И все еще работал без страховки.
Сергей смотрел на скалолаза, стоя у распахнутого окна третьего этажа, и вместо того, чтобы удивляться его упорству, думал о том, что у них сегодня будет на ужин? Порции еды, подаваемой в столовой, на вид не стали меньше, а вот пищевая ценность продуктов, использованных для приготовления еды, видимо, заметно снизилась. Да и без хлеба есть было, то ли, непривычно, то ли, не сытно. Сергей не ощущал голода, но то и дело ловил себя на мыслях о еде. Хотелось просто что-нибудь пожевать. Ощутить уже почти забытый вкус, ну хотя бы, селедки с черным хлебом, сыра или докторской колбасы. Чего-нибудь простого и незатейливого. Чего ни за какие деньги было не достать в Тринадцатом микрорайоне. Может, это был чисто психологический эффект? Связанный с тем, что практически любой разговор с кем бы то ни было, с чего бы ни начинался, в конце концов сворачивал на тему нехватки продовольствия? Даже, если и так, это был настораживающий момент. Местный невроз легко мог перерасти в локальный психоз. А там уже и до тотального безумия недалеко. Сергею вспоминалось множество страшных историй о том, в какое чудовище способен превратить человека голод. И пусть даже какие-то из них были выдумкой, но остальные-то – правдой. Даже полуправда – и та была ужасна. Думать об этом совершенно не хотелось, но не думать казалось невозможным. Хотя, наверное, несколько преждевременно. По заверениям Гелия Петровича, на имеющихся в наличии продуктах они, особенно себя не ограничивая, могли дотянуть до конца сентября. А, несколько урезав рацион, так и до начала декабря. К осени должны были подоспеть овощи с огорода. Да и мясо голубей, охоту на которых открыл Самсонов, тоже служило неплохим подспорьем…
За окном раздражающе-неумолчно колотил молотком Володя.
Мысли о еде и о том, что будет, когда ее не станет, не давали Сергею покоя.
Он незаметно скосил взгляд на сидевшего за столом и рассматривающего что-то в микроскоп Кузякина.
Интересно, это только его одного так корежило? Другие о жратве вообще не думают?
- Сегодня Лыков завтракать приходил, - сказал Сергей.
- Да? Ну, и как? – спросил, не отрываясь от окуляра, Игорь Петрович.
- Явился с недовольной рожей, получил свою порцию, сел в углу, сожрал все за две минуты и такой же недовольный ушел. Даже «спасибо» не сказал. И грязную тарелку на столе оставил.
- Ну, хорошо уже то, что пришел.
- Что ж в этом хорошего?
Игорь Петрович поднял голову и внимательно посмотрел на Сергея. Как будто хотел спросить о чем-то важном, но пока не решался.
- Видимо, он все же понял, что в коллективе лучше, - сказал Игорь Петрович.
- Не думаю, - усмехнувшись, качнул головой Сергей. – На коллектив ему плевать. Скорее всего, жратва закончилась.
- Сергей, ты обращал внимания, что в последние несколько дней твоя речь стала более резкой и грубой, чем обычно?
Сергей наклонил голову и прижал два пальца ко лбу.
Бамс!.. Бамс!.. Бамс!.. Бамс!.. - грохотал на улице Володин молоток.
Он, что, нарочно?..
- Может быть, тебе отдохнуть стоит?
- От чего? – криво усмехнулся Сергей.
- Ну, вообще, - сделал весьма неопределенный жест кистью руки Игорь Петрович.
- На курорт предлагаете съездить?
- Нет, - Игорь Петрович не принял ехидного тона Сергея. – Но, можно на что-нибудь переключиться. Денек-другой посидеть дома. Книжки почитать. Музыку послушать.
- Или на крыше позагорать.
- Тоже хороший вариант. Тут ведь весь фокус в том, что каждый сам для себя должен какую-то отдушину найти. Иначе и свихнуться недолго.
Стук молотка, вколачивающего в стену штырь, прекратился.
Сергей выглянул в окно. Володя куда-то исчез. Остались только ящики, на которые он забирался, чтобы дотянуться до очередной ступени сооружаемой им лестницы, которая, по замыслу творца, должна была привести его к небу. Чем-то это напоминало историю с Вавилонской башней. Только там народу было побольше.
- А вы как отвлекаетесь? – поинтересовался Сергей.
Игорь Петрович молча указал обеими руками на микроскоп.
- Но, это же работа.
- Бывает, что и увлеченность работой – это только попытка убежать от повседневности.
При этих словах лицо Игоря Петровича странным образом преобразилось. Черты его стали резче, вроде как, вытянулись и заострились. Глаза потемнели и будто провалились в глазницы. Сергей не мог в точности определить, что именно произошло? Выражение лица Игоря Петровича нельзя было назвать ни мрачным, ни суровым, ни злым. Оно было отстраненным. А, может быть, даже потусторонним. Хотя, что именно находилось на той стороне, откуда он сейчас смотрел, догадаться было невозможно.
Игорь Петрович быстро провел ладонью по лицу, будто стирая появившуюся на нем страшную маску. Выключив подсветку, он отодвинул микроскоп в сторону. Старенький микроскоп, оснащенный иммерсионным объективом, предоставил ему в пользование бывший учитель Поперекин. Сняв предметное стекло со столика микроскопа, Игорь Петрович аккуратно уложил его в кювету и накрыл стеклянной крышкой.
- Оборудования и приборов для нормальной работы мне явно не хватает, - произнес он, обращаясь, вроде как, не к Сергею, а в некую неопределенную пустоту. – Даже разрешения микроскопа не хватает.
- Для чего? – на автомате спросил Сергей.
- Чтобы во всем разобраться, - Игорь Петрович откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. – Исследование космоса продвигалось вперед по мере того, как увеличивалась мощность телескопов. Изучение микромира развивалось по мере совершенствования приборов, позволяющих заглянуть вглубь клеток, молекул, а затем и атомов. Мы в наших исследованиях достигли предела, ступить за который нам не позволяет разрешающая способность иммерсионного микроскопа. Мы застряли на уровне клеток и простейших клеточных органелл.
- Вы нашли в грязи клетки?
- В грязи, в принципе, можно найти все что угодно, - улыбнулся Игорь Петрович. – Грязь - это основа жизни. Я, разумеется, имею в виду природную грязь, а не промышленные отходы предприятий. Тот самый первичный бульон, в котором отдельные нуклеотиды впервые начали цепляться друг за друга, создавая фрагменты будущих цепочек РНК. Но, в нашей уникальной грязи я нашел нечто гораздо более интересное. Нечто такое, чего там, в общем-то, не должно находиться. Я обнаружил в ней множество образований, размером около пяти микронов, напоминающих дрожжевые клетки, однако, имеющие явно искусственное происхождение.
- Искусственные клетки?..
- Я не сказал, что это клетки! – Игорь Петрович показал раскрытую ладонь. – Я сказал, что они похожи на клетки. Но, по всей видимости, выполняют совершенно иные функции. Смею предположить, что это своего рода контейнеры, окруженные полупроницаемой мембраной толщиною около десяти нанометров…
- Секундочку! – прервал Кузякина Сергей. – Вы сказали, что эти штуки искусственные. То есть, их кто-то сделал?.. Я правильно вас понял?
- Ну, да, – кивнул Игорь Петрович. – Это искусственные образования, способные каким-то образом обмениваться информацией и взаимодействовать друг с другом. Мы видели, как грязь обретает некую форму и совершает вполне определенное, я бы не стал говорить, что осмысленное, но при этом весьма целесообразное действие. На самом деле это был результат взаимодействия миллионов крошечных контейнеров. Полужидкая грязь – это всего лишь среда их обитания. Которая позволяет им легко перемещаться и быстро создавать нужные для каких-то целей формы.
- Кто мог это сделать?
- Прости, не понял?..
- Кто и зачем создал эти крошечные контейнеры?
- Понятия не имею, - развел руками Игорь Петрович. – Насколько мне известно, современные земные технологии не способны ни на что подобное. Хотя, конечно, мои научные интересы постираются в совершено иной области. А последнее время я, по понятным причинам, и вовсе, можно сказать, находился в отключке… Хотя, конечно… - Игорь Петрович прижал указательный палец к губам. Как будто пытался самому себе запретит говорить. – Существуют всякие секретные военные разработки… Если не у нас, так за рубежом… - он сделал пауза. И вдруг решительно взмахнул рукой. – Нет! Если бы велись подобные разработки, я хотя бы крем уха услышал бы об этом. Слухи распространяются сами собой, вне зависимости от уровня секретности. А создание самоорганизующихся наноструктур – это же… - Игорь Петрович запнулся. Как будто ему не хватало воздуха. На самом деле он не сразу смог подобрать нужное слово. Что, надо сказать, случалось с ним очень нечасто. – Нечто запредельное! – наконец выдохнул он. – То, что перевернет все наши представления о том, как организован наш повседневный быт!
- Это каким же образом?
Сергею было не до конца ясно, что именно приводит в восторг Кузякина? То есть, он понимал, что речь идет о каком-то выдающемся открытии, но разобраться без посторонней помощи в том, как именно оно должно перевернуть все его представления, оказалось непросто.
- Радикальным! – решительно взмахнул рукой Игорь Петрович. – Нам станут не нужны все те груды хлама, которыми мы себя окружаем, рассчитывая на то, что когда-нибудь они нам могут понадобиться. Скажем, мне не нужно будет держат дома шесть стульев на случай, если вдруг придут гости. Если ко мне придет гость, которому некуда будет присесть, я просто дам задание моей домашней системе обеспечения, она задействует самоорганизующиеся наноструктуры, которые, собравшись вместе, примут форму стула. Причем, не какого-нибудь, а именно того, который я пожелаю. С прямой или выгнутой спинкой, высокий или низкий, мягкий или жесткий. Все, что угодно! Точно так же будет создан комплект столовой посуды для гостя. И набор шахмат, если мы вдруг надумаем разыграть партию. Или телескоп, если нам захочется посмотреть на звездное небо. А после того, как эти предметы станут нам не нужны, они снова исчезнут, обратившись в мириады наноструктур. Из которых позже я вновь смогу создать все, что мне потребуется.
- А где эти самые наноструктуры будут храниться, когда они не нужны?
- Да, где угодно! Все зависит от личной фантазии. Можно сложить из них куб и задвинуть его в угол. Или – создать античную статую. А можно, чтобы не мешались, растянуть тонким слоем по стенам и потолку.
- Или свалит их в яму с грязью, - усмехнулся Сергей.
- Грязь, как я уже говорил, это среда. Микроконтейнеры, которые мы в ней обнаружили – кстати, нужно дать им какое-то название, - не могут летать по воздуху. Для того, чтобы самоорганизоваться в некую пространственную структуру, им требуется полужидкая, пластичная среда. Которая позволяла бы им легок перемещаться с места на место и не мешала бы создавать необходимые формы.
- А, откуда эти микроконтейнеры знают, кому из них в какую сторону двигаться, чтобы собраться в тот же стул?
- Они ничего не знают. Мы имеем дело не с живыми существами. Они подчиняются не разуму и даже не инстинктам, а заложенной в них программе.
- Значит, внутри этих контейнеров микрочипы?
- Что-то вроде того. Только еще меньше. Я не могу рассмотреть в микроскоп, что там у них внутри. Полагаю, мы имеем дело с чем-то вроде нанороботов, объединенных в гештальт-организм.
- Нанороботы, гештальт-организм и внеземные технологии, - подвел итог Сергей. – Здорово смахивает на фантастику.
Игорь Петрович улыбнулся и постучал пальцами по краю стола, как будто пытался вспомнит какую-то простенькую мелодию.
- Ты этого, наверное, уже не помнишь, но лет двадцать тому назад фантастикой был сотовый телефон. А тридцать лет назад тебя подняли бы на смех, начни ты кому-нибудь рассказывать про персональный компьютер с десятью гигабайтами памяти. Сезон Катастроф, до того, как он начался, тоже наверное, считали фантастикой. Пространственно-временные разломы и аномальные зоны по все планете – форменное безумие, которое в наши дни стало неотъемлемым фактом существования человечества. Интересная особенность человека заключается в том, что он очень легко ко всему приспосабливается и быстро воспринимает все новое. То, что сегодня кажется совершенно невообразимым, через пару дней становится до смешного обыденным. Ты, хотя бы раз держал в руках настоящий виниловый диск?
Сергей отрицательно покачал головой.
- Вот видишь, - улыбнулся Игорь Петрович. – А я в свое время не представлял себе жизни без них. У меня была большая коллекция, около пятисот штук. А потом – бац! – появились компакт-диски и моя коллекция винила превратилась в груду старого, никому не нужного хлама.
- Точно! Я понял! – оживился вдруг Сергей. – Эти нанокапсулы – что-то вроде электронной читалки!
Игорь Петрович озадаченно сдвинул брови и чуть наклонил голову.
- Не уловил…
- Нанокапсулы сделают ненужным весь домашний скарб, так же, как электронные читалки сделали ненужными домашние библиотеки! – взмахом руки Сергей указал на шкафы с книгами.
Игорь Петрович тоже посмотрел на застекленные полки с длинными рядами плотно прижатых друг к другу разноцветных корешков.
- Ну, на счет книг – это ты, я так думаю, сильно погорячился. Электронные читалки – это, все же, не полноценный заменитель книги, а дешевый эрзац. Вроде цикория для тех, кому врач запретил пить кофе, или крабовых палочек для тех, кто никогда настоящих крабов не пробовал. Но, по сути, ты прав. Это что-то вроде занимающего очень мало места, но при этом очень емкого чулана, куда можно сваливать вещи, которые в ближайшее время не понадобятся.
- А что случилось с автобусом, на котором мы сюда приехали?
- Он утонул.
- Просто утонул?
- Полагаю, что да. Просто утонул в жидкой грязи. В чем проблема?
- Проблема не одна, а целая куча.
- Давай по порядку.
- Откуда взялась эта грязь, кишащая нано-чем-то-там?
- Мне бы и самому хотелось это узнать.
- Но ведь это внеземные технологии!
- Ну, я бы не стал утверждать это столь категорично.
- Вы сами сказали, что на Земле такого не существует.
- Во-первых, я сказал, что мне не известно ни о чем подобном. Если я о чем-то не знаю, это вовсе не означает, что этого вообще не может быть. Во-вторых, помимо космоса, есть еще иные измерения и времена.
- Пришельцы из будущего?
- А, почему бы и нет?
- Потому что это фантастика!
- Ну, конечно, - саркастически усмехнулся Игорь Петрович. – Куда как проще поверить в инопланетное вторжение начавшееся с захвата рейсового автобуса.
- Но, ведь эти нанокапсулы можно использовать, как оружие?
- При соответствующем программном обеспечении.
- Вот!
- Что значит – вот?
- Мы оказались в зоне инопланетного вторжения!
- Ну, точно. Космические агрессоры решили создать свой плацдарм на базе Тринадцатого микрорайона уездного города Кипешма. Тебе не кажется странным, что мы уже месяц сидим рядом с этой грязью, и все еще живы?
- Противник накапливает силы. Вы слышали про странных пауков, Игорь Петрович?
- Не только слышал, но и видел. В подъезде, на лестнице.
- Это вам тоже не кажется странным?
- Почему же? Очень даже кажется! Но, при чем тут инопланетное вторжение?
- У вас есть другое объяснение?
- У меня имеются десятка полтора самых разных объяснений, в равной степени недоказуемых. Инопланетное вторжение находится в самом конце этого списка.
- Почему?
- Да, потому, что для того, чтобы принять это объяснение хотя бы как гипотезу, нам пришлось бы ввести в систему слишком много новых, совершенно ненужных, ломающих саму ее основу сущностей. В то время, как есть гораздо более простые и непротиворечивые объяснения.
- Например?
- Мы могли оказались в зоне проведения научного эксперимента.
- И кто же его проводит?
- Это уже другой вопрос.
- Ну, а где сами исследователи?
- Снова могу предложить целый ряд возможных объяснений. На выбор. Наблюдение за ходом эксперимента может вестись дистанционно. Верно?
- Верно, - кивнул Сергей.
- Что-то пошло не по плану и в зоне эксперимента был объявлен карантин. Могло такое случиться?
- Да, – снова был вынужден согласиться Сергей. – Но, как мы оказались в этой зоне?
- Как и почти все происходит в этом самом лучшем из миров, - улыбнувшись, как фокусник, развел руками Игорь Петрович – По чистой случайности! В результате образования аномальной зоны территория Тринадцатого микрорайона оказалась совмещена в пространстве и времени с некой областью, в которой какой-то своей, непонятной для нас деятельностью, занимаются многочисленные наноботы. Они могут заниматься очисткой территории, ее благоустройством, сбором информации, наблюдением… Да, всем, что угодно! В любом случае, угрозы для нас они не представляют. По крайней мере, в данный момент.
- Почему вы так думаете? – вполне искренне удивился Сергей.
Он все еще был склонен подозревать создателей наноботов во всех тяжких. Так оно было проще, понятнее, да и привычнее, как бы. Схема простая и отработанная на высших уровнях. Произошло нечто странное, можно даже сказать, необъяснимое, после чего жизнь пошла наперекосяк. Кто в этом виноват? – естественно, враги! Скрытые или явные! В данном, конкретном случае, конечно же, скрытые.
- Потому что, мы все до сих пор еще живы, - очень просто ответил на вопрос Сергея Игорь Петрович. – Эта система могла бы уничтожить нас в мгновение ока, если бы была на то запрограммирована. Мы даже понять бы ничего не успели. Однако, как ты сам подтвердил своим на тот момент совершенно безрассудным поступком, эта система не нападает на людей. Более того, она пассивна в отношении любых живых существ. Я предлагал ей мух, ос и дождевых червей – она не причинила им ни малейшего вреда. А вот мертвую муху переварила, как шоколадный батончик. Похоже, эта наносистема поглощает любую органику.
- Зачем она ей?
- Я полагаю, органические молекулы, скорее всего, полисахариды, служат источником питания для нанороботов, спрятанных внутри капсул-контейнеров из полупроницаемой полимерной мембраной.
Сергей наклонил голову, положил ладонь на затылок и прошелся по комнате, от окна к двери и обратно. Он надеялся, что полученная информация как-нибудь сама собой сложится в осмысленную картинку. Но получалась одна неразбериха, да и только. Мазня. Как на картинах Моне, если рассматривать их в упор.
- Хорошо, - Сергей остановился. Не получается – ну и ладно. Можно зайти с другой стороны. - И, что нам со всем этим делать?
- Прости, - положив руки на стол, чуть подался вперед Игорь Петрович. – Я не понял, с чем именно?
- А, - безнадежно махнул рукой Сергей.
На улицы снова раздались удары молотка по железному костылю.
Володя, похоже, знал, что нужно делать.
* * *
Глава 14
12 июня. Вечер
Володя сумел подняться на двенадцать метров вверх по мусорной стене. И все у него, вроде как, шло хорошо.
А потом он сверзься вниз.
Произошло это уже под вечер, как раз перед ужином.
Упав, он закричал так, что почти все выбежали на улицу. И даже нелюдимый Лифкин из окна выглянул.
Страховка, как и предупреждал Сергей, не уберегла. Разве что только несколько замедлила падение. И упал Володя, опять-таки, удачно – не на камни и асфальт, а на рыхлую землю – в том самом месте, где совсем недавно снимали чернозем для огорода.
- Посторонитесь! Пропустите! – решительно протолкнулся вперед Гелий Петрович.
К тому времени Володя уже сидел, привалившись плечом к стене, и тихо подвывал. Правая нога его была откинута в сторону и вывернута под каким-то совершенно неестественным углом.
- Голова в порядке? – присев на корточки, первым делом спросил у пострадавшего Гелий Петрович.
Володя молча кивнул.
- Ну, вот и хорошо! – ободряюще похлопал его по плечу Гелий Петрович. – А, нога – ерунда! Мы ее тебе враз вправим!
Открыв перочинный нож, Изюмов сверху до низу распорол штанину на поврежденной ноге. Голень оказалась сломана примерно в середине. Как предположил Гелий Петрович, осмотрев место перелома, сломаны были обе берцовые кости. Острый край одной из них порвал мышцу и сосуды и едва не пропорол кожу. Из-за этого на месте повреждения уже образовалась большая, темно-синяя гематома. Гелий Петрович продолжал говорить Володе ободряющие слова, но по тому, как осунулось и посуровело лицо Изюмова, ясно было, что перелом ему совершенно не нравится.
Подоспевший на место происшествия Кузякин тоже сразу понял, что дело плохо.
- Тащи одеяло! – велел он бывшему студенту Саше, стоявшему в сторонке с бледным лицом и, казалось, вот-вот готовому заплакать. – Нужно перенести его в дом!
- Плохо дело? – посмотрев на Игоря Петровича, сквозь зубы процедил Володя.
- Ну, это смотря что понимать под словом «плохо», - натянуто улыбнулся тот.
Сергея так и подмывало сказать, что-нибудь вроде – Я же предупреждал! – но он понимал, что сейчас это будет не самое уместное высказывание. А запомнят его все и надолго. Вообще-то, ему хотелось как-то приободрить Володю. Но он понятия не имел, как это делается. Поэтому, за неимением лучшего, Сергей пока помалкивал, делая вид, что поддерживает под локоть тихо, почти беззвучно причитающую бабу Машу.
Вскоре вернулся Сашок с одеялом.
Одеяло расстелили рядом с Володей, который, кривясь и морщась, начал медленно перебираться на него. Когда же пришлось двигать раненую ногу, парень заорал во весь голос. Как бы там ни было, его все же уложили на одеяло и, подняв за углы и края, понесли в дом.
Сердобольная баба Маша хотела было постелить Володе кровать, но Игорь Петрович сказал, что на полу будет удобнее. Сергей быстр раскатал свернутый матрас, на который и уложили раненого.
Оставив с раненым Сергея и Марию Тимофеевну, мужчины вышли в коридор – посовещаться.
Гелий Петрович за время работы со спортивной командой повидал немало травм. Он прекрасно представлял себе, что такое двойной перелом голени со смещением. Игорь Петрович отлично разбирался в анатомии, и также понимал, что соединить концы дух сломанных костей голени без хирургического вмешательства при таком переломе, как у Володи, нечего было и мечтать. Все, что они могли – это, не обращая внимания на крики раненого, постараться как-то выпрямит сломанную голень и зажать ее меж двух досок. В лучшем случае, если удастся избежать осложнений, пожизненная хромота будет парню обеспечена. Если же начнется воспаление - а при наличии порванной мышцы и множественных костных осколков, это могло случиться запросто, - так дело могло дойти и до ампутации. Без анестезии и хирургических инструментов.
Сергей сидел на полу рядом с Володей, смотрел на то, как кривятся от боли его губы, а на висках выступает пот, и думал, ну, как же это его так угораздило?
- Это не моя вина, - тихо произнес, как простонал Володя.
- Да, все в порядке, - постарался успокоить его Сергей. - Ты ни в чем не виноват… Ты ведь, думал, как лучше… Пить хочешь?
Раненый отрицательно мотнул головой.
- Штырь вылетел…
- Понимаю, - сказал Сергей. Только потому, что нужно было что-то сказать. – Все ведь самодельное.
- Нет, дело не в штыре! - снова мотнул головой Володя. – Там, наверху, стена другая… Как будто из другого материала сложена… Я сразу-то не сообразил… Он более податлив был, когда я штырь вколачивал… Нужно бы выяснить, что это такое?.. Может, для дела сгодится.
- Слушай, не переживай. Я завтра поднимусь и посмотрю, что там. Договорились?
- Только будь осторожен, - Володя через силу улыбнулся. – А то придется тебе место на матрасе уступать.
- Ты меня знаешь, - подмигнул приятелю Сергей. – Я все делаю с толком и с умом.
- Поэтому и предупреждаю, - хмыкнул Володя.
Постучав согнутым пальцем по косяку, в комнату вошел Игорь Петрович. Следом за ним – Гелий Изюмов. Прочих сопереживающих они попросили остаться в коридоре, дабы понапрасну не беспокоить больного.
- В общем, Володя, ситуация следующая, - Кузякин взял за спинку стоявший у стены стул, пододвинул и сел на него верхом. – Гелий Петрович имел в свое время дело со спортивными травмами. Я тоже в костях разбираюсь. Можно сказать, мы с ним – два лучших ортопеда Тринадцатого микрорайона.
- Рад, что оказался в руках у опытных специалистов, - попытался улыбнуться в ответ Володя.
- Да, но вот только мы не рады, что ты умудрился сломать ногу, - не принял несерьезного тона Кузякин. Гелий Петрович тоже стоял рядом с ним сурово сдвинув брови. – Мы считаем, что перелом у тебя очень серьезный. При самом лучшем раскладе проблемы с ногой останутся у тебя на всю жизнь.
Володя нервно сглотнул.
- А при плохом?
- Плохой вариант я бы сейчас предпочел не обсуждать. Поскольку, у нас с Гелием родилась одна идейка, как можно попытаться спасти твою ногу. Но, только это неапробированный метод…
- Простите, я не понял, о чем речь? – перебил Кузякина Володя.
- Это палка о двух концах! – решительно, как и подобает военному, заявил Гелий Петрович. – С одной стороны, твоя нога может полностью восстановится. С другой, ты можешь вовсе остаться без ноги.
Володя растеряно приоткрыл рот.
Гелий Петрович почесал затылок и уже не так решительно, как в начале, добавил:
- А, может быть, ничего не произойдет.
- Одним словом, нам нужно твое согласие, - закончил Игорь Петрович.
- На что? – недоумевающе вскинул руки Володя. – На ампутацию по самую шею?
- Мы хотим попробовать использовать для лечения твоей ноги наноботы из грязевого источника, - объяснил Игорь Петрович. – Мы все равно не можем прямо сейчас соединить обломки костей. Нужно выждать день-другой, чтобы спала гематома. В это время мы хотим попробовать использовать для лечения наноботы.
- Каким образом?
- Просто приложим насыщенную ими грязь к сломанной ноге и добавим углеводную подпитку.
- Чтобы они бегали поживее, - продемонстрировал свою осведомленность Гелий Петрович.
- И вы думаете, это поможет?
- Я не знаю, - честно признался Игорь Петрович. – Но, что, по-твоему вернуло всем нам здоровье и, от части, молодость? Вон, у Гелия седые волосы стали каштановыми. А я, так и вовсе, должен был уже помереть недели две назад, а то, и раньше. Я слышал твою теорию на счет особого климата и благодатных испарений из грязевого провала. Но, мне лично кажется, что тут все дело в наноботах. Они здесь повсюду, в грязи же их особенно много. И, видимо, они запрограммированы на то, чтобы исправлять дефекты в живых организмах. Я просто не вижу другого объяснения тому, что сам все еще жив. Да, и чувствую себя отменно. Как будто новая печень выросла. Поэтому, предлагаю и тебе вверить свою сломанную ногу заботам этих невидимых врачевателей.
Володя растерянно посмотрел на Сергея.
- Все это здорово смахивает на вуду. Не хватает только курицы с отрезанной головой.
- Курицы у нас, к сожалению, нет, - ответил Гелий Петрович. – Но голубя, если нужно, Самсонов нам предоставит. Можно даже двух.
- Какая разница, как это называется, если оно может тебе помочь? – Сергей пожал плечами и улыбнулся. - Соглашайся!
- А что мне еще остается? - Володя перевел взгляд на Кузякина. – Когда приступим?
- Я надеялся, что ты согласишься, - Игорь Петрович встал со стула, взял его за спинку и поставил на прежнее место, к стене. - Поэтому загодя отправил Соломона Юрьевича за грязью с наноботами. Он знает, как ее собирать. Как только Соломон вернется, так сразу и начнем. Собственно, нам ничего особенного и не потребуется. – Кузякин повернулся к стоявшей тихо в сторонке бабе Маше. - Мария Тимофеевна, старая простыня и кусок плотного целлофана или клеенки у вас найдется?
- А, то! – бодро вскинула подбородок пожилая женщина. – С деньгами -туго, а уж этого-то добра у нас предостаточно!
- Ты будешь первым человеком, которому инопланетяне вылечат сломанную ногу, - доверительно сообщил приятелю Сергей.
- Ну, почему непременно инопланетяне? – с показным недовольством всплеснул руками Игорь Петрович.
- Да, ладно, - хмыкнул Володя. – Мне, собственно, все равно, кто… Лишь бы подействовало.
* * *
Глава 15
12 июня. Ночь
Сломанная нога болела так сильно, что порой Володе казалось, будто от боли у него начинает мутится разум. Тогда он ненадолго прикрывал глаза, чтобы постараться собрат разбегающиеся в стороны мысли и хоть как-то увязать их друг с другом. Получалось у него это, прямо скажем, не очень-то здорово. Когда же Соломон Юрьевич принес трехлитровый пластиковый битон с чудодейственной грязью и Игорь Петрович приступил к манипуляциям с раненой ногой, Володя взвыл от боли и, чтобы не орать во всю глотку, вцепился зубами в угол подушки.
Мария Тимофеевна стояла в дверях, неслышно шептала слова утешения и то и дело краем накинутого на плечи платка вытирала сами собой набегающие слезы.
С помощью Гелия Петровича, придерживающего Володину ногу, Кузякин толстым слоем наложил грязь на поврежденную голень и густо присыпал ее сахарным песком. Обернув вокруг широкую полосу, оторванную от простыни, он снова намазал ее сверху грязью. И так три раза. После чего упаковал ногу в клеенку - чтобы влага не просачивалась.
- Ему сейчас хорошо бы снотворного, - сказал Гелий Петрович, накрыв парня простыней.
- Точно, - согласился Игорь Петрович. – Обезболивающее тоже не помешало бы. Да только, где ж их взять?
Гелий Петрович чуть понизил голос.
- В магазине водка есть…
Игорь Петрович посмотрел на Володю.
- Водки хочешь?
Парень отрицательно мотнул головой.
- Правильно, - одобрительно кивнул Кузякин. И, не то, в шутку, не то, всерьез, добавил: - А то, как бы у наноботов от алкоголя программа, на фиг, не полетела.
- Я хочу побыть один, - сказал Володя.
Он терпеть не мог, когда вокруг него суетились люди. Тем более, что повод для суеты был самый, что ни на есть, дурацкий. В довершение к физическим страданиям, Володя еще и чувствовал себя донельзя глупо. Надо же, грохнулся вниз, не добравшись и до середины стены! Ему это только казалось, или все, действительно, над ним посмеивались? Сам-то он был уверен, что во всем виновата странная, какая-то очень уж податливая фактура стены в том месте, где он вбил последний штырь. Но остальные-то этого не знали! И, конечно же, были уверены, что всему причиной была его собственная неосмотрительность, а, может быть, и неловкость заодно…
Мысли разлетались, разбегались, расползались - кто куда! Единственное, на чем удавалось сосредоточиться – это на самобичевании.
Хотел стать героем, а стал только обузой для всех… Ай, молодца!.. Ничего глупее просто не придумаешь!..
Обидно?..
Ну, да, конечно же, обидно!
Но, от того, что рядом люди, лучше не становилось. Да и не могло стать. С окружающими легко разделить радость. А, вот, с горем - уже проблема. Боль разделить, пожалуй, так и вовсе невозможно…
Если ты не экстрасенс…
Как бы там ни было, радоваться принято на людях, а, вот, страдать – в одиночестве…
Если, конечно, ты не экстрасенс…
Страдать на людях, это некрасиво. И даже, наверное, постыдно… Среди людей почему-то принято скрывать от остальных всю физиологию… Ну, или почти всю… Есть и пить можно прилюдно. Хотя, многие и это делают отвратительно… Так что, лучше все делать в сторонке…
Естественно, если ты не экстрасенс…
Хотя, даже в этом случае…
В голове все путалось.
Сознание скользило из сторону в сторону, как кубик масла по раскаленному противню. Ни одну мысль не удавалось довести до конца. Не было ни сил, ни желания. Боль, будто забравшаяся в подкорку мышь, выгоняла все мысли на периферию. Из всех желаний оставалось лишь одно – забыться…
Уснуть и видеть сны…
Провалиться, черт возьми, в сон или беспамятство!..
Все, что угодно…
Только не эта мучительная, изнуряющая боль, выворачивающая наизнанку и тело, и разум!..
Боль – вот подлинный источник жизни! Любое движение – это всего лишь стремление избежать страдания. Ну, или хотя бы сделать его чуть менее мучительным…
Вся жизнь - это движение от боли к боли… От меньшей боли к большей… Или – наоборот… Как придется. А, может быть, как повезет… Человек рождается с болью, но не помнит об этом, и умирает в муках, чтобы забыть о том…
Забыть и видеть сны…
Быть может?...
Вот в чем заморочка…
Володя чувствовал, что сознание не покидает его, а будто бы разъединяется с телом. Это было очень странное состояние, не похожее ни на что другое. Сказать, что он никогда прежде не испытывал ничего подобного – все равно что ничего не сказать. Он даже представить себе такого не мог! А сейчас он лежал на спине. Боясь пошевелиться. Любое, самое незначительное движение отдавалось резкой болью в раненой ноге. И чувствовал, что его сознание находится вне тела. Где-то очень близка, но, тем не менее, во вне. Сознание прекрасно понимало, что происходит с телом, и даже чувствовало его страдания. Но воспринимало это… Несколько отстраненно, что ли?.. Как смерть в кино. Как бы глубоко ты не сопереживал герою на экране, ты, тем не менее, отдаешь себе отчет, что это всего лишь воображение, игра и желание поверить в реальность происходящего. А, актер, изображавший убитого, услышав команду «Снято!», поднимется, отряхнет с одежды пыль и отправится пить кофе.
Сопереживая чужой боли или потере, мы, может быть, даже и хотим разделить ее. По-настоящему хотим, на полном серьезе, без дураков... Но это невозможно. Может быть, потому мы и говорим кому-то в утешение – Лучше бы это случилось со мной, - что знаем, это не произойдет. И наше желание тут ровно ничего не значит.
Пару раз в комнату заглядывала баба Маша. Чуть приоткрыв дверь, она молча смотрела на страдальца, будто ждала, когда же он наконец что-нибудь попросит. Но Володе ничего не было нужно. Странно, он даже курить не хотел. Хотя початая пачка сигарет и зажигалка лежали у него в кармане. Дотянуться до них он смог бы и без посторонней помощи. Но, вот, не хотел – и все тут! Разговаривать с кем бы то ни было желания у него сейчас тоже не было. Ему хотелось остаться наедине с самим собой. Со своим страданием, своей болью, своей горечью… В конце концов, это была его сломанная нога. Поэтому он делал вид, что дремлет.
Хотя, может быть, это было и не совсем притворство. Его, и в самом деле, начало клонить в сон. Или, это была такая бессознательная психологическая уловка? Стремление хоть таким образом, провалившись в сон, уйти от боли?.. Может быть. Но, так или иначе, незаметно для себя Володя действительно заснул.
И ему приснился очень странный, необычный сон. Порожденный, скорее всего болью, о которой он не в силах был забыть даже во сне.
Он снова видел себя со стороны. Но теперь уже совершенно отрешенно. Он смотрел на себя, так, словно наблюдал за актером, играющим его в кино. Но при этом психологическое, эмоциональное и чувственное слияние его тела с разумом было идеальным. Он контролировал свое тело на расстоянии. Смотрел на него со стороны, сверху, сбоку, искоса – как заблагорассудится, - но при этом чувствовал все то, что чувствовало оно. Его разум не был всего лишь пультом дистанционного управления. Он знал, что его связь с телом неразрывна. Что он может существовать вне тела, но даже недолго не сможет оставаться живым без него. Его разум и тело представляли собой нечто вроде сиамских близнецов, соединенных довольно длинной ментальной пуповиной, разрубить которую означало бы убить обоих. Разум являлся следствием химических процессов непрерывно протекающих в мозгу, а тело нуждалось в разуме, как слепец в поводыре. Это было настолько просто и естественно, что Володя едва не задохнулся от радости. Он наконец-то понял, что означает быть самим собой. Впервые в жизни. И это было величайшее открытие в истории, переворачивающее все представления человека о мире вокруг.
Кстати, о мире вокруг.
Володя глянул по сторонам.
Он находился посреди бескрайней равнины, покрытой сухой, свалявшейся, выжженной солнцем травой необычного, но, почему-то вовсе не кажущегося неестественным, красно-оранжевого цвета. Утверждение о том, что равнина не имела краев, вовсе не было поэтической метафорой. Володя был вовсе не склонен к подобным словесным шалостям. Если уж он говорил «бескрайняя», следовательно, так оно и было. Равнина, действительно, не имело ни краев, ни границ. В какую сторону не глянь, она тянулась в даль и уходила в бесконечность. Будто растворялась в небе. Настолько же бездонном, несколько бесконечна была равнина. Глядя в даль, Володя подумал, что если идти по ней все время прямо и прямо, то когда-нибудь, быть может, очень нескоро, но, уж точно, наверняка, встретишь самого себя. При мысли об этом ему почему-то сделалось не по себе.
Володя помнил, что левая нога у него сломана. Но сейчас она не причиняла ему никаких неудобств. Поэтому он решил на время забыт об инциденте с падением с мусорной стены. Хотя ему все же было интересно, что за материал пошел на укладку этой самой стены в том месте, где вылетел вбитый в нее штырь? Но об этом можно будет подумать потом. В нормальной жизни. Когда нога заживет. Сейчас же ему хотелось в полной мере насладиться иллюзией жизни, сконструированной его собственным воображением, оказавшемся во власти Морфея. Это было занятно и даже забавно. Во сне можно было попытаться разобраться хотя бы с некоторыми своими проблемами, до которых наяву все никак не доходили руки. К тому же, не болела сломанная нога - и это было замечательно! – а, значит, он мог пойти куда угодно. То бишь, куда глаза глядят. Хотя, прямо скажем, выбор был невелик. Куда ни глянь – везде одно и тоже.
Володя посмотрел на верх. Так, на всякий случай. Только чтобы удостовериться в том, что там тоже нет ничего интересного. Небо над ним было приятного светло-голубого цвета. Очень миленькое такое небо. Правда, на нем не было солнца. Но, это уже деталь. К тому же, не особенно существенная. Если, конечно, не задумываться о том, откуда здесь свет? Но Володю этот вопрос совершенно не интересовал. Он полагал, что во сне ко всему происходящему следует относиться легко и, по мере возможности, беззаботно.
Даже к тому, что на тебя несется мужик со здоровенным топором, занесенным так, будто он намеревается снести тебе голову.
Поскольку все, что происходит во сне, лишь косвенным образом, через некую эмоциональную составляющую затрагивает ту часть наше жизни, что мы привыкли называть реальностью, Володя без особой тревоги глядел на бегущего по равнине мужика с топором. Он даже с интересом разглядывал его, пытаясь понять, видел ли он когда-либо прежде этого типа? Мужик, вроде бы, казался знакомым. Но при этом память решительно отказывалась выдать информацию о том где именно и при каких обстоятельствах Володя мог встречаться с ним. Наверное, нельзя было исключить и тот вариант, что они виделись в каком-то другом сне. Или же мужик с топором являл собой собирательный образ, вобравший черты множества самых разных людей, с которыми Володе пришлось соприкоснуться. Так или иначе. Наверно, можно было сказать, что бегущий человек был похож на ребус – все буквы знакомы, но в слово никак не складываются. При этом ключевым знаком, несомненно, был топор. Прожив пока что не столь уж долгую жизнь, Володя, тем не менее, успел обзавестись некоторым количеством врагов. Ну, а как без этого? Но ни с одним из них вражда, пожалуй, не зашла еще так далеко, чтобы хвататься за топор. Тогда, кем же был этот тип с топором?
И тут вдруг Володю осенило!
Вернее – будто молнией ударило!
Этот, что с топором, был ни кто иной, как он сам! Он сам, Владимир Степанович Шумилов, спустя годков эдак тридцать семь. Несколько потертый жизнью, но все еще довольно таки бодрый. И, что самое главное, совсем не похожий на капитана Ахава. То бишь, на своих двоих. А, значит, перелом сросся без видимых последствий. Это, конечно, не могло не радовать! Однако, после такого открытие, намерение Володи-старшего снести голову Володе-младшему казалось еще более странным. Если не сказать более – граничащим с безумием. Ведь, если он убьет самого себя в молодости…
Конечно, это всего лишь сон, но, тем не менее…
Должна же быть какая-то причина тому, что он хочет его убить?..
Или же во сне это вовсе не обязательно?..
Все!
Володя-старший занес топор над головой. Глаза, все в красных прожилках, дико вытаращены. Трясущиеся губы будто на сторону съехали. Нос, прямой и острый, как клюв у грача.
Володе-младшему сделалось не по себе. И, согнув ноги в коленях, он нырнул под падающий на него топор.
Голову он уберег. Но под лезвие топора угодила голень левой ноги. Остро заточенное острие легко разрубило мягкие ткани и вонзилось в кость.
Володя не услышал хруста ломающихся костей только потому, что сам завопил от боли.
Упав на землю, он ткнулся лицом в пересохшую, пахнущую тленом траву.
Во сне такого просто не могло быть!
Во сне бывает страшно, но уж никак не больно!
Сказать, что Володя был напуган – все равно, что ничего не сказать.
Он был в ужасе. В шоке.
Но при этом сознание его работало четко и ясно.
Да, маньяк почти отрубил ему ногу. Но он все еще был жив. Это – главное.
Он не собирался умирать. Пусть даже только во сне.
Володя перевернулся на спину, уперся в землю здоровой ногой и приподнялся на локтях. Он пока не знал, что собирался с делать Но в таком положении он, по крайней мере, мог оценить ситуацию. И, даже попытаться оказать сопротивление.
Но, рядом никого не было.
Володя быстро глянул по сторонам.
Он был один.
Маньяк, размахивающий топором, исчез без следа.
И нога, вроде бы, уже не болела.
Володя сел и ощупал голень, по которой пришелся удар топора. Точно, все было в порядке. Все еще не до конца веря в то, что ему удалось столь удачно выкрутиться из кажущейся безнадежной ситуации, Володя осторожно поднялся на ноги.
Нога была в полном порядке!
Так что, можно было идти дальше.
Вопрос лишь в том – куда?
Местность вокруг не претерпела никаких изменений. Все та же красноватая пустыня с будто загибающимися вверх краями.
А, может быть, вообще не имело смысла куда либо двигаться?
Ведь, если вокруг одно и то же, какая разница, идти куда-то или оставаться на месте?
К тому же, у него ведь и плана никакого не было. А, как известно, если точно не знаешь, в какую сторону идти, лучше всего оставаться на месте. И ждать, когда тебя найдут.
Впрочем, у Володи уже имелся опыт, подсказывающий, что в красной пустыне тебя мог найти и маньяк с топором.
Откуда он вообще такой взялся?..
Сначала явился не пойми откуда, потом исчез неизвестно куда…
Странно все это. Даже для сна. Который, вроде бы, и не бредовый вовсе. Просто никакой. Никакой и ни о чем.
Ну, в самом деле, что интересного во сне про красную пустыню? Как кино без начала и конца… Что-то похожее Володя как-то раз видел. Фильм про мужика, который все куда-то шел, шел, шел… Чуть не загнулся от жажды, но ручей нашел… И при этом он был абсолютно уверен, что все это ему только снится. И ему даже удалось убедить в этом зрителей. Которых в зале оставалось всего несколько человек. Володя и сам бы ушел, да только идти ему было некуда. Вот он и седел, закинув ногу на спинку переднего сиденья, и откровенно скучал.
Как его вообще занесло в этот кинотеатр?..
Володя, как ни старался, не мог вспомнит название фильма… Ну, хорошо, допустим, он купил билет наудачу и вошел в зал уже после начальных титров. Но название кинотеатра он должен был знать… Черт возьми… Должен, но - не знал!
А мужик на экране все шел, шел и шел, по иссушенной солнцем, красноватой траве. По большей части он смотрел себе под ноги. А, когда поднимал взгляд, то не видел ничего кроме простирающейся перед ним равнины. Края которой на горизонте будто загибались вверх. Словно, он находился на дне гигантского блюдца… Вот, только, как он туда попал?..
Он понятия не имел, как и куда его занесло? И что за идиотский фильм, без начала и конца здесь крутят?..
Володя привстал и обернулся назад, чтобы спросить у кого-нибудь, как называется фильм?..
Но, кроме него, в зале никого не было.
И это было очень странно. Володя точно помнил, как перешептывалась парочка, сидевшая через два ряда позади него. А правее их какой-то тип без остановки хрустел попкорном.
Володя поднялся во весь рост и растеряно посмотрел на пустой зрительный зал. Но самым удивительным было даже не то, что зрителей не оказалось, а то, что маленькое окошко на дальней стене, через которое должен выходить луч проектора, было темным. При этом человек на экране продолжал свой бесконечный путь через красную равнину в сторону горизонта с загнутыми вверх краями.
- Все страньше и страньше, - задумчиво произнес Володя.
Конечно, это была банальность, которую многие и до него произносили при всяком удобном случае. Но в данной ситуации без банальности было не обойтись. Уже хотя бы потому, что в голову лезли куда более неуместные и глупые словесные конструкции. Как, например…
- А, стоит ли? Каждый и сам может привести кучу примеров. Так что, обойдемся без лишних слов.
Володя растерянно посмотрел на мужчину, произнесшего эти слова. На того самого человека, который все это время упорно топал куда-то в даль. Прежде Володя видел его только со спины. Теперь же он стоял к Володе лицом и насмешливо кривил губы, из уголка которых торчала засохшая травинка. Володе показалось, что человек немного похож на него. Только выглядел он очень усталым. Можно даже сказать, изможденным. Как будто уже не первый день шел под палящим солнцем по бескрайней равнине.
Наверное, у него есть какая-то цель, - подумал Володя.
- Да, брось ты, - усмехнулся человек с экрана. – Никакой цели,
- Что, совсем никакой? – не поверил Володя.
- Абсолютно, - заверил похожий на него незнакомец.
- Куда же ты идешь?
- Не знаю.
- Тогда, зачем ты идешь?
- Понятия не имею!
Володя ненадолго задумался.
Хотя, как говорят, время во сне весьма относительно и еще более неопределенно.
- В этом есть хоть какой-то смысл? – спросил Володя.
- Возможно, для кого-то, - ответил до странности знакомый незнакомец. - Но, только не для меня.
- Тогда, зачем ты это делаешь?
- Что именно?
- Идешь.
- Иду?
Человек посмотрел в сторону горизонта, вынул травинку изо рта и сунул ее за ухо.
- Ты шел, когда я сидел в кресле и смотрел на тебя, - уточнил Володя.
- Точно, - будто вдруг вспомнив, кивнул человек с экрана. – Только я к этому не имею никакого отношения.
- Как это? – не понял Володя.
- Это все не я придумал.
- А, кто?
- Ну, знаешь, есть там всякие…
Человек на экране взмахнул рукой. Весьма многозначительно и неопределенно. Если не сказать более – загадочно.
- На бога намекаешь? – недоверчиво прищурился Володя.
- На кого? – не понял, или, может быть, только сделал вид, что не понял, человек с экрана.
- На него, - ткнул пальце в голубеющее на экране небо Володя.
- У тебя как-то совсем плохо с воображением, - с сочувствием покачал головой собеседник. – При чем тут инопланетяне? Есть сценаристы, режиссеры, монтажеры, декораторы, художники по костюмам, мастера по спецэффектам, гримеры, каскадеры… Продюсеры, в конце-то концов.
- А еще этот… Как его?.. – Володя щелкнул пальцами, пытаясь вспомнить неудобопроизносимое слово. – Постпродакшн!
- Ну, точно, - согласился странно похожий на него человек. – И, скажу я тебе, этот самый постпродакшн, – самое, что ни на есть, худшее из всего, что только может быть! – человек резко взмахнул рукой, будто отрубил невидимую пуповину, связывающую его с постпродакшном. – Вот, что хотите говорите, а я уверен – лучше бы было без них! И ведь когда-то так и было! А сейчас что? Да ты только посмотри! – человек взмахом руки очертил неестественно вывернутый горизонт окружающего его пейзажа. От одного края экрана до другого. – Что ты видишь?
- Равнину, покрытую сухой, красной травой. И небо над ней. Бледно-голубое. Солнца на нем почему-то нет.
- Почему-то, - грустно усмехнулся человек, смотревший на Володю с экрана. – Наверное, нарисовать забыли. Или, бюджета не хватило. Вот и решили, что и так сойдет.
- Кто?
- Дебилы, занимающиеся постпродакшном! Кто же еще? Ты даже не понимаешь, как тебе повезло. Жутко повезло! Ты видишь все это! - человек повторил свой широкий жест, охватывающее то, что находилось по одну с ним сторону экрана. – А мне ничего этого даже не показали. Мне просто сказали: Давай! Топай вперед! Без страха и сомнений! Не взирая ни на что!.. И я пошел. Вернее, начал делать вид, что иду. На самом деле, я все это время топал по беговой дорожке, находящейся в комнате с зелеными стенами… Ну?.. Как тебе это нравится?
- Честно говоря, даже и не знаю. – покачал головой Володя. – Это твоя работа?
- Можно и так сказать.
- Тогда, в чем вопрос?
- Ой, только не говори мне, что, мол, работу не выбирают, - недовольно скривился человек на экране.
- Я и не собирался, - пожал плечами Володя. – Я вообще первый раз такое слышу. Обычно говорят, что родителей не выбирают.
- И родину – тоже.
- Ну, может быть, - подумав, согласился Володя.
- И – работу!
- На счет работы, я сомневаюсь.
- Да? А ты сам как стал водителем автобуса?
- Ну… - Володя быстренько, в ускоренном режиме мысленно отмотал назад всю свою недолгую жизнь. – В общем, так сложились обстоятельства.
- Так, а, я о чем? – довольно хлопнул в ладоши человек, похожий на Володю.
Володе такой подход к данному вопросу не понравился. Но он не знал, что возразить. Поэтому спросил:
- А как называется фильм?
- Какой?
- Тот, что сейчас крутят?
Человек на экране оглянулся, посмотрел себе за спину.
- Честно говоря, не помню… Да, и какая разница! Собственно, все фильмы похожи один на другой. Разве нет?
- Я не большой знаток кино, - ушел от ответа Володя. – Так, значит, твоя задача заключается в том, чтобы все время идти?
- Точно.
- В сторону горизонта?
- Ну, да.
- Который не достижим?
- Верно!
- Кстати, почему края горизонта загнуты вверх?
- А, что, они загнуты вверх?
- Ну, да.
- В самом деле, странно… Сюрреализм какой-то… Но, это не я придумал.
- Ладно. А почему ты сейчас стоишь на месте?
- Да, потому что в зрительном зале никого нет, - усмехнулся человек на экране.
- А, как же я?
- Тебя тоже нет, - сказал человек, до странной странности похожий на Володю.
И растворился в темноте.
Володя чуть приоткрыл глаза.
На улице была темно.
Через распахнутое окно в комнату проникала ночная свежесть и призрачное лунное сияние.
Сломанная нога совершенно не болела. Только чесалась немного.
Володя приподнялся на локте.
На левой голени, точно на месте перелома, поверх повязки, наложенной Игорем Семеновичем, сидели три больших паука с плоскими телами и едва заметно перебирали длинными, тонкими лапками.
- Будем считать, что это мне тоже снится, - сказал сам себе Володя.
Откинулся на подушку.
И уснул.
На это раз ему приснился настолько странный сон, что он его сразу же забыл.
Во сне такое порой случается.
* * *
Глава 16
13 июня. Утро
Штырь, предательски выпавший из стены, валялся на земле, неподалеку от того места, где упал Володя. Сергей поднял его, покрутил в руках, потрогал заточенный край с зазубринами, чтобы крепче держался. Неподалеку в коробке лежали еще десятка полтора точно таких же штырей. Так почему же именно этот выпал из стены? Списать все на проявленную Володей неосторожность, было очень просто. И даже, пожалуй, соблазнительно. Ну, да, поторопился, не забил штырь в стену как следует и – вот, результат. Да только верилось в это с трудом. Володю нельзя было назвать беспечным глупцом. Он прекрасно представлял, чем чревато падение с такой высоты, на которую он успел подняться. Ну, не мог, никак не мог он в такой ситуации полениться и не стукнуть пару лишних раз молотком по штырю, чтобы быт уверенным, что он как следует вбит в стену! Не похоже это было на Володю. Совсем не похоже.
Сергей снова посмотрел на конец штыря, что держал в руке. В углублении у основании одной из зазубрин застрял маленький комочек серого, аморфного материала. Сергей подцепил его ногтем и вытряхнул на открытую ладонь. Материал был похож на ватный катышек или клочок жеваной бумаги. В любом случае, что-то неприятное. Сергей скинул катышек с ладони и вытер ее о штаны.
Как следует ухватившись рукой за штырь, вбитый в стену на уровне плеча, Сергей секунду-другую подождал, а потом резко дернул. Штырь даже не шелохнулся. Сергей попытался качнуть штырь из стороны в сторону и снова не добился результата. Следовало признать, Володя потрудился на славу. И в том, что он сорвался со стены, видимо, действительно не было его вины.
Сергей посмотрел на верх, где на высоте около двенадцати метров торчал последний вбитый штырь. Хотя надежность Володиной работы не вызывала сомнений, лезть туда Сергею совершенно не хотелось. По многим причинам. Далеко не последней из которых был то, что он не хотел так же, как приятель, сорваться вниз. Володе ведь, можно сказать, повезло. Чертовски повезло! Он отделался переломом ноги. А мог ведь и шею себе свернуть. Запросто мог бы!
Вверх по стене пробежал тонконогий и многоногий киберпаук.
Сергей проводил его взглядом, но даже не стал пытаться поймать. Все, кто пытались ловить странных пауков, давно уже убедились, что сделать это невозможно. Кажется, только Саша не оставлял попыток поймать хотя бы одного из неуловимых пауков. И ни для кого не было секретом, что таким образом он надеялся произвести впечатление на бывшую продавщицу Олю. Потому что все прочие его попытки установить с Ольгой отношения более близкие, чем разделявший их некогда прилавок, ни к чему не привели. А, вот, почему он вдруг решил, что паук непременно произведет на Ольгу впечатление, никто не понимал. Наверное, от безнадеги и отчаяния, предположил Лев Иммануилович Кугель. Самой Ольге до пауков не было никакого дела. Впрочем, так же, как и до Саши Цвекова. Поэтому, все так и продолжалось. Ольга помогала Марии Тимофеевне на кухне. А Саша ходил по двору с оранжевой пластиковой коробкой в руках, охотясь на пауков. Поймать которых было невозможно.
Сергей похлопал ладонью по стене. Так ведь, даже и не скажешь, что из мусора. Подтянул поближе перевернутый вверх дном ящик, с которого Володя начинал свое восхождение, встал на него обеими ногами и ухватился рукой за самый высокий штырь, до которого только смог дотянуться. Глубоко вздохнул и поставил ногу на нижний штырь..
Как ему этого не хотелось, но лезть на верх придется. Он ведь обещал Володе, что выяснит, почему вылетел штырь, ставший причиной его падения. И, черт возьми, он не мог обмануть друга, которому и без того сейчас было не сладко.
А, может быть, ему самому нужно было себе что-то доказать?
В общем, как не крути, а Сергею нужно было забраться на верх.
Не до самого верха мусорной стены, разумеется, а хотя бы до того места, откуда сорвался Володя.
Сделать это, наверное, будет не сложно. Володя-то сумел.
Сергей поднялся на два штыря вверх. Протянул руку и накинул кольцо страховки на штырь, до которого сумел дотянуться. Потянув за веревку, пропущенное через кольцо, он убедился, что система сможет выдержать его вес. Вернее, должна выдержать. Ну, так, это почти то же самое.
Стараясь не думать о грустном, Сергей поднялся еще на три штыря вверх снял страховочное кольцо, которые теперь находилось у него возле пояса, и переместил его на верх.
Опора под ногами казалась надежной, держаться руками за штыри было удобно, и, в общем, карабкаться вверх уже проложенным путем оказалось совсем не так сложно, как казалось. Нужно было только не забывать по мере продвижения переносит страховку вверх. Ну, и разумеется, стараться не смотреть вниз. Последнее не составляло большого труда – обзор со стены открывался совсем не ахти какой. То есть, вообще никакой. Угол дома, да край раскопанного газона. Ни малейшей отрады для взора.
Вверх по стене, в полуметре от того места, где прилепился к ней Сергей, снова пробежал паук. Может быть, тот же самый, что и в прошлый раз.
Сергей покрепче ухватился левой рукой за штырь, а правой перекинул кольцо страховки.
Ну, вот! Никаких проблем! Главное – не расслабляться. И не считать пауков на стене.
Так потихоньку, не спеша, подбадривая самого себя и, главное, не делая никаких необдуманных движений, Сергей добрался до того места, откуда сорвался Володя. Смотреть отсюда вниз ему уже совершенно не хотелось. Высота, все же, была приличная. А Сергей, хотя и не замечал за собой никогда признаков высотобоязни, но и не поднимался прежде высоко вверх в столь экстремальных условиях. Он стоял, опершись ногами о два вбитых в стену штыря, один из которых был сантиметров на сорок выше другого. И обеими руками держался за штырь, расположенный на уровне груди. Последний, надежно вбитый Володей в стену. На этот же штырь было накинуто кольцо страховки. Протянув левую руку вверх, Сергей всунул палец в отверстие, в который был вколочен штырь, не удержавшийся в стене. Покрутив пальцем в отверстии, Сергей с удивлением обнаружил, что фактура материала здесь какая-то другая. Шероховатая и как будто волокнистая. Сергей провел ладонью по стене у себя перед лицом. Точно! Если это и был бытовой мусор, то какой-то другой, заметно отличающийся от всего остального, пошедшего на сооружение этого монументального памятника неуемной человеческой страсти к потреблению. Стена здесь была явно мягче и податливее, чем в других местах. И то, что Володя не заметил этого, можно было объяснить лишь тем, что он слишком устал, увлекся или же очень торопился.
Сергей внимательно осмотрел стену по сторонам и сверху от того места, где он находился. Если как следует присмотреться, то можно было даже на глаз заметить вставку необычного материала шириною метров в пять и высотою выше двух метров. Как будто, когда мусорная свалка еще не приобрела циклопические размеры, кто-то велел вырыт в слое мусора траншею, а затем засыпал ее чем-то, не похожим на остальной хлам. Можно сказать, что Володе просто чертовски не повезло. Возьми он на метр вправо – и он спокойно продолжил бы свое восхождение. Увы, судьба распорядилась иначе.
Сергей не собирался прокладывать дорогу вверх. Он даже не взял с собой дополнительные штыри. Он лишь хотел разобраться с причиной Володиного падения. Хотя и считал эту его затею бредовой. Что, в общем, и подтвердилось на практике. Вмешавшийся, как всегда, в самый неподходящий момент, фактор непредвиденности, едва не стоил Володе жизни. Поднимись он еще на несколько метров выше, и – кто знает… Кстати, на верху мусора, скорее всего, не такой плотный, как внизу. Так что, чем выше на стену – тем больше шансов свалиться вниз.
Рядом со штырем, за который держался Сергей, пробежал паук. Ловко перебирая множеством тоненьких ножек, он быстро карабкался вверх. До тех пор, пока не достиг границы странного материала. Тут он ненадолго задержался, перебирая передними лапками, как будто проверял опору. Затем снова рванул вверх. Но, не пробежав и тридцати сантиметров, исчез. Будто растворился в воздухе.
Или…
Или проник в стену?
Сергей много раз видел, как пауки бегут вверх по стене. Но он никогда не задумывался над тем, зачем они туда бегут? И, как высоко забираются?..
Что, если место, откуда сорвался Володя, как раз и было гнездовьем пауков?..
Ну, ладно, пусть не гнездовьем – это, все же, не совсем обычные пауки, - но, чем-то вроде того?.. Скажем, местом сбора? Или – базой.
Да, именно так – база! Место, где киберпауки подзаряжаются, ремонтируют друг друга и… Чем там еще занимаются киберпауки?.. Может быть, обновляют программное обеспечение?
Фантазия повела Сергея.
И уводила все дальше и дальше.
Так далеко, что разгадка тайны киберпауков, а заодно и кишащей наноботами грязи, казалась близкой, как никогда. Ну, только протяни руку и возьми!
Хотя, конечно, затея могла оказаться рискованной.
Но, без риска невозможно было бы движение вперед!
Кто это сказал? Сергей точно не помнил. Но, несомненно, кто-то очень умный.
Быть может, Альберт Эйнштейн.
Или даже сам Чарльз Дарвин.
Сергей вовсе не был в этом уверен. Но ему непременно нужно было сослаться на чей-то общепризнанный авторитет. Дабы убедить самого себя в том, что он не совершает глупость.
Подтянув потуже страховку, так, чтобы можно было стоять, не держась обеими руками за штыри, Сергей достал из кармана складной двулезвенный нож. Открыв малое лезвие, он ковырнул им стену. С первого раза материал не поддался. Ощущение было таким, будто пытаешься подцепить острием ножа плотный ковровый ворс. Но сразу же возникало стойкое чувство, что, ежели проявить терпение и усердие, то все непременно получится. Все будет так, как надо. Поэтому Сергей продолжил ковырять ножом стену.
Очень скоро наметились первые успехи. От стены начали отваливаться и сыпаться вниз мелкие крошки. Сергей поначалу попытался было собирать их а подставленную ладонь. Но делать это, стоя на двух штырях, расположенных, к тому же, на разной высоте, было неудобно, а, значит, и рискованно. Настолько, что Сергей бросил эту затею.
Впрочем, как оказалось, в крошках не было нужды. Нож нарушил целостность стены, и материал начал отслаиваться узкими полосами, стоило только аккуратно поддеть его лезвием.
Это оказалась бумага. Очень старая газетная бумага. Не съеденная плесенью и не превратившаяся в труху только потому, что все эти долгие годы она лежала плотно спрессованная, практически без доступа кислорода.
Вытянув полоску бумаги шириною в два сложенных вместе пальца, Сергей расправил ее и прочитал: «2 июля 1937 г.». На обратной стороне оказался фрагмент фотографии. Можно был рассмотреть только густой, черный ус.
С размаха воткнув нож в стену, Сергей принялся ногтями выдирать слежавшиеся бумажные листы. И кидать их вниз.
Чем глубже он вгрызался в стену, тем быстрее шло дело.
Вскоре на месте, где он вел раскопки, образовалась дыра, в которую при желании можно было бы и голову просунуть. Только, зачем?..
- Эй, Серега! – раздался крик снизу. – Ты чего это там делаешь?
Сергей остановился и посмотрел вниз.
И в ту же секунду мир у него перед глазами покачнулся и начал сползать в сторону. В левую.
Сергей испуганно ухватился руками за штырь.
Колени предательски задрожали.
Чтобы прийти в себя, Сергей плотно закрыл глаза. И погрузился в темноту.
- Сергей? – уже с тревогой окликнул его стоявший внизу пенсионер Бабиков с третьего этажа. – С тобой там как? Все в порядке?
Сергей глубоко вдохнул и открыл глаза.
Все. Вроде бы, отпустило.
Во всяком случае, мир больше не пытался опрокинуться вверх дном.
Но, в любом случае, сигнальчик был дан. Пора было спускаться вниз. Человеку положено ходить по земле, а не скакать по жердочкам.
- Все нормально, Виктор Евгеньевич! – Сергей даже ненадолго отпустил штырь, чтобы махнуть рукой.
- А что за бумагу ты тут набросал?
Сергей осторожно посмотрел вниз.
Земля под ним, и в самом деле, была усеяна обрывками бумаги. Большие и маленькие, они лежали повсюду.
- Здесь газеты, - Сергей выдернул воткнутый в стену нож. – За тридцать седьмой год.
- Серьезно?
Бабиков наклонился и поднял с земли обрывок. Затем еще один.
Еще.
Он, как грибник, наклонялся и собирал.
И снова, наклонялся и собирал.
Стараясь выбирать обрывки побольше.
- Там их много? – снизу вверх глянул он на Сергея.
- Полно! А, что?
- Это же ценный исторический материал!
Сергей с сомнением поджал губы. С его точки зрения газеты за тысяча девятьсот тридцать седьмой год не представляли никакого интереса. Какая разница, что печатали газеты без малого век тому назад? Наверно, репортажи о поездке государя-императора в Константинополь. И дурацкую рекламу помады для усов. Может быть, еще прогноз погоды и результаты футбольных матчей… Телевидения тогда не было, значит, и телепрограммы быть не могло. А о чем еще могли писать газеты?..
- Сергей, ты там еще надолго?
- Нет, уже спускаюсь.
Сергей снял страховочное кольцо со штыря, за который держался и, наклонившись, надел его на штырь, вбитый ниже.
- Тебя Игорь Петрович просил зайти.
- Что-то с Володей? – встревожился Сергей.
- Ага…
Сергей посмотрел вниз.
Бабиков с интересом читал собранный с земли обрывки газет за тридцать седьмой год. Как будто ничего более увлекательного человечество с тех пор не придумало.
* * *
Глава 17
13 июня. День
Володя сидел за столом и ел макароны, приправленные томатной пастой.
А по другую сторону стола стояли: баба Маша, Гелий Петрович, Семен Семенович, Соломон Юрьевич, ну, и конечно, Игорь Петрович.
Все пятеро неотрывно смотрели на Володю. И даже приход Сергея не нарушил их сосредоточенного бдения. При этом выражения лиц их несколько разнились. Баба Маша смотрела на Володю, чуть наклонив голову к плечу и умильно улыбаясь. Лицо Гелия Петровича было строгим и сосредоточенным. Как будто он не мог понять, что происходит, но не хотел, чтобы это стало ясно окружающим. У Соломона Юрьевича на губах играла чуть хитроватая улыбка. Он даже подмигнул Сергею, когда тот вошел. Заговорщицки эдак – мы-то, мол, с тобой все знаем! Семен Семенович то и дело переступал с ноги на ногу и сосредоточенно тер затылок. Казалось, он никак не мог решить, уйти или остаться? С одной стороны, вроде как, интересно, что будет дальше? С другой - а кто его знает, как все это может обернуться? Лишь у одного Игоря Петровича выражение лица было спокойное и уверенное. Он, как и остальные, пребывал в некоторой растерянности. Но, в отличии от прочих, имел твердое намерение во всем разобраться.
Володя ни на кого не обращал внимания. Он ел быстро, с жадностью, едва не глотая пищу не пережеванной. Как будто дней восемь голодал.
Сломанная нога была отставлена чуть в сторону и вытянута. К голени с двух сторон примотаны узкие, гладко оструганные дощечки. Особого беспокойства больная нога Володе, похоже, не доставляла.
Заметив Сергея, Игорь Петрович взмахнул двумя пальцами, подзывая его к себе.
Странная обстановка в комнате внушала Сергею неуверенность. Он не понимал, в чем тут дело, и это его напрягало. Только вчера Володя корчился от боли. И было от чего. Сергей сам видел выпирающий обломок кости, едва не пропоровший кожу на голени. А теперь - и суток не прошло, - он уже сидит за столом и уплетает макароны. Что тут скажешь? Такого не бывает!
- Что скажешь? – тихо спросил у Сергея Кузякин.
- Так не бывает, - так же тихо ответил Сергей.
Игорь Петрович похлопал его по плечу. Ободряюще, а, может быть, успокаивающе.
Володя доел макароны, отодвинул пустую тарелку и откинулся на спинку стула. Блаженно сложил руки а животе.
- Еще будешь? – подхватила пустую тарелку со стола Мария Тимофеевна.
- Нет, спасибо, баба Маша, - улыбнувшись, отказался Володя.
- А мяса хочешь? – из-под бровей, строго глянул на Володю Гелий Петрович.
Улыбка Володина сделалась малость смущенной.
- От мяска бы не отказался.
- Ему белок нужен, - авторитетно заявил Соломон Юрьевич.
- Олег Игоревич должен голубков принести, - уверенно заявил Поперекин.
- А, вот и они! – радостно возвестил появившийся в это самый миг в дверях Самсонов. – БелОчки – голубОчки!
В каждой руке у него было по ощипанной птичьей тушке.
Мария Тимофеевна приняла у охотник добычу и живо отправилась с ней на кухню.
- Ну, как дела? – спросил Володя, наконец-то заметив среди собравшихся Сергея.
Спросил так, будто это не он, а Сергей накануне сломал себе ногу.
Сергей показал обрывок пожелтевшей газетной страницы.
- В том месте, откуда выпал штырь, залегает слой бумажного мусора.
Гелий Петрович выдернул клочок бумаги у Сергея из пальцев.
- Так, вот оно что, - досадливо прикусил губу Володя. – Выходи, это я не досмотрел.
- Много там этого? – спросил, взмахнув бумажкой, Изюмов.
- Метра два в высоту и пять в ширину.
- И все изорвано в клочья?
- Да нет, это я порвал, когда выдергивал, - Сергей усмехнулся. - Бабиков сейчас собирает то, что я уже наковырял.
- Значит можно попытаться извлечь все это аккуратно? – с надеждой посмотрел на Сергея Гелий Петрович.
- Наверное, - безразлично пожал плечами Сергей. – А, зачем?
- Да, это же бесценный архивный материал! – снова взмахнул бумагой Изюмов. – Вы только послушайте! «Если старые вредители шли против наших людей, то новые вредители, наоборот, лебезят перед нашими людьми, восхваляют наших людей, подхалимничают перед ними для того, чтобы втереться в доверие. Разница, как видите, существенная... В чем же в таком случае состоит сила современных вредителей?.. Их сила состоит в партийном билете, в обладании партийным билетом. Их сила состоит в том, что партийный билет дает им политическое доверие и открывает им доступ во все наши учреждения и организации. Их преимущество состоит в том, что, имея партийные билеты и прикидываясь друзьями… они обманывали наших людей… злоупотребляли доверием, вредили втихомолку и…» К сожалению, не все сохранилось…
- Это про кого же? – удивленно вскинул брови Володя.
- Эээ… - задумчиво протянул Гелий Петрович. – По-моему, про троцкистов.
- Троцкисты? – озадаченно нахмурился Володя. – Это которые из «Единой России»?
- Не-а, - насмешливо мотнул головой Юрий Соломонович. – Это которые из Вэ-Ка-Пэ-бэ. Про Большой Террор, небось, слышал?
Володя наклонил голову и почесал пальцем висок.
- Вообще-то, я в политике не очень…
- А я за «Единую Россию» голосовал! – гордо вскинул подбородок Соломон Юрьевич. – Но у меня тогда Альцгеймер был!
- А, теперь? – искоса взглянул на него Игорь Петрович.
- Теперь – нет, - развел руками Соломон Юрьевич.
Как будто потерял что.
- А, у меня цирроз пропал, - точно так же развел руками Игорь Петрович. – А у Володи, вон, сломанная нога за ночь срослась!
Володя усмехнулся, поднял перевязанную ногу и положил на угол стола.
- Как новая!
- Ты пока поосторожнее! – жестом руки осадил его Гелий Петрович. – Мало ли чего.
- Это они мне палки к ноге привязали!- указал пальцем на Изюмова с Кузякиным Володя. – Перестраховщики! А я до их прихода уже бегал по квартире!
- Набегаешься еще, - буркнул недовольно Гелий Петрович.
- И ведь не просто срослась! – двумя пальцами, сложенными вместе, Игорь Петрович указал на Володю, как будто собирался его в чем-то обвинить. – Все обломки встали на свои места!
- Точно! – хлопнул себя по коленке Володя.
- Грязь с наноботами? – спросил Сергей.
- А, ты можешь назвать другую причины?
Сергей пожал плечами.
- И что в этом плохого?
- Мы не знаем, как это действует? - опершись руками о край стола, подался вперед Игорь Петрович. – Мы не знаем, почему это действует? Мы вообще не знаем, что это такое? И, черт возьми, мы понятия не имеем, какие у всего этого могут быть последствия?!
На какое-то время в комнате воцарилась тишина.
По напряженным, сосредоточенным лицам присутствующих можно было догадаться, что каждый из них мысленно пытается ответить на заданные Кузякиным вопросы. Прежде от них легко можно было отмахнуться. Но теперь, когда они были озвучены в присутствии группы людей, сделать это было уже не так-то просто. Семен Семенович поглаживал ладонью затылок. Изюмов вертел в руках газетный обрывок. Сергей внимательно наблюдал за Кузякиным, стараясь уловит его настроение. Что, в общем, было не просто. Олег Игоревич, закинув ногу на ногу, покачивался на стуле и смотрел на сбитый мысок ботинка. Соломон Юрьевич загибал пальцы. Один за другим. Как будто что-то считал. Потом вдруг встряхивал кистью руки и начинал заново.
Одного Володю, казалось, не тревожили никакие вопросы. Парень был просто рад тому, что у него за ночь будто новая нога выросла, взамен сломанной. Все. О чем еще тут говорить? Он бы лучше мячик сейчас попинал. Или…
С кухни уже доносился завораживающий запах жарящихся голубей…
Да, пожалуй, перекусить сначала было бы неплохо!..
- А, почему он так много ест? – спросил Сергей так, будто Володя его не слышал.
- Видимо, его организм восполняет потерю органических веществ и энергии, пошедших на восстановление сломанных костей и поврежденных тканей, - ответил Игорь Петрович.
- А, я думал, это наноботы?.. – растеряно произнес Сергей.
- Наноботы только сделали свою работу. А, материал для восстановления повреждений – он же не из воздуха взялся.
- Готово! - Мария Тимофеевна внесла в комнату и торжественно поставила на стол большую тарелку с парой зажаренных голубей.
- Спасибо, баба Маша! – Володя тут же взялся за вилку.
Глядя на то, как он ест, Сергей представил себе мириады крошечных машинок, копошащихся в Володином желудке и растаскивающих, кто куда, попадающую в него пищу.
- Ну, и пусть, - Соломон Юрьевич произнес эти ни к чему не привязанные слова так, будто продолжил вслух начатую мысленно фразу. Не исключено, что так оно и был на самом деле. – Мне, например, все равно! Пускай внутри меня копошатся эти машинки. Он мне не мешают! Зато, голова у меня работает отлично! И коленка не болит. А про изжогу я и вовсе позабыл! Еще у меня с почками были проблемы. Ночью, бывало, раз по семь-восемь в туалет бегал… Да, какое там, бегал – еле ползал, за стенку держась! Не то, что сейчас!.. Даже врачи не могли понять, в чем там дело. Говорили – это у вас возрастное. А сейчас – никаких проблем! Сплю, как младенец!..
- Соломон, - недовольно поморщился Гелий Петрович. – Не о том сейчас речь.
- А, о чем же тогда? – удивлено вскинул брови Соломон Юрьевич.
- Мы все являемся контейнерами, наполненными наноботами, - обращаясь одновременно ко всем, в том числе и к грызущему голубиные косточки Володе, произнес Игорь Петрович. – Это своего рода симбиоз. Наноботы обеспечивают надежную и устойчивую жизнедеятельность наших организмов. А, вот, что они получают от нас взамен – об этом стоит подумать.
- Да, что тут думать-то! – решительно, как на старте, взмахнул рукой Гелий Петрович. – Это же очевидно! Мы для них – средства передвижения!
- Я тоже склоняюсь к этой мысли, - кивнул Семен Семенович. – Классический симбиоз.
- Не совсем, - упрямо наклонил голову Игорь Петрович. – Вы забываете о пауках.
- А при чем тут пауки?
- Пауки – это способ передвижения наноботов.
- Не понял?.. – сосредоточенно сдвинул брови Семен Семенович.
- Когда наноботам нужно переместиться с места на место, они собираются в пауков.
- Поэтому их никто не может поймать, - добавил Сергей. – Накрываешь паука ящиком, а он под ним рассыпается в кучу невидимых наноботов.
- У меня на ноге ночью сидели три паука, - заметил, переходя ко второму голубю, Володя. – Хотя, может быть, это был только сон…
- Что бы там ни было, пауки напрямую связаны с наноботами. И у них нет никакой необходимости использовать нас в качестве средстве передвижения.
- Тогда, что им от нас нужно?
- Я готов выслушать любые идем.
- Мне нечего сказать, - развел руками Юрий Соломонович.
- Я тоже пас, - сделал отрицательный жест рукой Олег Игоревич. – Подобные вопросы не по моей части.
- А я бы предложил подойти к этому вопросу иначе, - поднял указательный палец Смен Семенович Поперекин. – Каково происхождение этих наноботов и пауков?
- Скорее всего, внеземное, - со всей определенностью, завил Гелий Петрович.
- Батюшки ты мои, - испугано прижала руки к груди Мария Тимофеевна. – Это как же?
- Мы в аномальной зоне, баба Маша, - прокомментировал заявление Изюмова Володя. И еще добавил: – Так что, подобные вопросы совершенно не уместны.
- Это почему же? – искоса посмотрела на него Мария Тимофеевна.
- Да, потому что на них не существует ответов, - развел руками Володя. – Всю ту чертовщину, что происходит вокруг, следует принимать как данность, не задаваясь вопросами откуда, зачем и почему.
Естественно, это были не его собственные мысли и выводы. Он лишь повторял то, что однажды услышал от Игоря Петровича.
- Нам еще здоров повезло, - добавил Олег Игоревич. – Я слышал, что в других аномальных зонах условия просто нечеловеческие. То есть, для жизни совершенно непригодные.
- Ну, надо же, что делается, - покачала головой Мария Тимофеевна. – Я и не думала, что до такого доживу.
- До какого, баба Маша?
- До такого, что вся Земля разваливаться начнет.
- Есть научно фантастический роман, в котором инопланетные пришельцы вселяются в тела людей для того, чтобы до поры, до времени никто не подозревал о их существовании, - Игорь Петрович поднял руку, предупреждая возражения, которые обязательно должны были за этим последовать. – Я не утверждаю, что мы стали жертвами инопланетного вторжения. Насколько я могу судить по себе, я все еще остаюсь самим собой и мыслю, как человек. Никто не контролирует ни мои мысли, ни мои поступки. Полагаю, у остальных ситуация та же самая. И, тем не менее, я почти уверен, что наши тела кишат наноботами, происхождение каковых нам не известно. Поэтому, я считаю, что мы должны проявлять предельную осторожность.
- Каким образом? – спросил Гелий Петрович.
- Во-первых, следует внимательно следить за самим собой и друг за другом. О любых странностях в поведении, мыслях или желаниях, следует незамедлительно и без утайки рассказывать остальным. Я бы даже предложил устраивать ежевечерние собрания, на которых мы могли бы делиться друг с другом тем, что произошло за день.
- Что-то вроде клуба анонимных алкоголиков? - пошутил Семен Семенович.
- Именно, - кивнул Игорь Петрович. – У нас не должно быть никаких тайн друг от друга. Во-вторых, мы все же надеемся на то, что рано или поздно нас спасут. Или же мы сами найдем способ выбраться из этой зоны бедствия. Так вот, в любом из этих случаев мы должны помнить о том, что являемся источниками возможного заражения. Я не могу исключить вероятность того, что наноботы используют нас для того, чтобы прорваться во внешний мир.
- А, может быть, это специальные медицинские нанороботы? – предположил Сергей. – Что, если их основная задача в том и заключается, чтобы заботиться о нашем здоровье?
- Это не реально.
- Почему?
- Таких разработок еще не существует.
- Но, мы же в аномальной зоне!
- И – что?
- Эти наноботы могли попасть сюда из будущего. Или из иной реальности, где их уже изобрели.
- Слушайте, у меня уже голова идет кругом, - покрутил пальцем у виска Соломон Юрьевич. – О чем мы вообще тут говорим? – спросил он и сам же ответил на свой вопрос: - Об угрозе инопланетного вторжения! О пришельцах из будущего! О врачах из других измерений!.. Не хочу никого обидеть, но, по-мне, это здорово смахивает на параноидальный бред.
- У тебя есть другие объяснения?
- Чему?
- Всему сразу. Нашему счастливому омоложению, тому, что моя печень восстановилась, а Володина нога за ночь срослась. Наноботам, киберпаукам…
- Это все секретные технологии, которые в результате несчастного случая, но счастливого для нас стечения обстоятельств, оказались в нашем распоряжении! Чем тебя не устраивает такой ответ?
- Тем, что в Тринадцатом микрорайоне не было и нет никаких секретных лабораторий.
Сергей поднял руку.
- Я знаю, где она может находиться.
* * *
Глава 18
16 июня. День
- «Чем должен быть занят начальник оперсектора, когда он приедет на место? Найти место, где будут приводиться приговора в исполнение, и место, где закапывать трупы. Если это будет в лесу, нужно, чтобы заранее был срезан дерн и потом этим дерном покрыть это место, с тем, чтобы всячески конспирировать место, где приведён приговор в исполнение — потому что все эти места могут стать для контриков, для церковников местом проявления религиозного фанатизма. Аппарат никоим образом не должен знать ни место приведения приговоров, ни количество, над которым приведены приговора в исполнение, ничего не должен знать абсолютно — потому что наш собственный аппарат может стать распространителем этих сведений.» Из выступления начальник УНКВД по Западно-Сибирскому краю С.Н.Миронова на совещании начальников оперсекторов управлений НКВД, - Виктор Евгеньевич Бабиков передал помятую страниц сидевшему рядом с ним на бордюре Штейну. – И это, представьте себе, Соломон Юрьевич, наша история. Наравне с первым спутником и первым полетом человека в космос.
- В голове не укладывается, Виктор Евгеньевич, - Соломон Юрьевич аккуратно подравнял стопу бумаг, что лежала у него на коленях. – Это же форменное безумие. Как можно было докатиться до такого?
- И, что самое удивительное и непонятное, Соломон Юрьевич, так это то, что история нас ни чему не учит. С поразительным, тупым постоянством мы раз за разом повторяем одни и те же ошибки. Просто сюрреализм какой-то.
- И не говорите, Виктор Евгеньевич. Кафка чистой воды.
- Берегись!
Сверху на них посыпался новый ворох бумаг.
- Вы только вообразите себе, Виктор Евгеньевич, вот мы с вами сидим здесь в потоках рушащейся на нас истории.
- Рассказать кому, так ведь не поверят, Соломон Юрьевич. Право слово, не поверят.
Вскинув руки над головой Бабиков и Штейн принялся ловить кружащиеся в воздухе листы бумаги и газетные страницы.
А на верху, высоко над их головами вовсю кипела работа. Сергей и Гелий Петрович расчищали проход в мусорной стене, забитый макулатурой.
Володя, крайне недовольный, бегал внизу. Это ведь была его идея - забраться на стену! И это он, если уж на то пошло, обнаружил слой бумаги! Пусть даже сам он не сразу понял, что именно нашел, но, все равно, это было его открытие! А теперь ему даже не позволяют забраться на стену! Все из-за того, что Кузякин не уверен в том, что сломанная нога срослась как следует. По его компетентному мнению, видите ли, трех дней для полного восстановления костной ткани маловато! И он опасается, что чрезмерные нагрузки на недавно сломанную ногу могут иметь негативные последствия. Сам Володя был абсолютно уверен в том, что нога у него в полном порядке. Но переубедить Игоря Петровича ему так и не удалось. Он ведь был антропологом – специалистом по костям! Поэтому пришлось ограничиться ролью низового координатора работ. А что тут, внизу было координировать? То, как Бабиков со Штейном бумагу собирают? А эти их разговоры о тридцать седьмом годе и Большом Терроре изрядно уже ему надоели. Сталин, видите ли, был кровавым палачом. Подумаешь, новость какая! Вот, если бы в ворохе сыплющихся сверху бумаг этим двум любителям родной истории удалось обнаружить документ, подтверждающий то, что Сталин на само деле был Микки Маусом… Хотя, и это тоже вряд ли бы что-либо изменило. Прошлое, как говорит Игорь Петрович, изменить вообще невозможно. Выходит, даже при Микки Маусе в России в тридцать Седьмом году начался бы Большой Террор. И полетели бы головы Гуффи, Дональда Дака и всех глупых бурундучков – до кучи…
- Поберегись!
Володя запрокинул голову и посмотрел на верх. Хаотично кружащиеся в воздухе большие бумажные листы что-то ему напоминали. Что-то очень близкое и почти родное. Он даже чувствовал запах отцветающий сирени, который должен был все это сопровождать… Но, вот, что именно это было, он никак не мог вспомнить. Как ни старался. С памятью всегда так. То она выбрасывает груды совершенно пустой информации – ну, прямо, как те ребята наверху! - а то вдруг заклинит на чем-то важном и – все! Ни с места!
Бумаги, кружась, раскидывали в стороны чуть желтоватые страницы. Как будто чайки на ветру.
Сбросив вниз очередную порцию древней макулатуры, Сергей вернулся в забой. Так они называли дыру, глубиною метра в три, которую уже удалось проковырять в слое слежавшейся бумаги. Орудовали в основном специально изготовленными из арматуры крючьями. Размахиваясь, втыкали жало крюка в пачку газет и волокли ее наружу. На самом деле, работа была тяжелая. Сергей в первый же день до крови стер обе ладони. А пальцы на следующее утро еле разогнулись. Теперь он работал, обмотав руки тряпками. А, вот, Гелию Петровичу все было нипочем. У него ладони – будто недубленой кожей покрыты. Он, наверное мог бы горячий уголь на ладонь положить и только посмеивался бы при этом.
Кто-то, наверное Саша Цвеков, предложил выжечь бумагу из стены. Но, по счастью, нашлись разумные люди, сообразившие, что от бумаги может и остальной мусор заняться. И тогда Тринадцатый микрорайон превратится в сущий ад. Так что, пришлось выгребать макулатуру вручную.
Трудно сказать, что сподвинуло кого-то ответственного партийного работника в тысяча девятьсот тридцать седьмом году вывалить в вырытую на свалке траншею тонны газет и журналов, перемежающихся папками с машинописными документами и исписанными от руки, чернилами, а то и карандашом, бумагами? В том, что занималось этим партийное руководство Кипешмы, сомнений быть не могло. Простому советскому человеку было бы не под силу организовать подобное масштабное захоронение Да и откуда было столько газет взять? Бабиков высказывал предположение, что таким образом партийное руководство города пыталось, и, как видно, небезуспешно, избавиться от лишних документов, пересыпав их обычной макулатурой и захоронив среди залежей мусора. Так, на всякий случай. Все же, тридцать седьмой год был на дворе - сесть, а то и пулю схлопотать можно было, фактически, просто так, ни за что.
Поначалу Бабиков, а заодно с ним и Изюмов, старались подобрать и сохранить каждый листок, извлеченный из древней груды бумаг. Но вскоре они поняли, что этому бумажному потоку не будет ни конца, на края. Бабиков начал сортировать сыплющиеся сверху бумаги и отбирать только то, что казалось ему нужным и важным. Гелий Петрович так и вовсе махнул на это дело рукой и отдал все силы разгребанию бумажных завалов.
Так что, причиной того, что жители Тринадцатого микрорайона решили попытаться расчистить забитый макулатурной туннель в мусорной стене, был вовсе не поголовный интерес к истории начала Большого Террора и к личности одного из самых крупных негодяев во всей мировой истории. Во-первых, сыграл свою немалую роль рассказ Сергея о том, что киберпауки, лезущие на стену, исчезают в ней именно на уровне бумажной пробки. А, следовательно где-то там, в глубине залежей макулатуры может находиться породившая их секретная лаборатория. Или – некий командный центр, куда они бегают, чтобы получить новое задание. Или – еще что-то, связанное с наноботами и киберпауками. Поскольку, после случая с чудесным заживлением сломанной Володиной ноги и несколькими весьма неоднозначными гипотезами, высказанными в связи с этим Игорем Петровичем Кузякиным, тема эта сделалась весьма актуальной, всем хотелось непременно разобраться с тем, что, все же, происходит в их родном Тринадцатом микрорайоне? А, понаблюдав за ползающими по стене киберпауками, каждый желающий мог убедиться в том, что Сергей вовсе не фантазировал – неуловимые кибертвари, действительно, стремились к газетным пачкам. Предположение о том, что их интересовали новости тридцать седьмого года, сразу же было отброшено, как несостоятельное, и возникло желание выяснить, что же их на самом деле туда влечет? Быть может, разгадав тайну наноботов, обосновавшихся в жидкой грязи, чей разлив отрезал Тринадцатый микрорайон от всего остального мира, удастся решить и эту проблему?
Да, именно надежда вырваться из изоляции стала вторым побудительным мотивом для желающих взят в руки крючья и начать продираться сквозь залежи старых газет. Ведь, если даже никакой тайной базы пришельцев в глубинах мусорной стены обнаружить не удастся, быть может, заваленный макулатурой проход выведет их на другую ее сторону? Никто точно не знал, как далеко простирается мусорная свалка. Поперекин, как краевед, авторитетно заявлял, что исследованием свалки никто не занимался, а на картах города, в том месте, где она должна была находиться, имелось только большое белое пятно с надписью «Запретная зона». Он даже показал одну из таких карт тем, кто сомневался в его словах. Почему свалка была объявлена запретной зоной, Семен Семенович не знал. И это еще больше подогрело интерес начинающих конспирологов. Кто знает, решили они, может быть еще до образования аномальной зоны свалка служила прикрытием для секретной лаборатории? И как раз из нее-то и разбежались после катастрофы наноботы и киберпауки? Доводы разума, приведенные Кузякиным в расчет приняты не были. А Игорь Петрович, меду тем, вполне веско заметил, что находись на свалке секретная лаборатория, никто бы не позволил частным застройщикам возводит рядом с ней жилой микрорайон. Гелий Петрович, так же примкнувший к сторонникам теории заговора, возразил на это, что, мол, в какой другой, нормальной стране, может быть, и не позволили б, а в нашей – и не такое случается. У нас строить можно что угодно и где угодно. Нужно только знать кому и сколько следует отстегнуть.
Кузякин не стал возражать. В секретную лабораторию он не верил, но тайна киберпауков интересовала его не меньше других. А, может быть, и больше. Поскольку, он-то, в отличии от остальных, был уверен в том, что наноботы, способные вылечить цирроз печени, вернуть старикам молодость и за одну ночь срастить сломанные кости, не могли иметь земное происхождение. Откуда они появились – бессмысленно было даже гадать. Но, то, что появление их напрямую было связано с образованием аномальной зоной – это уже не вызывало у Кузякина никаких сомнений.
И еще один момент не давал Игорю Петровичу покоя. Но его он, по вполне понятным причинам, озвучивать не стал. Что произойдет после того, как аномальная зона исчезнет? Или, допустим, им самим удастся из нее выбраться? Будут ли наноботы и тогда продолжать поддерживать жизнедеятельность их организмов? Сохранятся ли внесенные ими изменения? Или же все процессы обратятся вспять? И он снова будет обречен корчиться от боли, считая каждый новый день, что удалось прожить, не подарком судьбы, а проклятием?
Кузякину давно уже тревожили эти мысли. Избавиться от них было невозможно. Отмахнуться – было бы глупо. Так что, оставалось только попытаться смириться с ними. Что он и пытался делать, наблюдая снизу за тем, как работают на верху Сергей с Гелием Петровичем.
- Что это вид у вас, уважаемый, очень уж недовольный? – спросил, подойдя к Игорю Петровичу, Лев Иммануилович Кугель. – Часом, не захворали?
С некоторых пор вопрос о самочувствии стал расхожей шуткой среди обитателей Тринадцатого микрорайона. С тех самых, как все они забыли о том, что значит чувствовать недомогание.
Кузякин тряхнул головой, прогоняя надоедливые мысли. Но они, как водится, не исчезли, а лишь разбежались по углам, попрятались.
- Как думаете, Лев Иммануилович, мы не сильно рискуем, копая туннель? Не просядет вся эта груда мусора нам на головы?
Кугель посмотрел на вход в туннель и озадаченно оттопырил нижнюю губу.
- Увы, у меня нет никаких данных, чтобы можно было сделать хотя бы самые общие выводы. Ни о материале, ни о степени его износа, ни о нагрузке на площадь… - Лев Иммануилович прищурился и двумя пальцами ущипнул себя за подбородок. – Знаете, я вообще сомневаюсь в том, что кто-то проводил оценку состояния этой мусорной свалки. Хотя, наверное, это было необходимо сделать перед тем, как начинать строит здесь дома. Представьте, что произойдет, если эта стена начнет рушиться.
- Мы окажемся под завалом.
- А может и дом рухнуть. Вы знаете, как сейчас строят?
- Нет.
- Я тоже не знаю, - с досадой развел руками Лев Иммануилович.
- Ну, а, если на глаз? – прищурился Игорь Петрович.
- Вы в преферанс играете? – задал неожиданный вопрос Лев Иммануилович.
- Нет. Даже правил не знаю.
- Я, представьте себе, тоже. И, вот, скажите мне, кто из нас победит, если мы сядем играть?
- По всей видимости, никто.
- Почему же?
- Потому что мы оба не знаем правил.
- Ну, если бы незнание останавливало каждого, кто пытается что-то сделать в области, в которой ничего не смыслит, мы были бы счастливейшей страной на Земле. И, даже, может быть, самой великой.
- Совершенно с вами согласен, Лев Иммануилович. Но мы удалилась от темы…
- Вы хотели, чтобы я на глаз оценил риск обрушения прохода, который сейчас там, наверху, пробивают Гелий Петрович с Сережей?
- Совершенно верно.
- Он примерно равен тому, что вы выиграете у меня в преферанс.
- То есть?..
- То есть, вы можете сами попытаться дать ему оценку. И она будет ни чуть не менее точной, чем моя.
* * *
Глава 19
21 июня. Вечер
После обеда Игорь Петрович впервые разрешил Володе подняться на верх и заглянуть в проход, вырубленный в Великой Мусорной Стене, отделяющей Тринадцатый микрорайон от всего остального мира.
Дальний конец прохода, глубина которого составляла уже двенадцать с половиной метров, освещала лампа-переноска, работающая от электрического шнура, перекинутого из окна дома напротив и протянутого по топорщащемуся бумажными обрывками потолку.
Володя сразу же принялся за работу. Он с силой вгонял крюк в слой спрессованной бумаги, стараясь протолкнут его подальше, чтобы подцепить побольше макулатуры, после чего резко дергал крюк на себя, откидывая подальше назад то, что удалось выдрать из слежавшегося культурного слоя. А там уже Олег Игоревич на пару с Гелием Петровичем подхватывали бумагу и оттаскивали к выходу.
По левую руку от Володи трудился Сергей. Он свое дело делал так же споро, хотя и не столь агрессивно, как приятель. За несколько дней он уже успел приноровиться к этой работе, знал, как лучше захватит крюк и как поглубже загнать его в бумагу. Тут все дело было не в силе даже, а в сноровке. Хотя, сказать по чести, работа эта начала уже Сергею надоедать. Да, он сам предложил проложить проход сквозь залежи бумаги. Но они ковыряли бумагу вот уж девятый день, а так и не встретили ничего любопытного. Даже намека на то, что дальше могло находиться что-нибудь необычное или хотя бы просто интересное, не было. Если, конечно, не считать пауков, которые то и дело возникали на стенах и потолке. Однако ж, удивить кого-то пауками было трудно. Последнее время они встречались едва ли не повсюду. И к ним уже все успели привыкнуть. За исключением Саши Цвекова, которые по-прежнему не оставлял попыток поймать одну из тонконогих кибертварей, хотя и шарахался от них, как от проказы. И Марии Тимофеевны, которая страха перед пауками не испытывала, тем более, что, как сама она говорила «они ж не настоящие», но весьма опасалась, как бы одна из этих тварей не залезла в кастрюлю с едой. Спору нет, пауков в туннеле было больше, чем в любом другом месте. Но одного этого было мало для того, чтобы заставить бумагокопателей работать еще усерднее. Нужен был хоть какой-нибудь знак, хоть какая-то вещица, которая смогла бы убедить их в том, что все это не напрасно. О секретной лаборатории, производящей наноботы, вспоминали уже изредка. Все надежды обитателей Тринадцатого микрорайона теперь были связаны только с тем, что удастся прорыт проход на другую строну мусорной свалки. Хотя и в это, признаться верилось с трудом. Свалка была ровесницей века. Прошлого, разумеется, а не нынешнего. И все это время она, надо полагать, росла не только вверх, но и в стороны. Высоту свалки можно было оценить, встав у подножья мусорной стены. Если и остальные ее размеры были пропорциональны высоте, то свалка на окраине Кипешмы легко могла оспорить у Великой Китайской Стены право называться единственным рукотворным объектом, который можно увидеть из космоса…
Сергей в очередной раз вогнал свое орудие в бумажную стену.
И – замер.
- Что? – удивленно посмотрел на него Володя.
- По-моему, я что-то нашел.
Ощущение был таким, будто крюк провалился в пустоту.
Сергей попытался протолкнуть крюк глубже, но он уже и без того ушел по самую рукоятку в бумажную стену. Так что, понять, действительно ли инструмент угодил в какую-то полость, или же это только так кажется, было невозможно. Тогда Сергей отпустил рукоятку и несильно ударил по ней ладонью. Крюк провалился в дыру и исчез.
Ни звука.
Никакого движения.
Догадавшись, что происходит что-то необычное, Гелий Петрович и Олег Игоревич оставили свою работу и подошли ближе. Они стояли молча за спинами у ребят и чего-то ждали.
Хотя и сами не знали, а, собственно, чего?
- А, ну-ка!..
Володя плечом отодвину Сергея назад и принялся размашисто наносить удары крюком по тому месту где исчез инструмент приятеля.
Один за другим.
Один за другим.
Втыкая крюк в бумажную массу и выдергивая вместе с насаженными на него газетными листами.
Втыкая и выдергивая.
Он работал с каким-то остервенением. Сжав губы и при каждом ударе резко выдыхая через ноздри. Как будто для него было жизненно важно как можно скорее отыскать потерянный Сергеем инструмент.
Когда в бумажной стене образовалось отверстие размером с ладонь, Володя отбросил крюк и принялся руками выламывать бумажные пласты. Как только отверстие немного расширился, к нему присоединился и Сергей.
Вскоре им удалось расчистить проем, через который легко мог пролезть взрослый человек.
По другую сторону зияла пустота. Заполненная густым, черным, кажущимся даже чуть-чуть маслянистым мраком.
Не оборачиваясь, Володя протянул руку назад.
-Дайте-ка лампу.
Олег Игоревич снял с вколоченного в потолок крюка переноску и передал ее Володе.
Володя сунул руку с лампой в проем.
Пустое пространство по другую сторону озарилось неярким, чуть желтоватым светом.
Это была большая, шарообразная капсула, с идеально ровными стенами. Достаточно было провести по стене рукой, чтобы убедиться в том, что бумага здесь была не вырвана, а ровно срезана каким-то невообразимо острым инструментом. Ладонь скользило по идеально гладкой поверхности как будто она была залакирована. Ни заусенца, ни задоринки.
Полый шар имел более двух метров в диаметре. Слева он должен был прилегать к стене, сложенной уже не из бумаги.
Но стены не было.
На ее месте зияла тьма.
Пятно черной, бездонной, абсолютно непроницаемой для глаза тьмы.
Пятно было неровным и постоянно меняло форму. Подобно амебе, неспешно перетекающей с места на место. Но при этом пятно оставалось на одном и том же месте. Как будто было пришпилено к стене невидимой булавкой
- Что за черт? – почему-то шепотом произнес Володя.
Ничего подобного он никогда не видел. Ни в жизни, ни даже во сне. Хотя, во сне, казалось бы, какой только чертовщины не насмотришься. Порой увидишь такое, чему и названия в человеческом языке не существует.
- Не знаю, - так же тихо ответил Сергей.
- А где твой крюк?
- Наверное, провалился в дыру.
- Откуда здесь эта дыра?
Сергей оторвал клочок бумаги, смял ее в комок и кинул в дыру.
Едва коснувшись черной поверхности, комок бумаги исчез. Будто растворился во мраке.
- Похоже на черную дыру, - сказал, выглянув у Сергея из-за плеча, Олег Игоревич.
- Черных дыр на Земле не бывает, - возразил Гелий Петрович. И для пущей убедительности добавил: – Не бывает потому что, не может быть.
Володя скатал новый комок бумаги и кинул его в дыру.
Комок исчез, так же, как и предыдущий.
- Подержи, - Володя передал лампу-переноску Сергею, а сам забрался внутрь шарообразной камеры.
Снова взяв лампу в руку, он осторожно приблизился к пятну космического мрака. Вытянув руку с лампой, он помахал ею из стороны в сторону. Свет не отражался от поверхности пятна и не проникал вглубь. Как будто все фотоны растворялись в неестественно плотной тьме.
- Так не бывает! - авторитетно заявил Гелий Петрович.
- Точно, - согласился с ним Олег Игоревич.
Все так же осторожно Володя поднес к пятну раскрытую ладонь.
- Осторожно! – испугался за приятеля Сергей.
- Холодом как будто тянет, - сообщил Володя. – Интересно, куда ведет эта дыра?
- Почему ты уверен, что это дыра? – спросил Сергей.
- А, что же еще? Ты же сам видел - все, что в нее попадает, куда-то проваливается.
- Или – исчезает.
- А в чем разница?
- В том, что упавшее остается в материальном мире, - объяснил Олег Игоревич. – А исчезнувшее – покидает его.
- Да, ну? – недоверчиво сдвинул брови Володя.
- Ну, во всяком случае, так я это себе представляю, - уточнил Олег Игоревич.
- Нужно Кузякина позвать, - сказал Гелий Петрович.
- Зовите, - пожал плечами Володя.
Гелий Петрович направился было к выходу. Но тут же вернулся.
- Только без нас тут ничего не делайте, - строго предупредил он.
- А, что тут можно сделать? – развел руками Володя. – Разве что только прыгнуть в эту дыру!
- Не вздумай! – строго глянул на него Гелий Петрович. Так, на всякий случай. Кто ее знает, молодежь эту? Вдруг, действительно, дурь какая в голову взбредет? – Присмотри за ними, Игоревич, - кивнул он Самсонову и направился к выходу.
- Ну, что, Олег Игоревич, прыгнем? – Володя игриво подмигнул оставшемуся за старшего Самсонову.
Но тот был не расположен шутить.
- Я-те прыгну, - пригрозил он Володе. – Так прыгну, что потом назад не воротишься!
Тут Олег Игоревич сообразил, что сказал что-то не то. Но, решил оставить все как есть. Хотя слова были расставлены и неправильно, но смысл был понятен каждому, кто не совсем дурной. Так он полагал.
Володя усмехнулся, привстал и провел рукой по потолку, который плавно перетекал в стену, а затем и пол. Ноготок цеплялся за странички, плотно прилегающая одна к другой. Но, на пальце не оставалось ни копоти, ни гари – следовательно, огонь здесь задействован не был. Для того, чтобы попытаться понять, каким образом была создана эта идеально ровная, шарообразная полость внутри толстого слоя плотно спрессованной макулатуры, нужно было представить огромное серповидно лезвие, острее самой острой бритвы. На вопрос, каким образом оно оказалось в многометровой толще мусора на глубине тысяча девятьсот тридцать седьмого года, существовал только один ответ – через ту самую черную дыру с неровными, будто оплывающими краями. Куда бы она не вела, черт возьми! Потому что другого пути не существовало! Туда же провалились и груды бумаги, прежде заполнявшей полость.
Володя уже начал было подумывать о том, что нужно бы облечь все эти мысли в словесную форму, дабы не оказались они безвозвратно утраченными. Но, тут как раз вернулся Гелий Петрович вместе с Кузякиным. А вместе с ними заодно и Семен Семенович Поперекин, который как раз оказался рядом, когда Изюмов рассказывал Игорю Петровичу о загадочной находке. Само собой, краевед, ботаник, естествоиспытатель и бывший преподаватель природоведения в младших классах, не смог отказать себе в праве взглянуть на удивительный феномен. И, надо сказать, увиденное превзошло все его самые смелые ожидания.
- Мы вступили в контакт с Неведомым! - загадочно и тихо сообщил Семен Семенович. – Мы стоим на пороге Непознанного! На нас взирает сама… само…
Тут он запнулся, не зная, что сказать? Вселенная – банально, Мироздание – напыщенно, просто Тьма - избито… В конце концов, каждый сам мог решить, что именно взирало на него из темных глубин Неведомого. Для себя же Поперекин решил оставить это вопрос открытым. Временно. До выяснения дальнейших обстоятельств дела. В том, что что-то еще непременно произойдет, Семен Семенович не сомневался ни секунды. А как же иначе?
Забравшись внутрь бумажного кокона, Игорь Петрович приблизился к черному пятну и присел возле него на корточки. Посидев так с полминуты, неподвижно и в задумчивости, он провел раскрытой ладонью над «амебой» и тихо произнес:
- Мрак кромешный.
Что он хотел этим сказать, никто не понял. Поэтому все молча ждали продолжения.
По гладкой, округлой стене беззвучно пробежал длинноногий паук. На секунду замерев на краю черного пятна, он вдруг подпрыгнул и упал едва ли не в самую его середину.
- Видали? – воскликнул Володя.
Вопрос был глупый. Все, конечно же, видели, что произошло.
- Куда это он? – спросил Олег Игоревич.
Он пристально вглядывался в центр темного пятна, как будто ждал, что паук снова выпрыгнет оттуда.
- На базу отправился, - ответил Гелий Петрович.
- А где она, база эта?
На этот вопрос ответа ни у кого не оказалось.
К дыре, ведущей в никуда, подбежал еще один паук. Так же, как и первый, он подпрыгнул и исчез, едва коснувшись темной поверхности. Хотя, быть может, это и не поверхность была вовсе, а лишь пустота. Настолько пустая, что за ней вообще ничего не было. Подумав об этом, Сергей зябко повел плечами. Не по себе становилось и по спине пробегал холодок, стоило только хотя бы попытаться представить себе такое.
Остальные тоже ощущали нечто подобное. Только каждый по-своему это истолковывал.
- А, вам не кажется, что из этой дыры сквозит? – спросил у всех присутствующих Гелий Петрович.
Говорил он нарочито бодро. Что, впрочем, никого не могло обмануть. Все давно уже знали, что, если Изюмов разыгрывает из себя бодрячка, значит, на самом деле, ему не по себе. Причем, здорово не по себе.
- Не нравится мне это, - почесал небритую щеку Олег Игоревич. Он, единственный из всех, так и не забрался в круглую камеру, а наблюдал за происходящим, выглядывая из прохода. – Ох, не нравится, братцы!
- Почему, Олег Игоревич? – посмотрел на него Володя.
- Почему?.. – Самсонов перестал скрести щеку и принялся оглаживать пальцами подбородок. – Сам не пойму… Потому и не нравится… - он взмахнул рукой, как плетью. - Что это, вообще, за дырка такая?.. А?..
Выглядело это так, как будто, Олег Игоревич то ли сам пытался оправдаться, то ли, всех остальных в чем-то обвинял.
Вот, только, в чем?
Не понятно.
- Мы, стоим на пороге… - снова завел ту же самую, незаконченную песню Семен Семенович.
- Ох, заканчивай, уважаемый! – махнул на него рукой Гелий Петрович.
Поперекин посмотрел на Изюмова и улыбнулся. Умиротворенно и почти что счастливо.
- Я как-то читал книгу Кастанеды. Так, он именно об этом и писал.
- О чем «об этом»?
- О том, что мир вовсе не такой, каким мы его себе представляем.
- Знамо дело, не таков, - хмыкнул Самсонов. – Тоже мне, новость. Мы и без Кастанеды это знаем.
- Ты это серьезно? – несколько удивленно посмотрел на Олега Игоревича Семен Семенович.
- Ну, да, - с искренней убежденностью кивнул Олег Игоревич. – Я, скажем, всю жизнь представлял себя боксером. Таким же крутым, агрессивным и напористым, как Майк Тайсон… Видал такого? – Семен Семенович утвердительно кивнул. – Ну, вот… Только, не черным, разумеется. Но таким, чтобы, если что не по-моему, сразу – раз в глаз! – Олег Игоревич не очень умело изобразил хук справа. – И мышцы на бицепсах, чтобы так и играли! – Самсонов попытался поиграть имеющимися мускулами. – Но, при этом, чтобы физиономия была, как у Алена Делона!
- Ну, это ты хватил! – с сомнением протянул Гелий Петрович.
- Это почему же?
- Ты только представь себе Алена Делона с расквашенным носом!
- Так я бы никому не позволял себя по носу бить! Я же крут, как Тайсон!
- А летать, как Супермену не хотелось? – поинтересовался Володя.
- Нет, - решительно отказался Олег Игоревич.
- Почему?
- В полете одежда помнется и прическа растреплется. Представь, Вовка, я – красивый, как Ален Делон, крутой и мускулистый, как Майк Тайсон, - совершаю посадку перед столиком открытого кафе, за которым ждет меня любовь всей моей жизни, а на мне мятый пиджак, жеванные штаны и на голове - сноп соломы.
- Это не совсем то, о чем писал Кастанеда, - решил все-таки заметить Семен Семенович.
- А я те про что? – улыбнулся ему в ответ Олег Игоревич. – Я те сразу сказал, что я Кастанеду не читал!
- Но, мы же говорим про Кастанеду.
- Не, мы говорим про то, что мир, не такой, каким мы его представляем. Поэтому-то я не Ален Делон и не Майк Тайсон. И даже не Супермен… Хотя, голубое трико и гульфик – это, по-всякому, перебор.
Игорь Петрович, все это время сидевший на корточках и задумчиво взиравший на подвижное, будто живое, черное пятно, встал на ноги и ударил ладонь о ладонь. С таким видом, как будто хотел сказать этим жестом, что снимает с себя всякую ответственность за происходящее. Как Пилат, когда решил прилюдно руки вымыть.
- Что-то не так, Петрович? – мигом насторожился, почуяв неладное, Самсонов.
Все так же молча Кузякин развел руками.
- Да, ты не молчи! – требовательно взмахнул рукой Олег Игоревич.
- А, что я могу сказать? – грустно посмотрел на него Игорь Петрович. – Я понятия не имею, что это такое?
- Но, какие-то соображения у тебя, однако ж имеются? – Самсонов помахал растопырено пятерней над головой.
Да так и замер, в ожидании ответа, с рукой, вознесенной кверху.
- Я не знаю, что это такое, - еще раз, отчетливо и ясно, повторил Игорь Петрович.
- Но, ты же ученый, Петрович, - не то, с обидой, не то, с укоризной, произнес Изюмов.
- Я – антрополог.
- А я –вообще слесарь, - развел руками Олег Игоревич.
- Тогда, наверное, ты быстрее с этим разберешься, – указал на черную кляксу Игорь Петрович. – Протечки – это по твоей части.
Еще пара пауков пробежали по стене. На этот раз они обогнули черную лужу и исчезли уже по другую ее сторону, будто проскользнув промеж газетных страниц.
- А, при чем тут протечка? – непонимающе пожал плечами Олег Игоревич.
- Через эту черную дыру из нашего мира утекает реальность, - уверенно заявил Семен Семенович.
- Это ты у Кастанеды вычитал? – спросил Гелий Петрович.
- Нет, сам догадался.
- Может быть, и так, - не стал спорить Игорь Петрович. – В принципе, это может быть все, что угодно.
- Это как же? – непонимающе наклонил голову к плечу Олег Игоревич.
- Что это такое? Откуда это взялось? Куда это ведет?.. – Игорь Петрович, как фокусник, щелкнул пальцами сразу обеих рук. – Мы ничего об этом не знаем. Значит – это может быть все, что угодно.
- Срань господня, - глядя на черную дыру, негромко произнес Сергей.
- Ну, это вряд ли, - усомнился Гелий Петрович.
- Это вход в секретную лабораторию! – ткнул пальцем в сторону пятна Володя.
- Хочешь туда заглянуть?
- Ну… - Володя засомневался, готов ли он сунуть, пусть даже не голову, а хотя бы руку, в это странное, черное пятно, в котором все как будто растворялось. – Можно как-нибудь попробовать…
Игорь Петрович молча взял крюк, что держал в руках Сергей, и на половину опустил его в черноту.
Все замерли в напряженном ожидании. И у каждого в голове вертелась одна и та же мысли – и как это нам раньше не пришло в голову сунуть туда что-нибудь такое, что можно потом назад вытянуть? Вот, что значит, ученый!
Выждав с полминуты, Игорь Петрович вытащил крюк из черной дыры. Выглядел он ни чуть не хуже, чем прежде. Не оплавился, не покрылся копотью, не был изъеден кислотой. Игорь Петрович осторожно коснулся пальцем конца крюка, побывавшего на другой стороне. Затем сжал его в кулак. Даже температура была такая же, как и прежде. Хотя от непроницаемо-черной поверхности явно тянуло холодом.
- У твоего фотоаппарата есть функция задержки срабатывания затвора? – спросил Игорь Петрович у Сергея.
- Есть, - кивнул тот.
- Можно привязать фотоаппарат к веревке, включить задержку затвора и опустит его в дыру. А, потом посмотреть, что удалось снять.
- А, может еще и лампу туда опустить? – азартно взмахнул переноской Володя.
- Зачем? – не понял Игорь Петрович.
- Ну, там же темно.
- У фотоаппарата есть вспышка.
- Верно, - Володя малость расстроился, сообразив, что сморозил глупость.
- Дуйте за фотоаппаратом, - махнул рукой Олег Игоревич.
Его, как и всех остальных, уже снедало нетерпение – хотелось наконец-то взглянуть на то, что находится по ту сторону таинственного черного пятна. И каждый уже строил догадки на счет того что они смогут там увидеть?
А Володе вдруг вспомнился сон, который он увидел в ту ночь, когда наноботы восстановили его сломанную ногу. И от этого ему почему-то сделалось не по себе. Хотя, казалось бы, никакой прямой связи между сном и черной дырой не было.
Сергей не успел с места сойти.
Все подземелье - а как иначе можно назвать проход, прорытый в горе слежавшегося мусора? – включая шарообразную капсулу с черной дырой, содрогнулось. Как будто где-то наверху рванул фугас.
* * *
Глава 20
21 июня. Вечер
Все инстинктивно пригнулись, втянув головы в плечи.
Сверху посыпалась пыль и мелкий мусор.
Все! Конец! – мысленно решил для себя каждый. – Сейчас потолок обвалится! Или стены рухнут! Или… В любом случае – крышка!..
Перспектива оказаться погребенный под тонами древнего мусора никому не казалась веселой. Хотя, что-то от черного юмора в этом было.
Но, как ни странно, никто не кинулся к выходу.
Скорее всего, потому что надежда спастись, добежав до выхода из туннеля и спрыгнув вниз с высоты двенадцати метров представлялась очень уж иллюзорной.
Раскаты взрыва все еще отдавались гулом в ушах, но стены дрожать перестали. А вскоре стало ясно что и потолок устоял.
- На века строили! – лицо Олега Игоревича расплылось в довольной улыбке.
- Что строили? – удивленно посмотрел на него Семен Семенович.
- А, что бы ни строили, - не растерялся Олег Игоревич. – Все равно – на века!
Гелий Петрович потряс головой, избавляя волосы от мусора.
- Уходить надо, - сказал Поперекин. – Не ровен час, все здесь рухнет.
- Ну, если бы могло рухнуть, то уже рухнуло бы, - возразил Игорь Петрович.
- Что это было? – задал, наконец-то, вопрос по существу Сергей.
- Видимо, произошла подвижка мусора, - высказал предположение Олег Игоревич. – Что-то сгнило в нижних слоях, образовалось полость, и вся масса мусора малость просела…
- Это взорвался заряд, - уверенно перебил его Гелий Петрович. – И не внизу, а на верху.
Изюмов ткнул пальцем в потолок. Палец на два сустава вошел в бумагу.
- Уверен? – прищурившись посмотрел на него Игорь Петрович.
Гелий Петрович только хмыкнул в ответ.
- Значит, на верху кто-то есть?
- Существуют истории об одичавших бомжах, обитающих на свалке, - Семен Семенович наклонил голову и потер ладонью шею. Ему как будто было неудобно из-за того, что приходилось это говорить, поэтому он поспешил оправдаться: – Скорее всего, это страшилки из разряда городских легенд…
- Даже, если это и бомжи, что они там могут взрывать? – недоумевающе спросил Олег Игоревич.
- Это боевой заряд, - уверено повторил Гелий Петрович. – Направленного действия.
- Хочешь сказать, кто-то пробивается к нам сверху?
- Ну, не знаю, к нам или еще куда?..
Гелий Петрович не успел закончить начатую фраз.
Снова раздался взрыв и стены прохода задрожали, затряслись, словно в лихорадке.
Но, на этот раз никто не стал втягивать голову в плечи.
- Что за фигня? – спросил, обращаясь одновременно ко всем, Олег Игоревич.
- Может, это спасатели? – не очень уверенно предположил Семен Семенович.
- Зачем спасателям мусор взрывать?
- Они не взрывают мусор, - покачал головой Гелий Петрович. – Они пробивают проход.
- Куда?
- Не знаю.
- Все равно, это не спасатели! Для того, чтобы нас эвакуировать, достаточно посадит вертолет перед домом!
- А что ты на меня кричишь? – раскинул руки в стороны Изюмов. – Это не я заговорил о спасателях!
- Нужно уходить! – снова воскликнул Семен Семенович. – Если они будут продолжать в том же духе!..
- Кто они?
- Да откуда я знаю!
Володя усмехнулся, достал из кармана мятую пачку, сунул сигарету в рот и щелкнул зажигалкой.
- Не кури здесь! – указал на него пальцем Поперекин.
- Да, будет вам, Семен Семенович, - усмехнулся Володя и поднес огонек к сигарете.
В ту же секунду оказавшийся возле парня Кузякин выхватил у него из руки зажигалку.
- Игорь Петрович! – обиженно воскликнул Володя. – Да, что вы, в самом деле, как маленький!
Не слушая его, Кузякин включил зажигалку и поднес ее к гладкой, округлой стене, в которую упирался пробитый общими стараниями проход.
Оранжевый огонек пламени затрепетал, задергался, заплясал на конце зажигалки. Как будто вознамерился сорваться и улететь.
- Сквозняк, - Игорь Петрович выключил зажигалку и вернул ее Володе.
Но тому уже расхотелось курить.
- То есть, там – выход? – указал он на стену.
- Вряд ли, - с сомнением поджал губы Игорь Петрович. – Не думаю, что мы пробили насквозь всю мусорную кучу. Но какое-то открытое пространство неподалеку, определенно, имеется.
- Ну, так, чего же мы ждем? - Игорь сунул зажигалку в карман и взялся за крюк. – Мусор можно сваливать в дыру!
- Вот этого делать, по-моему, не стоит, - возразил Игорь Петрович.
- Ну, тогда готовьтесь оттаскивать.
Володя размахнулся и от плеча всадил крюк в бумажную стену.
По левую руку от него встал с крюком в руках Сергей.
- А что, если все рухнет? – спросил Поперекин.
Ему никто не ответил.
И он решил, что более не стоит поднимать эту тему.
В конце концов, если рухнет, так значит – рухнет. Тут уже ничего не добавишь и ничего не отнимешь. Как говорил Кастанеда, каждый сам выбирает, каким путем иди. И Семен Семенович Поперекин наконец-то сделал своей выбор. Окончательный и бесповоротный.
Работа Сергея с Володей со стороны здорово напоминала действия вандалов. Под ударами их крюков в гладкой, аккуратной стена быстро образовалась дыра с неровными, рваным краями, по которым свисали обрывки пожелтевших газетных станиц. А сама камера сделалась похожей на надкушенное с двух сторон яблоко, внутри которого сидит червяк и дивится тому, что происходит? Почему вдруг мир вокруг него рушится? Не в силах понять своими червячьими нервными ганглиями, что мир гораздо больше яблока. И силы, действующие в нем настолько могучи, что он, червяк, не в состоянии не только их постичь, но даже вообразить.
Володя очень удачно выдернул несколько стопок бумаг из стены, увеличив глубину прохода сразу сантиметров на двадцать-двадцать пять, когда после очередного удара острие его крюка обо что-то ударилось. Володя отчетливо услышал звук удара металла о металл. Это было неожиданно и странно. За все то время, что они пробивали проход в залежах макулатуры, под их крюки не попадало ничего иного, кроме бумаги.
Володя опустил крюк и провел ладонью по развороченной стене в том месте, где звякнул металл.
Он сразу же почувствовал, когда ладонь коснулась чего-то твердого. Узкого, как лезвие ножа, но не острого.
Двумя пальцами Володя крепко ухватил уголок холодной на ощупь металлической пластинки и потянул за него.
Предмет, прятавшийся среди старых газетных страниц, на удивление легко выскользнул и оказался у Володи в руках. Развернувшись, Володя поднес его к лампе, что держал Игорь Петрович.
У него в руке находилась тонкая металлическая пластинка правильной квадратной формы с нанесенной на нее гравировкой.
* * *
Глава 21
21 июня. Вечер
Пластинка была размером с ладонь, с аккуратно округленными углами. Одна сторона пластинки была плоская, другая – чуть выпуклая. Плоскую сторону пересекали две прямые линии, не то протравленные какой-то кислотой, не то вырезанные очень острым и крепким резцом. На выпуклой стороне точно таким же способом был нанесен довольно причудливый рисунок – осьминог со страшно выпученными глазами и огромным числом переплетающихся самым невероятным образом щупалец. Металл, из которого была сделана пластинка, сребристый, отшлифованный до зеркального блеска, был на удивление легкий, но при этом необычайно прочный. Острый конец крюка, ударивший по пластинке, не оставил на ней ни малейшей отметинки. Так же ничем закончилась и попытка согнуть ее.
- Что это?
Игорь Петрович забрал пластинку у Володи. Покрутил ее в руках. Внимательно осмотрел с обеих сторон.
- Какая-то культовая вещица, - предположил Гелий Петрович.
- На Ктулху похож, - авторитетно заявил Сергей, указав на рисунок.
- Это еще что за тип? – удивленно вскинул бровь Олег Игоревич.
- Мифологический персонаж, - объяснил Сергей. - Один из Древних Богов.
- Ты это, парень, брось, - строго погрозил ему пальцем Самсонов. – Бог, он, понимаешь, один!
- Разве? – теперь удивился Семен Семенович.
- Естественно!
- Это кто ж такое сказал?
Олег Игоревич задумался. Всего на секунду. После чего выдал:
- Се – очевидный факт. Который не в силах отрицать ни один разумный человек!
- Ну, я себя дураком не считаю… - начал было Семен Семенович.
- А, вот, коли так, тогда и прикинь! – перебил его Олег Игоревич. – Бог создал человека по своему образу и подобию, верно? – спросил он. И сам же ответил: - Верно! Если бы этот, что на пластинке, тоже был богом, на кого бы мы тогда были похожи? А?.. Ну, а поскольку все мы люди, человеки с двумя ногами, двумя руками и одной головой, следовательно, созданы мы все по единому образцу. Каковым послужил Господь наш Бог! Единый и неделимый!
- Ты, Олег Игоревич, в своих выводах опираешься на идею креационизма! Антинаучную и нелепую!
- Не, не правда! – протестующе затряс головой Самсонов. – Кретинизм – это для дураков. Я же опираюсь на идею божественного творения!
- Это одно и то же.
- Я не понял? – насупился Олег Игоревич. – Ты кого кретином называешь?
- Кончайте! – строго цыкнул на спорщиков Гелий Петрович. – Даже, если Ктулху и бог, все равно, совершенно непонятно, каким образом икона с его изображением оказалась в культурном слое, датируемом одна тысяча девятьсот тридцать седьмым годом? В то время народу нашему, сами понимаете, не до религии было. И, уж точно, не до Ктулху этого.
Игорь Петрович достал из кармана перочинный нож, открыл его и провел концом остро заточенного шила по пластинке. Затем перевернул и проделал то же самое на другой ее стороне. Закаленная сталь не оставила на пластинке ни малейшего следа.
- Это не тридцать седьмой год, - уверенно заявил Игорь Петрович. – В тридцать седьмом таких сплавов не было.
- То есть, это тоже что-то запредельное? - Семен Семенович протянул руку, осторожно, двумя пальцами взял пластинку и посмотрел на нее едва ли не с благоговением. – Нечто из иного мира!
- Да, ладно! – махнул рукой Олег Игоревич. – Всему можно найти разумное объяснение. Нужно только постараться.
Он забрал пластинку у Семена Семеновича. Постучал по ней согнутым пальцем. Затем дохнул на нее и потер краем рукава.
- Вещица, действительно, необычная, - пришел он к самом разумному из всех возможных заключению.
- По всей видимости, она появилась здесь так же, как и это камера, - Игорь Петрович пальцем обрисовал круг, внутри которого они находились. – И все это связано с таинственным черным пятном.
- А, может быть, это что-то вроде визитной карточки тех, кто это сделал? – предположил Сергей.
- Не исключено, - не стал спорить Игорь Петрович. – Кто знает?..
- Держи, - Олег Игоревич протянул Володе пластинку с макабрическим осьминогом.
- Зачем она мне? – как-то странно, даже с опаской посмотрел на таинственный предмет Володя.
- Ну, это ж ты нашел, - стоял на своем Олег Игоревич.
- Оставьте себе.
Володе совершенно не хотелось брать пластинку в руки. Хотя он и сам не знал, почему? С виду, пластинка не внушала никаких опасений. Ну, подумаешь, осьминог нарисован… Да, пусть даже сам Ктулху! Это ведь всего лишь рисунок, и только... Но, вот, не хотелось, и все тут!
- Да, мне-то она зачем? – Олег Игоревич, как будто, тоже желал избавиться от таинственной находки. – Мне она, точно, без надобности!
- Если никто не возражает, - Гелий Петрович взял пластинку в руку, - я оставлю эту штуку у себя. На время, разумеется.
Никаких возражений не последовало.
Гелий Петрович достал носовой платок, аккуратно обернул им пластинку с осьминогом и спрятал вещицу в задний карман джинсов.
Все. Вопрос был решен. Хотя бы, на время.
Володя щелкнул зажигалкой и поднес ее к стене в конце туннеля. Язычок пламени трепетал так же, как и прежде. А, может, и чуть веселее.
Сергей с Володей вновь взялись за крючья и принялись за работу.
На улице уже почти стемнело. Если посмотреть назад, то света в конце туннеля не было видно. Там вообще, как будто, ничего не было. А был только яркий круг, освещенное переноской, что держал в руку Игорь Петрович. И в его свете Сергей с Володей продолжали упорно продираться сквозь плотно спрессованные залежи бумаги.
Баба Маша, должно быть, уже не впервой поминала всех их недобрым словом, за то, что к ужину не явились, и теперь ей придется снова греть для них еду. Но никто из пяти человек, находящихся в туннеле, не чувствовал ни голода, ни жажды, ни усталость. Как будто, из всех человеческих желаний у них осталось лишь одно - прорваться наконец, через завал.
Взрывов больше не раздавалось. Но, в душе каждый надеялся, что, если им удастся проковыряв дыру на другую сторону, что бы там ни было, они встретят тех, кто тоже пробивал проход сквозь завалы мусора. Для одних это были долгожданные спасатели. Для других – хозяева секретной лаборатории, из которой разбежались киберпауки. И только один Игорь Петрович думал, что это могут оказаться те, кто ищут черное пятно.
Пару раз Гелий Петрович осторожна попытался было сказать, что пора, мол, домой, поужинать, да и спать ложиться, а работу можно будет и завтра продолжить. Но его никто не услышал. Потому что никто и не хотел этого слышать. Ждать до завтра – это же просто смешно. Они и без того уже слишком долго ждали.
Они торопились. Очень торопились. Хотя, куда было торопиться-то? В запасе у них была уйма времени. И – все равно… Именно поэтому проход становился все уже. Вскоре уже в нем осталось место только для одного. Теперь уже Сергей с Володей поочередно, сменяя друг друга, выдергивали из стены пачки бумаг.
Откидывали их назад.
Снова выдергивали.
Снова кидали…
Адская, проклятущая работа!
Если бы только можно было узнать, сколько там осталось впереди?
Полметра?
Метр?
Да, хоть пять метров!
Главное – знать, когда и где все закончится?
Иначе все казалось бессмысленным. Как топтание на одном месте. Как танцы на краю времени. Потому что, никто не знал, где он, этот край?..
До тех пор, пока крюк в руках Сергея не провалился в пустоту.
Все еще не веря, что им это удалось, что они, все же пробили проход, неведомо куда, но пробили, Сергей изо всех сил дернул крюк на себя. Подцепив слишком большой пласт бумаги, парень не смог даже сдвинуть его с места. Тогда он перевернулся, уперся ногами в стену, перехватил крюк обеими руками и повис на нем всем телом.
Здоровенная пачка бумаги выломалась из стены.
Оттолкнув ее назад, вместе с крюком, вынимать который не было времени, Сергей метнулся к стене и сунул руку в образовавшуюся дыру.
Точно! По другую сторону стены ничего не было.
Работая обеими руками, он принялся расширять отверстие.
- Дайте лампу!
Кто-то сзади вложил ему в руку переноску.
Сергей просунул руку с лампой в дыру и, пригнувшись, заглянул в нее.
За стеной был проход, шириной примерно в два метра. Потолка Сергей не видел, но и без того было ясно, что проход достаточно высок, чтобы по нему можно было идти, не пригибая головы. И, судя по тому, что из прохода отчетливо тянула сквозняком, это был не тупик.
- Ну, что там?..
- Проход.
Откуда здесь взялся этот проход? Кому пришло в голову вычистить горы старых газет, журналов и прочих бумаг, чтобы можно было ходить по образовавшемуся коридору? Кому и для чего это было нужно?..
Вопросы кружились, роились, и множились. Но никто не задавал их вслух. Не подходящее был время для вопросы. Вопрос задавать имеет смысл, когда есть надежда получить на него ответ. Хотя бы небольшая. Полное отсутствие надежды убивает всякий смысл.
Передав лампу назад, Сергей принялся руками расчищать проход.
Пласты бумаг, как кирпичи, с шумом вываливались из стены. Увлекая за собой другие пласты.
Как только дыра оказалась достаточно большой, чтобы в нее можно было пролезть, Сергей так и сделал. Лег на живот, оттолкнулся ногами и на локтях скользнул на другую сторону.
И оказался в темноте.
Настолько густой, что в первый момент даже испугался, а не провалился ли он в еще одну черную дыру?
Но через секунду в отверстии, через которую он вывалился, появилась Володина рука с лампой. А следом и голова.
Ну, что ж, значит, все хорошо. Все нормально.
Если, конечно, считать нормальным то, что они находились в подземелье, прорытом в недрах гигантской мусорной свалки. Где-то на уровне культурного пласта одна тысяча девятьсот тридцать седьмого года. Можно даже было сказать, что они вернулись на восемьдесят лет назад в прошлое.
Поднявшись на ноги, Володя глянув по сторонам.
- Круто! – произнес он так, будто это слово могло хоть что-то объяснить, ну, или хотя бы помочь понять.
По мнению же Сергея, зрелище, скорее, было, сюрреалистическим. Они словно оказались внутри огромной инсталляции, созданной художником, помешанным на актуальном искусстве. Весь внутренний периметр прохода, дальний конец которого тонул в темноте, был облеплен обрывками газетных и журнальных страниц, среди которых попадались зеленые бланки, заполненные неразборчивым почерком и заверенные двумя-тремя печатями. В одном месте из стены торчала ржавая труба. В другом – колченогий табурет. В третьем – будто охотничий трофей, красовалась голова детской деревянной лошадки.
- Ничего себе, - тихо и совсем невыразительно произнес Игорь Петрович, выбравшийся в проход следом за Володей. – Такое впечатление, что кто-то проел этот коридор.
- Гигантский кролик, - с усмешкой поддержал его Володя.
- Или червяк, - добавил Кузякин.
Из дыры выполз Гелий Петрович. Поднявшись на ноги, он сложил руки за спиной, вскинул подбородок и гордо выпятил грудь.
Следом за ним из отверстия в стене выбрались Самсонов и Поперекин.
- Что скажешь, Гелий? – спросил Олег Игоревич.
- Я пока помолчу, - с невозмутимым видом ответствовал Изюмов.
- Это может быт выход! – радостно воскликнул Сергей.
- А, может быть, и нет, - возразил Семен Семенович.
- Куда? – спросил Гелий Петрович.
- Сомневаюсь, - покачал головой Игорь Петрович.
- Интересно, кто прокопал эту нору? – мрачно буркнул Олег Игоревич.
- Да, вы что, сговорились все, что ли? – возмущенно всплеснул руками Володя. –Мы нашли выход!
- Сомневаюсь, - снова повторил Игорь Петрович.
- Почему?
- Просто сомневаюсь и все тут... Я имею право сомневаться?
- А, ну вас! – безнадежно махнул рукой Володя. – Мы с Серегой сами посмотрим.
- На что ты собрался смотреть?
- Куда ведет этот проход.
- Не глупи, Володя.
- Вот еще!
- Подумай сам, кому мог понадобиться этот проход?
- Я все больше склоняюсь к мысли, что здесь поработали одичавшие бомжи, - вставил Семен Семенович. – Хотя сам факт их существования никем не доказан, я не вижу другого объяснения тому, что мы сейчас наблюдаем.
- Это могла быт обычная осадка мусора, - заметил Олег Игоревич. – Что-то подгнило, что-то проржавело – хоп! – и провалилось вниз. А то, что наверху, за что-то зацепилось. Вот и образовалась полость.
- Полость, но не прямой проход, - с сомнением цокнул языком Гелий Петрович.
- Гелий, ты фотографию Марсианского сфинкса видел? – усмехнулся с чувством собственного превосходства Олег Игоревич. – Тоже, между прочим, игра природных стихий. А выглядит, как рукотворный.
- Марсианский сфинкс – это игра света и тени.
- Да, какая разница? Главное – что игра!
- Слушайте, да сколько же мы тут болтать будем? – вскинул и снова уронил руки Володя. – Давно бы уже сбегали и посмотрели!
- Шнура не хватит, - Олег Игоревич показал Володе переноску, что держал в руке. – И так уже почти на пределе.
- Да, пожалуй стоит вернуться. – согласился Семен Семенович. – Вернемся завтра. Шнур найдем подлиннее. Да и на случай встречи с бомжами надо бы вооружиться.
- У меня есть чем посветить и чем стукнуть, - Володя усмехнулся и показал то, что у него имелось – зажигалку и крюк из арматуры. – Серега, ты со мной?
- Да! – не раздумывая ответил Сергей.
- Слушайте, ребята, не порите горячку, - недовольно поморщился Олег Игоревич. – Можно подумать, мы куда-то опаздываем…
- Оставь, - легонько похлопал его по плечу Гелий Петрович. – Они уже все решили и их не переубедить. Пусть делают, как хотят.
- Верно, - согласился с таким мнением Олег Игоревич. – Пусть сбегают, посмотрят, что там впереди. А мы их тут подождем.
- А, что, если одичавшие бомжи… - начал был Семен Семенович.
- Да, кончай ты! – осадил его Олег Игоревич. – Нет тут никаких бомжей!
- Откуда ты знаешь?
- Там, где бомжи, всегда воняет. А здесь, - Олег Игоревич помахал раскрытой ладонью перед носом. – Воздух застоявшийся, но вони никакой лично я не чувствую.
Довод был веский.
Однако:
- А, что за взрывы мы слышали?
- Вот это мы и выясним, - уверенно, даже, пожалуй, слишком уверенно пообещал Володя.
- Не уходите далеко, - предупредил парней Олег Игоревич. – И, если что…
Кузякин запнулся. Прежде ему не приходилось отправлять ребят в разведку или на какое другое опасное задание. И он понятия не имел, что следует говорит в таких случаях.
- Все ясно, командир, - очень вовремя улыбнулся Володя. – Если что - будем громко орать и размахивать руками.
Кивнув Сергею, Володя закинул крюк на плечо и зашагал в ту сторону, где свет от лампы-переноски в руках Игоря Петровича тускнел, а затем и вовсе растворялся во тьме.
- Ты думаешь, мы правильно поступили, отпустив их? – тихо спросил у Изюмова Игорь Петрович.
- Они уже не маленькие, - так же негромко ответил отставной военный. – Не думаю, что им удастся натворить каких-то глупостей.
- Никуда они не денутся, - уверенно заявил Олег Игоревич. - Прогуляются немного и назад вернутся.
Один только Семен Семенович промолчал. Хотя, ему было что сказать. Но он был не расположен говорить, потому что последнее время, как ему казалось, к его мнению никто не прислушивался.
Когда тьма сомкнулась вокруг, Володя включил зажигалку и повернул колесико регулировки пламени поближе к максимуму. Подпрыгнувший вверх длинный язычок огня как будто отбросил мрак в стороны. Однако, как оказалось, это была всего лишь иллюзия. В свете зажигали Володя мог видеть не многим дальше своего кулака. Сергей так и вовсе видел только трепещущий огненный стебелек. Наблюдая за которым, он стал подумывать о том, что, может быть, действительно, лучше было бы отложить прогулку по коридору до завтра? И отправиться на нее, как следует экипировавшись…
- Черт!
- Что случилось? – Володя тут же остановился и обернулся.
В отсветах слабого огня лицо его было похоже на жутковатую восковую маску. Которая вот-вот расплавится и потечет.
- Споткнулся обо что-то, - Сергей нашарил крюк, который, падая, выпустил из руки, и поднялся на ноги. - Все, порядок.
Чтобы было понятно, куда они идут, Володя переместился поближе к стене. Теперь пламя зажигалки, качнувшись в сторону, выхватывало из тьмы все те же самые обрывки газетных страниц.
Корпус зажигалки разогрелся и, чтобы не обжечь руку, Володя на время погасил ее.
Оглянувшись назад, можно было увидеть свет лампы в руках Игоря Петровича. Присмотревшись, можно было различить фигуру самого Кузякина. А, вот остальных видно не было.
- Может быть вернемся? – не очень уверенно предложил Сергей. – Все равно ведь ни черта не видно!
- Давай пройдем еще немного, - сказал Володя. – Чувствуешь, свежим воздухом тянет?
Сергей ничего такого не чувствовал. Но решил попусту не спорить. Если уж Володе так хотелось, можно было пройти еще немного вперед. Хотя, сейчас Сергею больше всего хотелось есть. И он думал не о том, что, пройдя еще несколько десятков метров, они найдут выход с мусорной свалки, а о кастрюле с гречневой кашей, которую, чтобы как следует упрела, баба Маша прячет под двумя одеялами.
Володя щелкнул зажигалкой и они снова пошли вперед.
То и дело возникало желание прикоснуться рукой к стене. В почти кромешной темноте это придавало уверенности, потому что позволяло четко позиционировать свое положение в пространстве. Но при одной только мысли о том, что это, все же, была мусорная свалка, пускай и очень древняя, делать это уже не хотелось.
- Стоп!
Володя, шествующий чуть впереди, с огнем в руке, как Прометей, внезапно остановился.
- Что?
Сергею почему-то сразу вдруг почудилось неладное. Хотя, казалось бы… Да нет, ему вовсе ничего не привиделось! Ему просто показалось странным то, что Володя вдруг остановился!
- Поворот…
- Что?
- Проход тянется дальше, - Володя повыше поднял включенную зажигалку, но Сергей все равно ничего не смог рассмотреть. – Но влево отходит еще один.
Володя говорил шепотом. Как будто боялся, что их может услышать кто-то, прячущийся за поворотом.
Сергею все это не понравилось. Все сразу. И поворот, и то, что Володя вдруг заговорил шепотом.
- Вернемся? – спросил он с затаенной надеждой.
Ему вовсе не было страшно, но при этом совершенно не хотелось идти дальше. Зачем? Если все равно ни зги не было видно. И обстановка из-за этого начинала казаться тревожной. Собственно, человеку от природы свойственно бояться темноты. И тот, кто говорит, что в темноте совсем не чувствует страха, скорее всего, нагло врет. Пользуясь тем, что подобное утверждение трудно оспорить.
- Давай хотя бы глянем.
На что? – хотел спросить Сергей. Но Володя уже повернул за угол. И чтобы не оставаться одному в совсем уже кромешной темноте, Сергей последовал за ним.
Володя поднес к стене зажигалку.
- Смотри-ка, - произнес он все так же шепотом. – А здесь бумаги уже нет.
Стена, вдоль которой они теперь шли предоставляла собой бесформенное нагромождение каких-то предметов, деталей, обломков, покореженных рам и сломанных станины. Из нее торчали обрезанные трубы, сломанные палки и треснувшие доски. То же самое бесформенное и, в целом, бессмысленное нагромождение самых разных предметов находилось и под ногами. Так что, ступать приходилось крайне осторожно.
Споткнувшись пару раз и едва не упав, Сергей решил, что все, хватит, нужно наконец сказать Володе, что идти дальше не имеет смысла. Во всяком случае, не сейчас. Не в полной темноте…
И тут в лицо им ударил яркий свет.
- Стоять! Не двигаться! Руки держать на виду!
* * *
Глава 22
21 июня. Ночь
Сергей и Володя, оба интуитивно дернули руки вверх.
- Не поднимать руки! Держать перед собой!
Яркий свет ел глаза, как красный кайенский перец.
- Оружие – на пол!
- Это не оружие, - попытался было возразить Сергей.
- На пол!
И, вслед за командой, отчетливый щелчок. Это вполне мог оказаться автоматный затвор. Или что-то другое. В любом случае, рисковать не хотелось.
Крючья полетели на пол.
- Что в другой руке?
- Зажигалка.
Володя перехватил зажигалку двумя пальцами и поднял на уровень груди.
Выскользнувшая из потока света рука схватила зажигалку и снова скрылась.
Глаза начали понемногу привыкать к свету.
Теперь парни видели, что свет льется не со всех сторон, как им поначалу показалось. На них были направлены всего-то три… нет, четыре ярких фонаря.
- Кто вы такие? Что здесь делаете?
Это уже, похоже, начался допрос.
- Мы - местные… - не очень уверенно ответил Володя.
Он не видел того, кто задавал ему вопросы, не видел других, находившихся рядом с ним. Но, он был абсолютно уверен, что эти люди имеют полное право устроить ему допрос. И эта уверенность, в свою очередь, базировалась на другой – у них есть оружие. Которое, несомненно, в этот самый момент направлено на него.
- Вы что – бомжи? – вопрос был задан с насмешкой.
Наверное, потому что внешний вид парней явно не соответствовал никаким, даже самым смелым представлениям о бомжах.
- Почему бомжи? – обиделся Сергей.
- Потому что это свалка.
- Мы из Тринадцатого микрорайона!
Сергей сжал поднятую руку в кулак и отставленным большим пальцем указал себе за спину.
- Там есть выход? – в голосе спрашивающего недоверие.
- Ну, да, – кивнул Сергей.
- А вы сами-то кто? – спросил, несколько приободрясь, Володя.
Он понял, что их не собираются убивать прямо тут, на месте. И эта мысль придала ему уверенности.
- Да, мы не местные, - ответил ему другой голос, более высокий и насмешливый.
- Мне кажется, эти молодые люди, не представляют никакой опасности, - произнес третий голос, говоривший с заметным иностранным акцентом.
- А это, Док, позволь уж мне решать, - ответил ему первый голос.
Должно быть, это командир, решил Володя.
- Даже страшно подумать, в какие белые одежды добродетели способно рядиться истинное зло, - насмешливо добавил второй.
- Значит, там, откуда вы пришли, находится выход со свалки? – спросил первый.
- Да, - кивнул Сергей. – Мы рыли проход. Пока не оказались в этом коридоре. Это уже не наша работа.
- Зачем рыли? – насторожился первый.
- Искали выход.
- Вы же сказали, что выход там, откуда вы пришли.
- Там выход со свалки.
- А вам что нужно?
- Выход в город. Тринадцатый микрорайон отрезан от всего остального мира.
- Та же самая проблем, что и у нас, - произнес четвертый, молчавший до сих пор, незнакомец.
- Вы тоже ищите выход? – осторожно поинтересовался Володя.
- Ну, да.
Луч одного из фонарей скользнул в сторону. И Сергею с Володей увидели невысокого человека, одетого в крапчатую, маскировочную форму, похожую на военную, западного образца, бронежилет и шлем с полузабралом, вроде как у полицейских, но компактнее и, наверное, удобнее. За спиной у него был рюкзак, а в руках, как и полагается военному, автомат. В оружии ни один из ребят толком не разбирался, но оба сразу поняли, что это не «калашников».
Человек сделал шаг по направлению к ребятам.
- Док-Вик! – предупреждающе вскинул руку первый, тот, что с командирским голосом.
- Да, все в порядке, Игорь, - тот, которого назвали Док-Виком, поставил автомат на предохранитель и закинул его за спину. – Ясно же, что это не бомжи.
- А, что, свихнувшиеся бомжи здесь действительно есть? – спросил Сергей.
- А кто, по-твоему, эти туннели вырыл? – вопросом на вопрос ответил ему Док-Вик.
- Ну, мы думали это просто результаты осадки части мусора.
- Поначалу, скорее всего, так и было. В грудах мусора образовывались, полости, разломы и трещины. Но кто-то потом все это подчистил и связал переходами.
- Так, значит, самих бомжей вы не видели?
- Видели каких-то странных людей, - ответил ему голос с акцентом. – Там, на верху, - Док указал лучом фонарика на потолок. – Выглядели они, прямо скажем… экстравагантно. К тому же, они не пожелали с нами общаться.
- Так сильно не пожелали, - уточнил четвертый. – Что нам пришлось спасаться бегством.
Сказав это, он тоже отвел фонарь в сторону.
Теперь Сергей с Володей могли вполне отчетливо видеть всех четверых. Все они были одинаково одеты и экипированы. Все в шлемах, бронежилетах и при оружии. Но, присмотревшись как следует, можно было догадаться, что, все же, они не военные.
Из всех четверых только тот, которого парни из Тринадцатого района приняли за командира, все еще держал их на прицеле своего автомата.
- Это вы здесь что-то взрывали? – осторожно поинтересовался Сергей.
- Обрушили туннель, чтобы от бомжей оторваться, - объяснил четвертый.
- Так, значит, на верх можно выбраться? – обрадовался Володя.
- Ага, - как-то очень уж равнодушно кивнул четвертый. – Только там нечего делать.
- Один из самых страшных кошмаров, - задумчиво произнес тот, что говорил с акцентом. Другие его называли Доком. – Мир, превратившийся в мусорную свалку. С одной стороны, здесь можно найти все, что угодно. Здесь даже можно жить. Можно даже создать цивилизацию… Аллегорично даже получается. Новый мир, зарождающийся и процветающий на отходах старой, отжившей свое и тихо скончавшейся, цивилизации.
- А с другой? – спросил второй, которого называли Док-Виком.
- Что, с другой? – не понял Док.
- Ты сказал: с одной стороны… Значит, должно быть и с другой?
- Возможно, - не стал спорить Док.
- Так что там, с другой стороны? – продолжал докапываться Док-Вик.
- Откуда я знаю, - непонимающе развел руками Док. – Да, честно говоря, мне все равно!..
- А, вы кто? – спросил Володя. – Спасатели?
- Нет, - ответил ему четвертый, пока еще остававшийся безымянным. – Мы – квестеры.
Слово было, вроде как, знакомое, но при этом ничего ясно не говорящее. С таким же успехом четвертый боец мог бы сказать: Мы – престидижитаторы. Или: Мы – навуходоносоры. Или, как вариант…
- Володя!.. Сергей!.. – громкий, зычный голос Гелия Петровича гулко раскатывался в замкнутом пространстве. Все равно, как, если бы, накидать булыжников в железную бочку и пустить ее катиться вниз по склону. – Вы куда запропастили?..
- Это кто еще? – настороженно вскинул ствол автомата командир по имени Игорь.
- Это – Гелий Петрович, - растерянно ответил Сергей.
- Какой еще Гелий Петрович?
- Изюмов.
- Гелий Петрович Изюмов? – Игорь произнес это имя так, будто был уверен в том, что его обманывают. На все сто процентов.
Сергей с Володей переглянулись, пытаясь понять, что же не так с Гелием Петровичем? Не мог же он оказаться международным шпионом и, по совместительству, наркоторговцем, разыскиваемым Интерполом?.. Или, все же, мог?..
- Игорь, - снова подал голос Док-Вик, говоривший меньше остальных, но, судя по всему, обладавший определенным авторитетом. – По-моему, я засек пакаль?
- И в чем же причина твоих сомнений, Док-Вик? – удивленно посмотрел на квестера Игорь.
- Мы в глубине гигантской мусорной свалки, - Док-Вик пощелкал кнопками на боковой панели аппарата, который держал в руке. Прибор был компактный, размером чуть больше смартфона, и такой же плоский. – Здесь все фонит со страшной силой. Есть один выделяющийся сигнал. Но, в принципе, это может оказаться все, что угодно.
- Здесь, что, радиация? – насторожился Володя.
Ему совсем не хотелось вот так, запросто, во цвете лет, получить пусть даже не летальную дозу облучения.
- Нет, это совсем другое, - успокоил его Док. – Для здоровья не опасно.
- Ну, это как сказать, - усмехнулся безымянный четвертый.
- Жизнь вообще рискованная штука, Ян, - ага, выходит четвертого звали Яном. – Чуть ли не на каждом шагу нас поджидают опасности и неприятности, как малого, так и весьма значительного калибра. И, что самое любопытное, мы ни коим образом не можем снизить процент потенциального риска. Это научно доказано! Можно ходить в марлевой повязке, чтобы не подхватить вирус гриппа, а дома, в ванной, поскользнуться на куске мыла и сломать себе шею! Предусмотреть абсолютно все невозможно!
- Но должен же быть какой-то выход? – спросил Ян.
- Конечно, - успокаивающе улыбнулся ему Док. – По жизнь нужно идти, как по канату, натянутому над бездной – красиво, уверенно и быстро!
Двумя пальцами, сложенными вместе, Док прочертил в воздухе воображаемую линию жизни.
- Сергей!.. Володя!.. – вновь зычно гаркнул Изюмов. – Кончайте дурковать-то!
Игорь едва заметно улыбнулся. Как будто слова Гелия Петровича пришлись ему по вкусу.
- Ладно, пойдем. Глянем, что это за Изюмов, – сказал он, повесив автомат на плечо. Но так, сдернуть его можно было одним движением.
- И, верно, не ночевать же здесь, - согласился Ян.
- Вперед! – скомандовал ребятам Игорь.
- Только, он там не один, - предупредил Сергей. – С ним еще трое.
- Кто такие?
- Пенсионеры, - быстро ответил Володя. – Все из Тринадцатого микрорайона.
- Бойкие у вас, однако, пенсионеры, - заметил Док. – Ишь, как высоко забрались.
- Ну, не так уж и высоко, - возразил Сергей. – Мы сейчас всего-то на уровне тысяча девятьсот тридцать седьмого года.
- Уверен? – хмыкнул Игорь.
- Мы, чтобы пролезть сюда, груду газет из стены выковыряли. И все за тридцать седьмой год.
- Вперед, - снова скомандовал Игорь.
- А инструмент забрать можно? – осведомился Володя.
- Я возьму, - Ян подобрал крючья с пола, покрутил их в руке. – И на кого вы с такими охотитесь? На крыс, что ли?
- Мы ими пачки газет вытягивали, - ответил Сергей.
Ян взмахнул одним из крюков и коротко свистнул, вроде бы, одобрительно.
- Идите не торопясь, - предупредил ребят Игорь. – Руки держите так, чтобы я их видел,
- Да, что ты на них давишь, - усмехнулся Док. – Понятно же, что это не бомжи.
- Не знаю, как там у вас в Британии, Док, - сурово сдвинул брови Игорь. - А у нас в России, береженого бог бережет.
- Да, я слышал, - кивнул англичанин. – Это называется крышеванием. Несколько лет назад это слово было включено в Оксфордский словарь. Сразу после «перестройкой» и «гласности».
- Вперед!
Вперед – это с точки зрения Игоря и компании. С точки зрения Сергей с Володей это было уже назад. Вот уж, в самом деле, насколько же все относительно в этом очень непростом мире!
Сергей с Володей шли, как им и было сказано, не торопясь, держа руки чуть разведенными в стороны. За ними следовали остальные. Включенные фонари оставались только в руках Дока и Яна. Но и их света было достаточно для того, чтобы ожидавшие возвращения двух любопытных парней пенсионеры сразу поняли, что что-то не так. Пока им были видны только темные силуэты ребят.
- В чем дело, парни? – настороженно крикнул Кузякин.
- Все в порядке, Игорь Петрович, - ответил ему Сергей. – Мы встретили… друзей.
- Друзей?.. Каких еще друзей? – это уже был голос Олега Игоревича. – Какие друзья могут быт на мусорной свалке?
- Честно слово, все в порядке! – заверил пенсионеров Володя. – Это нормальные ребята!
- Кто такие? – гаркнул Гелий Петрович. – Сколько их?
- Молчать, - тихо предупредил Игорь.
- Если мы будем молчать, они, точно, решат, что все плохо, - шепотом ответил Сергей.
- У них есть оружие? – спросил Игорь.
- Да, какое, на фиг, оружие, - презрительно фыркнул Володя. – Это же пенсионеры.
- Пенсионеры бывают разные, - спокойно возразил ему Игорь. – Продолжаем движение!
- Гелий, ты у нас стратег, - шепотом произнес Игорь Петрович. – Что делать будем?
- А тут без вариантов, - так же тихо ответил Изюмов. – Подождем, посмотрим…
- А, что, если?.. – начал было Семен Семенович.
- Никаких «если»! – строго осадил его Гелий Петрович. – Главное – это безопасность ребят!
- А, что им может угрожать? – осведомился Олег Игоревич.
- Надеюсь, ничего.
Гелий Петрович забрал лампу из рук Игоря Петровича и поднял ее повыше.
Границы свет чуть разошлись в стороны.
- Стоять! – скомандовал Игорь.
Сергей с Володей замерли возле зыбкой границы света и тьмы.
- Ребята? – чуть подался вперед Кузякин. – С вами все нормально?
- Конечно, Игорь Петрович, - улыбнулся в ответ Сергей. – Просто наши знакомые немного… взволнованы. Они недавно повстречались с бомжами…
- Выходит, это, все же, не городские легенда! - воскликнул Семен Семенович с искренней радостью первооткрывателя.
- Могу вас заверить, уважаемый, они абсолютно реальный, - подал голос из-за спины ребят Док.
- Они, действительно дикие? – спросил Поперекин
- Настолько, что, если бы я был склонен к дешевой сенсационности, то непременно начал бы развивать теорию, что это питекантропы, каким-то чудом дожившие до наших дней, - заверил его Док.
- А, сами-то вы кто такие? – поинтересовался Изюмов, решивший, что пора-таки переходить к разговору по существу.
- Гелий Петрович? – громко обратился к нему Игорь. – Гелий Петрович Изюмов?
- Кто говорит со мной? – сурово сдвинул брови Гелий Петрович.
- Моя фамилия Камохин.
- Игорь Камохин?..
- Он самый.
Камохин сделал два шага вперед и оказался на свету.
- Камохин, - как будто в растерянности, не веря своим глазам произнес Гелий Петрович.
- Так точно, товарищ капитан, - немного смущенно улыбнулся Камохин.
- Тебя-то как сюда занесло?
- По делам службы.
- Так, ты все еще в армии?
- Не совсем. При оружии, но работаю на одну частную контору.
- Сколько вас?
- Четверо.
- И какие у вас планы?
- Для начала хотелось бы выбраться с этой мусорной свалки и временно обосноваться в каком-нибудь благопристойном месте.
- Это мы можем вам устроить. Ну, а дальше?
- Ваши ребята сказали, что вы тоже здесь застряли.
- Тоже? – левая бровь Гелия Петровича недоуменно взлетела чуть ли не к середине лба. – У вас какие-то проблемы?
- Мы не можем выбраться с этой свалки.
- Это вы тут недавно что-то взрывали?
- Нам пришлось обрушить один из проходов, чтобы оторваться от преследователей. Там, на верху… - Камохин помахал растопыренной пятерней, как будто невзначай ошпарил ее. – На верху твориться черт знает что.
- В каком смысле?
- У нас тут два ученых специалиста, - оттопыренным большим пальцем Камохин указал себе за спину. – Они вам все как следует объяснят. Я же могу сказать только то, что на верху выхода нет.
- Как это нет?! - возмущенно воскликнул Олег Игоревич. – Что значит – нет? Не может такого быть!
- Это зона, уважаемый, - спокойно ответил ему Камохин. – Аномальная зона. Слыхали про такие? – Самсонов молча кивнул. – Здесь может быть все, что угодно. И даже более того.
- Господа, - сделал шаг вперед квестер по имени Ян. – Мы все очень рады, что встретили здесь, среди этих груд древнего хлама, который ныне, наверное, следует уже именовать антиквариатом, живых и, что самое главное, неравнодушных к тому, что происходит вокруг, людей. Но, право же, - Ян приложил левую ладонь к груди, - это не самое подходящее место для ведения светских бесед.
- Петрович, - Олег Игоревич толкнул локтем Изюмова. – Ты знаешь этих ребят?
- Одного из них, - ответил Гелий Петрович. – Он тренировался у меня, когда мы оба служили в армии. И, как тогда говорили, подавал надежды.
- А остальные кто?
Олег Игоревич произнес этот вопрос достаточно громко для того, чтобы Камохин понял, что он тоже имеет право на него ответить.
- Наш стрелок Ян Брейгель, - указал он на стоявшего рядом с ним квестера. – Ветеран Испанского иностранного легиона.
Брейгель улыбнулся и приложил два пальца к виску.
- Осипов Виктор Николаевич, - на свет вышел тот, кого называли Док-Виком. – Математик, специалист в теории хаоса, - Камохин улыбнулся. – Что это такое, лучше и не спрашивайте. Но, что происходит вокруг, он понимает и может объяснить лучше всех. Вопрос только в том, найдется ли тот, кто сумеет его понять. Ну, и наконец, биолог и врач, знаток всего живого, Крис Орсон, - на свет появился Док. – Все мы команда «Квест-13» из Центра Изучения Катастроф.
- Семен Семенович Поперекин, натуралист и краевед, бывший преподаватель природоведения, - отрекомендовался Семен Семенович. - Пауков вы уже видели?
* * *
Глава 23
21 июня. Ночь
- Бамалама, снова пауки, - недовольно скривился Брейгель.
В отличии от него, Орсон живо заинтересовался словами, оброненными Поперекин.
- О каких именно пауках идет речь? – спросил он.
- О тонконогих киберпауках, - объяснил Сергей. – Вон, глядите, по стене побежал.
Луч света от фонаря Орсона, скользнув по стене, поймал бегущего по ней киберпаука.
- Этих мы уже видели, - несколько разочарованно протянул ученый.
- А вы знаете, на что они способны? – хитро прищурился Семен Семенович.
- Их невозможно поймать, - сказал Орсон.
- А еще они за одну ночь вылечили Володе двойной перелом голени со смещением!
- Каким образом? – снова оживился Орсон.
- Не сейчас, Док! – положил предел любознательности англичанина Камохин . – Гелий Петрович, - вновь обратился он к Изюмову. – Может, все же, двинем на выход? Ну, раз уж, собрались?..
- Прошу, - улыбнувшись, Гелий Петрович указал на неровное, обрамленное бумажной бахромой, отверстие в стене.
- Секундочку! – Осипов снова держал в руках похожий на смартфон прибор. – Пакаль где-то здесь!
- Где? – посветил по сторонам Камохин.
- В радиусе трех-четырех метров.
- Тогда он может оказаться в стене или в полу, - заметил Брейгель. – Такое ведь уже случалось.
- Нет, - отрицательно качнул головой Осипов. – Тогда сигнал был бы другой.
- Будем искать? – уныло поинтересовался Брейгель.
В самом вопросе уже явственно слышалось сомнение в правильности положительного ответа на него. Да, и не мудрено. Искать что-то среди груд мусора – занятие почти бесперспективное. И, уж точно, совсем не веселое.
- Ты уверен, что это пакаль? – спросил у Осипова Камохин.
- Нет, - ответил тот. – Но и отрицать этого не могу.
Камохин с сомнением прикусил губу.
- Может, вернемся за пакалем завтра? – сделал разумное, как ему казалось, предложение Орсон. – Куда он денется?
- «Серые» заберут. Или черные квестеры явятся.
- Откуда они явятся? - усмехнулся англичанин. – Забыл, что на верху делается?
«Интересно, что, все же, там делается, на верху?» - подумал Сергей. Но вслух спрашивать не стал. Вопрос мог дать толчок для нового витка обсуждения проблем, связанных с аномальной зоной. А Сергею, как и всем остальным, давно уже хотелось поскорее выбраться из подземелья. И добраться наконец до каши бабы Маши.
Осипов, похоже, тоже склонялся к мысли о том, что за пакалем можно вернуться завтра. Как и все, он тоже страшно устал и был голоден.
Но, тут снова подал голос Орсон.
- Минуточку! Но, ведь если есть пакаль, то должен быть и разлом! А разлома мы не видим!
- Верно! – согласился Брейгель. – Разлом не может находиться в стене, потому что он должен быть привязан к плоскости.
- О чем, вообще-то, речь? – поинтересовался Игорь Петрович. – Что вы ищите?
- Артефакты, - коротко, не вдаваясь в подробности, ответил Камохин.
Игорь Петрович понял, что квестеры не хотят обсуждать эту тему, и не стал настаивать. Обижаться тут было не на что – они ведь только что познакомились. И пока еще не решили, насколько можно доверят друг другу. Да, и стоит ли вообще это делать?
- Ну, так что, идем? – Камохин посмотрел на Осипова, ожидая окончательного ответа.
Осипов, поджав губы, еще раз посмотрел на дисплей дескана. Поиграл кнопками настройки. На дисплее был отчетливо виден сигнал. Но вокруг было слишком много мусора. Самого разного происхождения, из самых разных материалов. Среди всего этого безумного разнообразия вполне мог оказаться предмет, дающий такой же сигнал, как и пакаль. А, почему бы нет? То, что они прежде с подобным не сталкивались, вовсе не означало того, что этого вообще не могло быть. Тем более, в аномальной зоне. Где могло произойти вообще все, что угодно. Даже такое, что никогда, не при каких обстоятельствах, никому не пришло бы в голову.
- Идем.
Не выключая дескан, Осипов сунул его в нагрудный карман.
Первый нырнул в отверстие в стене Сергей. Следом за ним полез Брейгель.
- Ух, ты! – только и произнес квестер, глянув по сторонам. – Это вы все сами? Вручную?
- Ага, - коротко кивнул Сергей.
- Выход искали? – догадался Брейгель.
- Ну, да, - снова кивнул Сергей.
- Жаль, - сказал Брейгель.
- Чего? – удивленно оглянулся на него Сергей.
- Ну, что надежды не оправдались.
- Но, мы же вас нашли.
- И то, верно, - согласился квестер, - Для нас это большая удача. Честно говоря, спустившись сверху в этот проход, мы понятия не имели, что делать дальше? Куда идти? В какую сторону?
- А что вы тут вообще забыли? – поинтересовался Сергей. – Ну, в смысле, зачем в зону залезли?
- Артефакты, - ответил Брейгель.
- Это я уже слышал,
- А, что тебя еще интересует?
На этот вопрос Сергей отвечать не стал. Он полагал, что квестер понял о чем он его спрашивал. И, раз не захотел отвечать, так нечего приставать.
- Осторожнее, - предупредил Сергей, когда они добрались до круглой камеры. – Там справа дыра.
- Ага, - машинально кивнул Брейгель.
Однако, лишь только сунувшись в круглую камеру следом за Сергеем и посветив фонариком по сторонам, квестер замер на месте.
- Ну, чего застрял? – окликнул его Сергей, выбравшись в широкий проход.
- Бамалама, - медленно, с чувством, произнес Брейгель.
- Чего? – непонимающе сдвинул брови парень.
- Бамалама, - быстро повторил квестер. И, обернувшись назад, крикнул: - Бамалама, Док! Мы его нашли?
- Кого?
- Разлом!
- И, что теперь? Устроим по этому поводу пикник? – двигавшийся следом за Брейгелем Олег Игоревич как следует подтолкнул квестера. – Шевелись! Не один тут!
Брейгель прижался к стене круглой камеры, давая Самсонову возможность выбраться в широкий проход. Сам он при этом не спускал взгляд с черного, амебообразного пятна, прилипшего к противоположной стене. Присутствие пространственно-временного разлома однозначно указывало на то, что они находились в самом центре аномальной зоны. Влияло ли это как-то на восприятие Яном Брейгелем действительности? Да, в общем-то, нет. Он уже повидал немало разломов. Все они были похожи друг на друга. И от каждого из них веяло космической пустотой и безнадегой. Брейгель потому и не любил разломы, что рядом с ними у него всегда возникало чувство вселенской безысходности. Казалось, что черная дыра засасывает в себя весь мир. Медленно, почти незаметно. И процесс этот невозможно ни остановить, ни обратить вспять. Вселенский хаос брал верх над упорядоченностью человеческого разума. И с этим невозможно было поспорить. Потому что на фоне Вселенной человек был не муравьем, и даже не кишечной палочкой, а чем-то вообще настолько мелким и незначительным, что при одной только мысли об этом делалось невыносимо грустно. Кому приятно осознавать собственное ничтожество? Даже бледной спирохете стало бы до слез обидно, понимай она, в чем тут дело. Ну, и со слезами у нее, конечно, проблемы. Хотя, суть, понятное дело, вовсе не в этом…
- Эй, - Орсон помахал пальцем перед носом у Брейгеля. – О чем задумался?
- Да, так, ни о чем, - отмахнулся стрелок.
- Разлом, - указал стволом автомата на черное пятно англичанин.
- Он самый, - кивнул Брейгель.
-А мы, как идиоты, на верху искали, - Орсон окинул взглядом круглую камеру. Провел рукой по гладкой стенке. – Здорово. Должно быть эта полость образовалась в момент появления разлома.
- Какой в этом смысл? – пожал плечами Брейгель.
- В чем именно? – спросил, выбравшись из лаза, Осипов.
- В том, чтобы спрятать разом в глубине мусорных отложений.
- На глубине тысяча девятьсот тридцать седьмого года, - Семен Семенович протянул квестерам газетную страницу, на которой была проставлена дата выпуска.
- «Красная Звезда», - прочитал Камохин. – От пятого октября одна тысяча девятьсот тридцать седьмого года, - он посмотрел на остальных и зачем-то добавил: – Вторник, - не услышав ничего в ответ, Камохин опустил взгляд на страницу и принялся читать: - «В Московской партийной организации врагам рабочего класса, этим предателям, убийцам, троцкистам удалось также вести свою гнусную контрреволюционную работу, а отдельным из них даже пробраться в руководящие органы Московской партийной организации. У нас оказался враг троцкист — бандит Фурер, который, покончил жизнь самоубийством, потому что он чувствовал, что к нему потянулись нити, что он был бы разоблачен как враг. Желая скрыть следы своей преступной работы и этим самым облегчить врагам борьбу с нашей партией, он всячески запутывал эти нити, покончив даже жизнь самоубийством...»
- Весьма поучительно, - перебил его Орсон. - Но у нас сейчас две тысячи шестнадцатый год. И мы в аномальной зоне. Рядом с мерзким пространственно-временным разломом. Вопрос: что мы тут делаем? И, сразу же, второй: как долго мы собираемся здесь оставаться?
- В самом деле, парни, - улыбнулся квестерам Гелий Петрович. – Если вас интересуют новости тридцать седьмого, так у нас там, внизу полно этой макулатуры.
- Мы ищем пакаль, - Осипов достал из карман дескан. Так, на всякий случай. Однако, взглянув на дисплей, он понял, что сделал это не зря. – И пакаль рядом с нами.
- Еще один пакаль? – удивился Камохин.
- Полагаю, что тот же самый.
- Но, он же остался там, - Брейгель указал в ту сторону, откуда они пришли.
Осипов развел руками. Молча, но весьма красноречиво. Он тоже понятия не имел, как такое могло быть. Однако, на дисплее дескана горела лишь одна красная точка, обозначающая местоположение пакаля. И это было то самое место, где они сейчас находились.
- Хочешь сказать, что пакаль перемещается вместе с нами? – озадаченно прищурился Камохин.
- Я лучше промолчу, - благоразумно уклонился от ответа Осипов.
- Слушайте, парни, что вы, вообще-то, ищете?
Вопрос Гелия Петровича был адресован всем квестерам, но обращался он при этом персонально к Камохину. Поскольку, был с ним знаком. А, следовательно, мог рассчитывать на более доверительные отношения, нежели с остальными.
После недолгого колебания Камохин ответил:
- Пакаль - это такая квадратная металлическая пластинка с выгравированным узором.
- Эта, что ли?
Гелий Петрович достал из заднего карман джинсов квадратную пластинку, найденную Володей.
Камохин едва не выхватил пакаль из рук Изюмова. Но, все же, удержался.
- Где вы его нашли?
- Здесь, в бумагах. Когда рыли проход.
- Вы разрешите? – взглядом указал на пакаль Осипов.
- Берите, конечно, - Гелий Петрович протянул ему пакаль. – Мне эта штука, вроде как, без разницы. Была бы плоской – можно было бы горячую кружку на нее ставить. А так…
Изюмов махнул пакалем и отдал его Осипову.
Тот посмотрел на осьминога, выгравированного на выпуклой стороне пластинки.
- Такой нам еще не попадался, - сказал он и передал пакаль Орсону.
- О, морская тема! – улыбнулся англичанин.
- Что это за штука такая? – спросил Гелий Петрович у Камохина.
- Артефакт, появляющийся в аномальной зоне вместе с разломом, - ответил квестер.
Ответ был не то, чтобы неубедительный, но явно не полный.
- И зачем они вам нужны? – снова спросил Изюмов.
- Это… что-то вроде игры, - подумав, ответил Камохин.
- Так вы, что же, играть сюда пришли? – недоумевающе вскинул брови Гелий Петрович.
- Не совсем, - Камохин наморщил лоб, решая, как бы коротко и ясно все объяснить. – Необходимо собрать определенное число пакалей и сложить их в заданном порядке для того, чтобы увидеть, что нарисовано на обратных их сторонах.
- И, что тогда?
- А, вот этого, увы, никто пока не знает, - ухмыльнулся Камохин.
Гелий Петрович озадаченно поскреб ногтем висок. То, что говорил Игорь, было очень странно. Хотя, все же, не более, чем исчезающие у тебя на глазах киберпауки и наноботы, лечащие неизлечимые болезни. Такие, например, как цирроз печени и старость.
А, в общем, к любым странностям можно привыкнуть. Или научиться не обращать на них внимание.
* * *
Глава 24
22 июня. Утро.
Едва не до самого утра просидели жители Тринадцатого микрорайона и квестеры, рассказывая друг другу о том, с чем им пришлось столкнуться в аномальной зоне номер сорок пять. Именно под таким номером зона на окраине Кипешмы была внесена в Международный каталог Сатина-Вульфа.
- Мы работаем в Центре изучения катастроф. Это крупный научный центр, созданный и существующий за счет частного капиталовложения. Как и следует из названия, ЦИК занимается изучением всего, что так или иначе связано с аномальными зонами, что стали появляться в различных частях света, начиная с две тысячи пятнадцатого года. Предупреждая возможные вопросы, сразу скажу, что особых успехов в понимании того, что происходит , как с этим бороться и чем все это может закончиться, мы не достигли. Пока мы пребываем на стадии накопления информации, необходимой для того, чтобы строить обоснованные предположения и делать какие-то выводы. Могу только сказать, что Сезон Катастроф – это процесс, затронувший, по всей видимости, не только Землю, но и всю Вселенную. Для сбора информации в аномальные зоны забрасываются небольшие, мобильные квест-группы. Такие, как наша.
Историю злоключений квест-группы взялся рассказывать Осипов. Но и остальные квестеры не оставались безучастными. Камохин, когда считал это нужным, делали необходимые уточнения. Орсон с Брейгелем добавляли красочные детали и вкусные подробности. Так что, история получалась объемная и фактурная. И не в пример более живая и увлекательная, нежели третья часть трехмерной кэмероновской саги про смурфиков-переростков.
- Как я уже говорил, основная наша задача – поиск пакалей. А пакли, как правило, находятся вблизи пространственно-временного разлома.
-То есть, пакали каким-то образом связан с разломами? – спросил Игорь Петрович.
- По всей видимости, - кивнул Осипов.
- Но ведь пакали имеют искусственное происхождение, - Игорь Петрович взял со стола металлическую пластинку с изображением осьминога и еще раз внимательно осмотрел ее с обеих сторон. Как будто хотел убедиться в том, что не ошибся в своих выводах.
- Вне всяких сомнений, - снова согласился с ним Осипов. – Хотя происхождение их остается для нас загадкой. Так, например, я бы не стал утверждать, что они сделаны человеческими руками.
- При этом разломы – это природные образования?
- Ну, во всяком случае, у нас нет никаких фактов, позволяющих думать иначе.
- Тогда, какая связь между разломами, образующимися вследствие буйства неких вселенских стихий, и декоративными металлическими пластинками?
- Зрите в корень, Игорь Петрович, - улыбнулся Осипов. – Я бы тоже многое дал за то, чтобы получить ответ на этот вопрос. Связь пакалей с разломами – это загадка, которая всем нам не дает спать спокойно.
- Может быть, это какие-то маркеры? – предположил Семен Семенович. – Что-то вроде дорожных знаков? Или верстовых столбов?
- Или вроде надписи «Здесь был Вася», - усмехнулся Олег Игоревич. – Вопрос только в том, кто их оставляет?
Гелий Петрович взял у Кузякина пакаль, поставил его на угол и попытался запустить, как волчок. Пакаль всего пару раз обернулся вокруг оси и упал на выпуклую сторону.
- По-моему, это похоже на элемент какой-то игры, - сказал Гелий Петрович. – Что-то вроде мозаики или паззла.
Орсон посмотрел на Изюмова так, будто узнал в нем Джерри Гарсию, восставшего из мертвых. Он даже хотел было что-то сказать. Но поймал на себе настороженный взгляд Камохина, который тоже догадался, что за слова сейчас отплясывают джиггу на кончике языка англичанина. И прижал этих маленьких плясунов языком к небу. Подумал он при этом о том, что, чем дальше он работает в группе с Камохиным, тем увереннее наступает на горло собственной песне. Вот только была ли в том заслуга стрелка или же он сам становился осмотрительнее? Орсону, естественно, был люб второй вариант.
- Мы уже думали об этом, - спокойно, как ни в чем не бывало, ответил на замечания Гелия Петровича Осипов. – Есть предположение, что линии на обратных сторонах пакалей могут сложиться в некий осмысленный рисунок.
- Я вовсе не это имел в виду, - взмахнул рукой Изюмов. – Я говорю о настоящей игре. Понимаете?
Осипов слегка наморщил лоб.
- Пока, признаюсь, не очень.
- Это может быть просто игра ради игры. Ну, что-то вроде… - Гелий Петрович защелкал пальцами, стараясь подобрать подходящее сравнение. – А, вот! - радостно улыбнулся он. – В детстве мы с ребятами во дворе играли в солдатиков. В очень простых, неказистых по нынешним временам оловянных солдатиков, изображающих бойцов красной армии. Мы придумывали с ними самые разные игры. Одна из них заключалась в том, что ведущий прятал солдатиков в песочнице. Ну, то есть, попросту закапывал их в песок в разных местах. А остальные должны были их искать. Система поиска была простая - нужно было просеивать песок сквозь пальцы. Выигрывал тот, кто нашел больше всех солдатиков. Что, если это та же самая игра? – Гелий Петрович коротко взмахнул пакалем, который он держал за угол.
Какое-то время все молчали, обдумывая сказанное Изюмовым. А, может быть, вспоминая собственное детство и игры в песочнице.
- Кто же тогда ведущий? – спросил наконец Соломон Юрьевич. – Ну, тот, кто запрятал эти пластинки?.. Как их?..
- Пакали, - напомнил Брейгель.
- Тот же, кто запустил киберпауков! – уверено заявил Сергей.
- Спасибо тебе, кэп, - криво усмехнулся Володя.
- А что, не так? – обиделся Сергей.
- Вопрос не в том, что они еще сделали, а кто они такие?
- Простите, господа, - поднял руку Игорь Петрович. – Но, я так полагаю, что, спорить об этом можно до бесконечности. Так что, давайте отложим этот разговор. И выслушаем, наконец-то, наших гостей, - он сделал приглашающий жест Осипову. – Прошу вас.
- Нас забросили в зону на следующий день после ее образования, - продолжил рассказ квестер. - Высадили с вертолета в точке, где по расчетам должен был находиться разлом. Вы, наверное, уже в курсе, что никакие средства связи в зоне не работают. Поэтому, мы условились, что вертолет вернется за нами ровно через сутки. Но он не прилетел. И пакаль мы тоже не нашли. Мы искали разлом, который, как нам было известно, непременно должен быть привязан к какой-то плоскости. Но мы даже и представить не могли, что разлом может образоваться в глубине мусорных отложений.
- На уровне тысяча девятьсот тридцать седьмого года, - с усмешкой вставил Брейгель.
- Никогда прежде мы не сталкивались ни с чем подобным. Поэтому, мы продолжали бродит на верху, среди мусорных куч, пытаясь отыскать разлом и пакаль.
- По счастью, свалкой давно уже не пользуются, - вставил Орсон. – Иначе бы мы погибли от нестерпимой вони гниющих отбросов. Но, все равно скажу я вам, провести неделю на мусорной свалке, - англичанин обескуражено втянул голову в плечи и развел руки в стороны. – Лично для меня это новый и ни с чем не сравнимый опыт.
- Неделю? – тут же переспросил Игорь Петрович.
- Ну, да, - уверено кивнул Орсон. – Ровно неделя. День в день!
- Но, вы сказала, что вас высадили на следующий день после образования зоны, - Гелий Петрович пристально посмотрел на Камохина. – Или я ошибаюсь?
- Все верно, Гелий Петрович, - Камохин улыбнулся.
Ему была непонятна причина сих вопросов.
- Зона образовалась в ночь на десятое мая.
- Точно. Десятого мая в Центр поступило сообщение о том, что на окраине Кипешмы образовалась аномальная зона, а одиннадцатого утром мы уже были здесь.
- Заранее прошу простить меня за дурацкий вопрос, - Игорь Петрович чуть приподнял левую ладонь и свел вместе кончики большого и указательного пальцев. – Какое сегодня число?
- Семнадцатое, - Камохин посмотрел на часы. – Впрочем, уже за полночь, так что, уже восемнадцатое.
- Восемнадцатое мая?
- Естественно, - Камохин непонимающе хмыкнул.
Мол, что за вопросы?
Игорь Петрович молча указал пальцем на стену. Где Мария Тимофеевна повесила свой отрывной календарь. От которого она каждое утро аккуратно отрывала листок.
- По нашему календарю наступило двадцать второе июня.
- Бамалама, - тихо произнес Брейгель.
- А год у вас, простите, какой? – обратился к квестерам Лев Иммануилович.
- Ну, не думаю, что стоит так далеко заходить, - улыбнулся в ответ Орсон. – Вряд ли мы могли разминуться на годы.
- И все же?
- Шестнадцатый, разумеется.
Лев Иммануилович удовлетворенно кивнул.
- Ну, вообще-то, разница больше чем в месяц – это тоже существенно, - Осипов озадаченно почесал кончик носа. – Интересно, что скажет об этом Ирина?
- Кто такая Ирина? – спросил Володя.
- Наш духовный лидер и наставник, - с самым серьезным видом ответил Брейгель.
Володя ничего не понял, но, дабы не выглядеть простаком, с умным видом сдвинул брови и едва заметно кивнул. Мол, да, конечно, как же без духовного наставника.
- Слушайте! Вы тут все такие умные! А я, вот, ни фига не понял! – от возмущения и недовольства Олег Игоревич даже ногой притопнул. – Как это может быть, что у них прошла неделя, а у нас – полтора месяца?
- По всей видимости, все дело в том, что там, на верху, где находились мы, и здесь, внизу, где живете вы, время течет по-разному, - очень спокойно ответил ему Осипов.
- По-разному, значит? – ехидно усмехнулся Самсонов.
- С разной скоростью, - уточнил квестер.
- И как же такое может быть? Вон солнце, встает у нас над головой, - Олег Игоревич ткнул пальцем за окном, где в данный момент было темно. – И у вас оно так же встает. Или – нет?
- Это называется временная аномалия, - все так же спокойно ответил Самсонову Осипов. - Мы с подобным уже сталкивались.
- Кстати! – Брейгель чуть подался вперед и показал Самсонову указательный палец. – Временная петля – вещь куда как более неприятная. Можете мне поверить – я знаю, о чем говорю.
Олег Игоревич с недовольным видом сложил руки на груди и откинулся на спинку стула. Он так и не получил ответ, который его удовлетворил бы, а потому имел полное право считать, что его попросту проигнорировали.
- По крайней мере, теперь ясно, почему мы не смогли найти выход из зоны, - заметил Орсон.
- И в чем проблема? – спросил Гелий Петрович.
- Когда мы поняли, что вертолет не прилетит, мы решили выбираться сами, - ответил Камохин. – Мы отправились пешком в ту строну, где по нашим расчетам, должен был находится край свалки. Собственно, ведь, в какую сторону не идти, рано или поздно свалка должна была закончиться. А она не кончалась. Мы шли, а впереди были все те же самые груды мусора. Тогда Док придумал метить путь, по которому мы шли.
- Принцип мальчика-с-пальчика, - пояснил англичанин.
- Таким образом мы выяснили, что ходим кругами.
- А нельзя было порвать этот круг и пойти по прямой? – спросил Семен Семенович.
- Так мы и делали. Но, в какую бы сторону мы не шли, мы все время возвращались в исходную точку.
- Ну, не совсем в точку, но в одно и то же место, - уточнил Брейгель.
- Звучит, конечно, странно, но так оно и было. Мы угодили в пространственно-временную аномалию. Поэтому и вертолет не смог за нами вернуться. А, потом появились бомжи.
- Отвратительные создания, - поморщился Орсон.
- Я думаю, они вылезли из нор, спрятанных под грудами мусора. Их было много, и намерения у них были далеко не дружелюбные.
- Скорее всего, они собирались нас сожрать, - заметил Брейгель. – Надо полагать, их обычное меню не отличается особым разнообразием.
- Мы не стали применять оружие против безоружных людей. Сделали только несколько предупреждающих выстрелов в воздух. Но, бомжи не обратили на них никакого внимания. По всей видимости, они ущербны в своем развитии и их интеллект…
- Ох, как же мне надоела эта политкорректность, - недовольно скривился Орсон. – Они не были ущербны! Это были настоящие психи! Они вели себя так, будто мозги у них превратились в кисель и вытекли через уши. Или же их съели тараканы, забравшиеся через уши в головы. Они были вооружены дубинками и железными палками. И они не разговаривали, а лаяли по-собачьи!
- Док, как всегда, несколько сгущает краски, - счел нужным пояснить Брейгель. – Бомжи, конечно, выглядели диковато, но вели они себя очень даже осмысленно. Мы для ни были чужаками, и они устроили на нас охоту. По всем правилам.
- Наши сканеры засекли протяженные пустоты в глубине мусорной свалки. И мы решили укрыться там от наседавших на нас со всех сторон бомжей. Мы спустились вниз по одной из нор, через которые они сами вылезали на поверхность. И подорвали проход, чтобы отрезать преследователей. Мы надеялись, что подземные ходы позволят нам выбраться за пределы превратившейся для нас в ловушку пространственной аномалии. И, как оказалось, не зря. По верху мы не могли добраться до вашего дома. Мы даже не видели его.
- Увы, мы здесь тоже в ловушке, - удрученно развел руками Игорь Петрович. – Единственная дорога, ведущая в город, перекрыта провалом с жидкой грязью.
- В ней утонул мой автобус, - добавил для ясности Володя.
- К тому же, эта грязь кишит наноботами. Способными… Ну, в общем, точно мы не знаем, на что они способны. Однако, все мы тут избавились от хронических заболеваний и помолодели. Неделю назад Володя упал со стены и сломал ногу. Кости срослись за ночь. Сам я умирал от цирроза, но, как видите, все еще жив и чувствую себя замечательно.
- Гелий Петрович, точно выглядит едва ли не моложе, чем в тот день, когда мы с ним виделись в последний раз, - Камохин кивнул на старого знакомого. – А было это… Лет восемь назад?
- Девять, - уточнил Изюмов. И провел ладонью по волосам. – Тогда я был уже седой. А теперь – нет.
- Как-то все это не увязывается, - покрутил указательным пальцем Осипов. – Видите ли, дело в том, что все аномальные проявления, с которыми мы имели дело в других зонах, были выдержаны, если можно так выразиться, в едином ключе. Либо это какие-то климатические изменения, либо вторжение чужеродной жизни, либо природная катастрофа, либо нарушение причинно-следственных связей из-за временных скачков... В любом случае, это было что-то одно. Здесь же мы имеем провал с жидкой грязью, пространственно-временную аномалию, наноботы с киберпауками, да еще и стаю одичавших людей… Я ничего не пропустил?
- Волшебные исцеления, - напомнил Олег Игоревич.
- Ну, это, по всей видимости работа наноботов. Но, вот, как быть с бомжами? Они-то как связаны с миром высоких технологий?
- Вы полагаете, что бомжи не местные? - обратился к Осипову Семен Семенович.
- Их там никак не меньше сотни. Согласитесь, трудно поверить в то, что на свалке долгое время жила большая группа людей, о которых никто ничего не знал.
- А это имеет какое-то значение? – спросил Игорь Петрович. – То, что бомжи и наноботы как будто попали к нам из разных миров?
- Не знаю, - честно признался Осипов. – Но это не вяжется с тем, что нам известно об аномальных зонах.
- Настораживает! – многозначительно произнес Брейгель.
И показал указательный палец.
* * *
Глава 25
22 июня. День.
Крис Орсон сидел на корточках на краю заполненного полужидкой грязью провала и острым концом длинной щепки рисовал на блестящей, коричневой поверхности замысловатые узоры. Закругленные линии сохранялись недолго. Оплывая, они быстро теряли отчетливость и ясность. А вскоре совсем исчезали. Англичанин не успевал еще завершить орнамента, а от начала его уже ничего не оставалось.
- Наноботы не проявляют никакой открытой активности в отношении любых живых существ, будь это человек или таракан, - сказал стоявший за спиной у квестера Игорь Петрович. – Но все меняется, стоит только предложить им неживую органику. Особенно бурно они реагируют на углеводы и сахара. Смотрите.
Кузякин достал из кармана небольшую пластиковую баночку, отвернул с нее крышку и высыпал на ладонь немного сахарного песка. Взмахнув рукой, Игорь Петрович кинул кристаллики сахара. И тот час же вверх взметнулись десятки тонких нитей, будто вытянутых из темного стекла. Кончик каждой нити коснулся падающей вниз сахарной крупинки. После чего все нити моментально сплелись в толстый жгут, который в ту же секунду оказался поглощен, будто всосан, полужидкой грязью.
-Впечатляет.
Орсон воткнул щепку в грязь. Она так и осталась стоят вертикально. Биолог поднялся на ноги и отряхнул руки.
- Можно предположить, что углеводы служат источником энергии для наноботов, - сказал Игорь Петрович.
- Вполне вероятно, - согласился с ним Орсон. – А что на счет состава и структуры среды, в которой они находятся?
- У меня не слишком большие возможности для анализа, - немного смущенно улыбнулся Кузякин. – Но, судя по всему, это самый обыкновенный суглинок, разведенный водой. Полужидкая среда дает наноботам возможность быстро перемещаться в пространстве во всех трех измерениях и создавать сложные объемные структуры, вроде тех, что мы видели.
Орсон с сомнением поджал губы.
Наклонившись, он подцепил на палец немного грязи. Прижав к указательному пальцу большой, он начал медленно разводить пальцы. Между подушечками двух пальцев образовался грязевой тяж.
- Обычная жидкая грязь так себя не ведет.
- Я замечал это, - кивнул Игорь Петрович. – Но полагал, что грязь приобретает некоторые специфические свойства за счет растворенных в ней наночастиц.
- Мне кажется, здесь присутствует еще и некий пластификатор.
Орсон достал из кармана начатую упаковку одноразовых платков, выдернул один, аккуратно вытер им пальцы, смял и кинул в грязь. Белый, почти невесомый комок лег на темно-коричневую, будто маслянистую поверхность. И вдруг начал тонуть. Что, с учетом его веса и плотности грязи, никак не должно было случиться. Но, только казалось, что бумажный комок тонет, на самом деле, грязь затягивала его в глубину.
- К сожалению, у нас нет возможности провести детальный химический анализ, - покачал головой Игорь Петрович.
- У меня был с собой переносной химический анализатор, - сказал Орсон. – Простенький, но, в общем, неплохой. Пришлось бросить его на верху, когда мы спасались от бомжей.
- Почему вы называете этих людей бомжами? Они ведь не бродяги, осевшие на свалке?
- Скорее всего, нет. Эти люди вовсе не дикари. Я бы рискнул предположить, что они принадлежат к какой-то очень своеобразной цивилизации. Они одеты не в шкуры, а в очень странные одежды, похожие на карнавальные костюмы… Да, вот, посмотрите, - Орсон достал из чехла на поясе небольшой, плоский фотоаппарат. Найдя на дисплее нужный снимок, он протянул фотоаппарат Кузякину. – Игорь назвал их при первой встрече бомжами. Да так и прилипло название… Ну, а как их еще называть?
- Троглодитами, - предложил Игорь Петрович.
- Для квестеров не годится – слишком длинно. Бомж – коротко и емко, сразу ясно, о ком идет речь.
На снимке были запечатлены сразу двое из тех, о которых шла речь. Оба высовывались из-за большой, разношерстой и разноцветной мусорной кучи. Один – снизу, другой – сверху. На том, что снизу было надето что-то вроде пончо. Скорее всего, это было обычное шерстяное одеяло с дырой, в которую бомж просунул голову, а затем подвязал края веревкой. На его лицо было нанесено нечто вроде боевого раскраса - по две короткие, черные, параллельные полоски на каждой щеке и красная, вертикальная полоса на подбородке. Длинные, прямые, как у индейца, волосы бомжа, были собраны в хвост. Только не на затылке, а на макушке. Поэтому казалось, что на голове бомжа растет низкая, уродливая пальма. Тот, что сверху, был шире в плечах и оскал у него был почти что звериный. Одет он был в телогрейку без рукавов, перепоясанную новенькой, блестящей портупеей с планшетом на боку. Из-под телогрейки высовывались пляжные штаны до колен в красно-бело-синюю полоску. На голове у бомжа была оранжевая строительная каска. Тот, что в пончо, был вооружен короткой трубой, загнутой на конце, как клюшка для игры в хоккей на траве. У второго на плече лежала деревянная дубинка, видимо, сделанная из ножки большого обеденного стола. В тяжелый, утолщенный конец дубинки были вбиты два коротких металлических штыря. Бомжи, и в самом деле, были похожи не на бездомных, а, скорее, на персонажей постапокалиптических фильмов в духе «Безумного Макса».
- А это что у него? - спросил Игорь Петрович, указав на небольшое красное пятнышко на левой стороне груди бомжа в телогрейке.
- Не знаю, - безразлично пожал плечами Орсон. – может, испачкал чем…
- Да, вроде, нет… - сдвинув брови и прищурившись Игорь Петрович попытался как следует рассмотреть заинтересовавшее его пятно. – А увеличить можно?
- Конечно.
Орсон трижды нажал на кнопку зума. Отцентрировал картинку. И на дисплее появился значок в форме щита с орлом и надписью «Отличник ФСБ».
- Впечатляет, - признался квестер.
- Выходит, все же, они местные?
- Не знаю, - дернул подбородком англичанин. – Значок он мог и в мусоре найти?
- А они разговаривают? – спросил Игорь Петрович.
- Я слышал, как они перекликались между собой, используя отрывистые, гортанные звуки, похожие на собачий лай. Мне показалось, что это не просто восклицания и междометия, а сильно изуродованные, обрубленные, соединенные каким-то причудливым образом слова… Вам доводилось слышать, как разговаривают волнистые попугайчики? Сначала кажется что слышишь набор каких-то бессмысленных звуков, что-то вроде журчания тоненькой струйки воды. Но, если прислушаться, то начинаешь различать слова. С речью бомжей что-то похожее. Вот только у меня не было времени вслушаться в то, что они там тявкали, - Орсон выключил фотоаппарат и спрятал его в чехольчик. – Нет, они, определенно, не местные. Может быть, из другого времени или измерения.
- Вы так спокойно говорите об этом, - улыбнулся Игорь Петрович. – Как будто в этом нет ничего особенного.
- Ну, после того, что мне уже довелось повидать… - Орсон многозначительно и загадочно шевельнул бровями, давая понять, что рассказывать обо всем он не в праве. – Да, вы ведь и сами уже не удивляетесь тому, что возле вашего дома разлилась грязь, кишащая наноботами, что к вам вернулось здоровье и вы забыли о возрасте...
- Вообще-то, все еще удивляюсь, - признался Игорь Петрович.
- Ну, ничего, скоро привыкните, – заверил его англичанин. – Но, честно говоря, мне не очень-то верится в то, что основной задачей этих наноботов является забота о здоровье людей. Будь это так, что им делать в грязи?
- Случайность? – предположил Игорь Петрович.
Орсон недовольно скривился и помахал растопыренной пятерней.
- Вы ведь антрополог. Вот и представьте, вы вскрываете древнее захоронение и находите там новенький компьютерный планшет. Мог он оказаться там по чистой случайности?
- Я бы, наверное, предположил, что захоронение было вскрыто до нас. И тот, кто это сделал, оставил там планшет.
- Зачем?
- Просто ради шутки?
- Глупая какая-то шутка. Бессмысленная. Ведь даже неспециалисту ясно, что планшет подложили намеренно.
- С какой целью?
- Не знаю. Но, она, определено, была.
- Вы хотите сказать, что эти наноботы были кем-то намеренно нам подкинуты?
- Нет, я вовсе не это имел в виду. В наш мир наноботы могли попасть по чистой случайности. Да, скорее всего, так оно и было. Образование пространственно-временных разломов ни кем не контролируется. Не случайно то, что наноботы попали к нам, растворенные в жидкой грязи, а не в стерильно вакуумной упаковке. Что согласитесь, было бы естественнее и правильнее для медицинских наноботов.
- То есть, они были созданы для какой-то иной, не медицинской цели?
- Я просто не вижу причин, почему нужно сажать медицинских нанороботов в грязь? – Орсон беспомощно развел руками. – Быть может, воздействие, которое они оказали на ваши организмы, явилось чем-то вроде побочного эффекта? Скажем, случайно наткнувшись на дефектные клетки, наноботы их уничтожили. Или исправили их программу.
- На генетическом уровне?
- А почему бы нет?
- Чем же они руководствовались при этом, если не медицинскими целями?
- Да, чем угодно, - взмахнул рукой Орсон. – Например… Чувством прекрасного! Которое оказалось покороблено и оскорблено присутствием дефектных клеток.
- У наноботов не может быть чувства прекрасного, - с сомнением поджал губы Игорь Петрович.
- Не может, - согласился Орсон. – Зато, оно, скорее всего, имеется у их создателей… А, что, отличная идея! – неожиданно оживился квестер. – Скажем, цивилизация, достигшая в своем развитии заоблачных высот, создала суперпрограмму, которая должна выявлять и с помощью специальных наноботов приводить в порядок все, что искажает некий Универсальный Критерий Прекрасного. В дальнейшем – просто УКП. Представители этой замечательной цивилизации живут себе и, как вы, русские, говорите, в бороду не дуют…
- В ус, - поправил англичанина Игорь Петрович.
- Что? – не понял тот.
- Говорят – в ус не дует.
- Ладно, пусть будет в ус… Кстати, что это значит? Зачем нужно дуть в ус?
- В ус дует человек, который сильно взволнован или нервничает. У него от резкого, прерывистого дыхания ус шевелится.
- Занятно, - мельком улыбнулся Орсон. – Ну, в общем, после создания автоматической автономной системы контроля за УКП представителям нашей сверхцивилизации все стало глубоко фиолетово. Они живут себе, получая от жизни все сто двадцать пять удовольствий, а система контроля саморазвивается и совершенствует окружающий мир, максимально приближая его к УКП. Затем случается пространственно-временной разлом, и часть этой системы контроля попадает в наш мир. Где для нее работы – непочатый край! Выходит, ежели наноботам и киберпаукам предоставить в достаточном количестве сахар-рафинад, то они живенько превратят нашу запаршивевшую планетку в цветущий сад!
Игорь Петрович улыбнулся. По-доброму, как старый друг, которому о собеседнике известно, если не все, то очень многое. Даже такое, о чем порой и жене не говорят.
- Крис, вы любите фантастику?
- Да, конечно, - не задумываясь и не испытывая ни малейшего неудобства или смущения, ответил Орсон.
- Я тоже, - кивнул Игорь Петрович. – Поэтому меня ваше объяснение вполне устраивает. Однако, боюсь, что другим оно может прийтись по не душе.
- Ну, это уже их проблема, - улыбнулся Орсон. – Тот, кому не нравится мое объяснение, всегда может предложить свое. Я ничего не имею против. Мой вариант, как минимум, выходит живым из-под лезвия Оккама. А, когда закончится Сезон Катастроф, я смогу написать забойный эн-эф роман. Что меня напрягает, так это то, что бомжи совершенно не соответствуют Универсальному Критерию Прекрасного, - квестер с озабоченным видом покачал головой. – Что-то тут определенно не вяжется.
- А почему, собственно, они должны быть как-то связаны? – спросил Игорь Петрович.
- Не знаю, - честно признался Орсон. – Но, поскольку все мы тут, похоже, крепко застряли, нам, по-видимому, придется разбираться, как с теми, так и с другими. И тут главное – не напортачить. А то ведь может получиться, что мы ударим по одной чаше весов, а другая при этом взлетит высоко верх.
Биолог двумя ладонями попытался изобразить то, о чем говорил. Вообще-то, эта тема не была ему особенно близка. Он лишь повторял то, что услышал от Осипова. И ему не хотелось затягивать это обсуждение. Чтобы вдруг не ляпнуть какую-нибудь глупость, за которую потом, пусть, и не придется отвечать, но все равно будет мучительно стыдно. Бомжи ему, в принципе, были не интересны. Как вид. Он бы предпочел, чтобы их здесь вовсе не было. Наноботы и киберпауки, по мнению Орсона, являлись куда более значительными и яркими проявлениями аномальности, которыми как раз и следовало заняться вплотную. Но, поскольку, бомжи, все же, находились в одной с ними аномальной зоне, из которой, к тому же, не существовало выхода, просто так списывать их со счета было нельзя. Однако, можно было препоручить их заботам, ну, скажем, того же Камохина. Игорь обеспечивал безопасность группы, а бомжи, как не крути, представляли собой вполне реальную угрозу. К тому же, грязную и вонючую. Неизвестно еще, какую заразу можно было от них подцепить. Да, особенно-то и выяснять не хотелось.
- А вы не пробовали высушит грязь? – спросил Орсон.
- Нет, - отрицательно качнул головой Кузякин. – А, зачем?
- Это может помочь обнаружит некий синтетический пластификатор, который, как мне кажется, присутствует в среде, которую обжили наноботы.
- Ну, что ж, давайте проверим.
Взяв еще один образец грязи из провала, Игорь Петрович и Орсон направились к дому, чтобы поколдовать с тем минимумом оборудования и реактивов, что имелся в их распоряжении.
- В беседе вы использовали выражение «мне глубоко фиолетово», - напомнил спутнику Кузякин. – Вас не интересует его происхождение?
- Я знаю, как оно появилось в русском языке, - уверено заявил Орсон.
- Серьезно? – искренне удивился Игорь Петрович. –Может быть, поделитесь информацией?
Самому ему нередко доводилось слышать это выражение, в особенности из уст молодежи. Значение его было совершенно прозрачно. А вот происхождение вызывало недоумение.
- «Глубоко фиолетово» - это ни что иное, как перевод названия любимой русским народом английской рок-группы Deep Purple, - сообщил пораженному Игорю Петровичу англичанин.
Признаться, подобный филологический изыск явился для Кузякина полной неожиданностью. Однако, спорить он не стал. Во-первых, у него не было других версий. Во-вторых, гипотеза Орсона, являлась глубоко спорной, но, все же, в красоте ей нельзя было отказать. В-третьих, Игорь Петрович и сам оставался преданным поклонников Deep Purple. Даже после того, как в любви к этой группе признались далеко не самые достойные люди. Ну, так что же? Группа здесь не причем. Гитлер ведь тоже любил Вагнера.
* * *
Глава 26
24 июня. Утро.
Камохин протянул руку, чтобы помочь Брейгелю забраться в проход, вырубленный в мусорной стене. Ян ухватился за предложенную ему руку, подтянулся и сел на краю прохода, свесив ноги вниз. Отсюда весь Тринадцатый микрорайон был, как на ладони. Один стандартный панельный жилой дом, похожий на серый кирпич, поставленный на торец. Уродливый образец примитивного отечественного зодчества. Еще два остова, из которых могли вырасти точно такие же многоэтажные обрубки. И все это охвачено широким полукольцом Великой Мусорной Стены. В которой имелся лишь один узкий проход, ставший непроходимым из-за провала. Что там находилось дальше, даже отсюда было не видно.
- Всего-то в сотне километров от Москвы, а как будто на другой планете, - поделился впечатлением Брейгель.
- Нынче и в Москве, как на другой планете, - ответил Камохин.
- Это точно, - кивнул сидевший на корточках возле стены Сергей. Он не слишком уютно себя чувствовал, находясь на высоте, а потому предпочитал лишний раз наружу из прохода не выглядывать. Правда, при мысли о том, что над головой у тебя тонны исторического мусора, тоже становилось не по себе. Но, поскольку не думать Сергей не умел, оставалось только смириться. – Я сам из Новой Москвы.
- А со старой что? Говорят, утонула?
- Центр, весь затоплен. По улицам лодки плавают. Как в Венеции. А по возвышенностям болота. Короче, везде сыро.
- Ну, значит, Москва оправдала свое название.
- А, что, в Московскую Зону вот так, запросто всех пускают?
- Не запросто, но за деньги попасть можно. Есть фирмы, которые туры устраивают. Говорят, от дайверов у них вообще отбоя нет.
- А в Кипешму тебя как занесло?
- Я тут был в командировке. Привез проектные документы для фирмы партнеров… Ну, и застрял, значит… Я ехал в том автобусе, который в грязи утонул.
- Повезло, выходит, - усмехнулся Брейгель.
- В чем повезло? – удивленно вскинул бровь Сергей.
- Где бы ты еще такую красоту увидел! – взмахом руки квестер обвел раскинувшуюся перед ними картину.
По довольно кислому и несколько удивленному выражения лица Сергея без особого труда можно было понять, что подобная перспектива его никогда не прельщала, а, уж сейчас, и подавно.
- Ну, полюбовались – и будет, - Камохин закинул за спину автомат и щелкнул выключателем фонарика, чтобы удостовериться в его исправности. – Пора выдвигаться.
Решение продолжить исследование туннелей, тянущихся в толще мусорной свалки, стало вполне закономерным следствием того, что Тринадцатый микрорайон был отрезан от внешнего мира. Напрочь. Как кусок колбасы, который уже не прилепишь к батону. Провал с жидкой грязью был непроходим. В этом квестеры убедились. Значит, нужно было искать какой-то другой, обходной путь. Пусть даже очень извилистый. Ждать спасателей было бессмысленно. Они, даже если бы и захотели, не смогли бы пробиться в зону, запертую пространственно-временной аномалией. То, что это удалось Володе с Сергеем и группе Квест-13, Осипов объяснил тем, что аномальная активность разлома, по всей видимости, не сразу заработала в полную силу. Конечно, можно было набраться терпения и ждать, надеясь на то, что аномалия снова скинет обороты и выход откроется сам собой. Но, сколько именно придется ждать? На этот вопрос ответа не было, да и быть не могло. Даже очень приблизительного. А, с появлением четырех здоровых мужиков шансы обитателей Тринадцатого микрорайона пережит голодную зиму становились не просто призрачными, а определенно безнадежными. Кроме того, Орсону очень хотелось вернуть кейсы с научным оборудованием, оставшиеся на верху. Англичанин надеялся, что более совершенное оборудование, нежели то, что имелось в его распоряжении на данный момент, поможет если не разгадать, так хотя бы подобраться поближе к разгадке тайны наноботов. Квестеры ведь не просто так бросили имущество, спасаясь бегством от бомжей, а аккуратно припрятали. Так что, можно было надеяться, что бомжам оно не досталось. Да и без надобности бомжам приборы и реактивы. Ну, разве что только спирт.
Поначалу Камохин с Брейгелем собирались отправится на разведку вдвоем. Тут ведь принцип какой – чем меньше группа, тем больше шансов остаться незамеченными. Но к ним в помощники начали старательно набиваться Сергей с Володей.
Молодым ребятам жуть как надоело сидеть на одном месте. Да и общество пенсионеров тоже, признаться, изрядно им наскучило. У стариков, внезапно избавившихся от маразма, конечно, много чему можно было поучиться. Но слушать их бесконечные истории о былых годах, когда они были молоды, полны сил и надежд, которые, конечно же, в большинстве своем так и не оправдались, порой бывало невыносимо скучно. Ну, и наконец, почувствовать себя героями рядом с бравыми стрелками, которые в глазах гражданских были едва ли не охотниками на привидений, тоже было неплохо.
Посовещавшись малость, квестеры решили взять парней с собой. Вреда от них большого не должно быть, а, если им всеж-таки удастся отыскать брошенную поклажу, будет кому ее тащить. А вот дать парням оружие квестеры наотрез отказались. Что, конечно же, было ребятам обидно.
До разлома они дошли при свете лампы-переноски.
Проход, через который они впервые пробрались на другую сторону бумажного завала, Володя с Сергеем накануне расширили. Так что, теперь не нужно было ползти на четвереньках, достаточно было только голову пригнуть.
- Куда ведет эта дыра? – спросил Володя, когда они проходили мимо разлома.
По любым вопросам ребята, да и не только они, старались обращаться к Брейгелю. Рыжеволосый стрелок со странным для русского слуха именем был улыбчив, покладист и не прочь поболтать. На любую тему. А то, и просто так, ни о чем. Он знал множество анекдотов и просто забавных историй, которые, якобы, случались с ним или с кем-то из его близких друзей. И, к тому же, умел их рассказывать. Он как будто служил своеобразным противовесом Камохину, который, как правило, говорил неохотно, а на все вопросы старался отвечать коротко а то и вовсе односложно. «Да» или «нет». Как вариант – «Ага». Да и вид у Камохина был какой-то угрюмый. А лоб изрезан глубокими морщинами. Как будто разум его быль вечно полон тяжелых дум. Настолько тяжелых, что разбираться с ними было труднее, чем валуны ворочать. Самое любопытное, что по натуре своей Камохин вовсе не был мрачным мизантропом. Однако, полагал, что при посторонних держать себя следует строго. И - соблюдать дистанцию. В этом он даже англичанина перещеголял.
- Будь человечнее, Игорь, - сказал ему как-то раз Орсон. – И люди к тебе потянутся.
- А вот этого мне не надо, - в ответ качнул головой Камохин.
- Ты не любишь людей? – удивился англичанин.
- Я люблю людей, - ответил стрелок. И, немного подумав, добавил: – Некоторых, - и еще, чуть погодя: - Наверное.
В этом был весь Камохин. Так мог бы сказать тот, кто бы с ним едва знаком. Что на самом деле представлял собой Камохин, не знал и не ведал никто. Включая его самого. Потому что, сам он этим вопросом не задавался, а прочие не могли найти на него ответ. Камохин был слишком не прост для того, чтобы кто-то мог сказать, что знает его досконально. А образ угрюмого молчуна был всего лишь маской, которую он намеренно на себя натягивал, дабы избавиться от необходимых в ином случае объяснений с теми, кто пытался залезть к нему в душу.
Одним словом, не было ничего неожиданного в том, что Володя решил поинтересоваться на счет разлома не у Камохина, а у Брейгеля.
- Понятия не имею, - безразлично пожал плечами стрелок. – Док-Вик говорит, что куда угодно.
- Это как понимать? – озадаченно сдвинул брови Володя.
- Это значит, что каждый понимает по-своему, - ободряюще подмигнул ему Брейгель.
- Я серьезно спрашиваю, - обиделся Володя.
- А я и не шучу, - ответил Брейгель. – Тут, видишь ли, без геометрии Лобачевского не обойтись.
- Ты в Иностранном легионе геометрию изучал? – решился-таки съязвить Володя.
- Не-а, - мотнул головой Брейгель. – До него. Поэтому, уже позабыл больше, чем ты успел выучить.
Этот выпад Володя парировать не сумел.
Однако, вопросы имелись не только у него одного.
- А заглянут в разлом можно? - поинтересовался Сергей.
- Наверное. Только я бы не рисковал.
- Почему?
Они выбрались в проход, начинающийся за бумажной стеной. Не выключая переноску, Володя повесил ее на вбитый в стену крюк. Чтобы был ориентир, когда они станут возвращаться назад. Дальше они пошли, включив фонари.
- Мы пробовали запускать в разломы миниатюрные видеокамеры, - ответил на вопрос Сергея Брейгель. – И ничего хорошего из этого не вышло. Как правило, мы получали частую нарезку самых разных кадров. Знаешь, есть такая кинотехника, когда режиссер монтирует фильм не из отснятых эпизодов, а из быстро меняющихся фотографий. У нас было примерно то же самое. Ничего осмысленного, сплошная мешанина. Док-Вик говорит, что, по всей видимости камере не удается пройти через точку пространственно-временного коллапса. Это такое место, где все времена и все пространственные измерения существуют одновременно. Как это может быть, не спрашивай, я не в курсе.
- Как-то раз нам удалось протолкнуть камеру дальше этой точки, - неожиданно произнес шагавший впереди Камохин. – Но тогда какая-то тварь сожрала видеокамеру.
- Да, верно, - кивнул Брейгель. - И чуть было не утащила Док-Вика, который ухватился за тянущийся от камеры кабель.
Володя с Сергеем недоумевающе переглянулись, взглядом спрашивая друг друга, стоит ли верить историям, что рассказывают квестеры?
- Прикинь, Игорь! – окликнул приятеля Брейгель. – Эти ребята думают, что мы им байки травим!
Камохин безразлично дернул плечом – мол, мне-то что за дело?
- Мы вовсе не считаем, что вы нас обманываете, - принялся оправдываться Сергей. – Но, то, что вы рассказываете, настолько невероятно… Настолько... Что… - не найдя нужных слов, парень беспомощно развел руками.
- Невероятно, говоришь? – усмехнулся Брейгель. – А это тебе как? - Он посветил на стену, по которой деловито бежал куда-то по своим никому не ведомым делам тонконогий киберпаук. – А, то, что у твоего приятеля сломанная нога за ночь срослась – это как?.. Или, вы к этому уже привыкли? Для вас это уже нормально?
Слова квестера привели Сергея в замешательство. Он смотрел на бегущего по стене паука и не знал, что ответить. Брейгель был прав. Вокруг творилось черт знает что, а им всем это казалось нормальным.. Хотя – нет, наверное, все же не так! Не нормальным, а привычным. Исчезающие киберпауки, молодеющие старики, кости, срастающиеся за одну ночь – это, конечно же, было не нормально. Но это не вызывала неприятия или отторжения… Потому что не казалось неправильным. Если киберпауки и наноботы помогали им, то какая разница, кто за всем этим стоит?.. Нет, конечно же, было бы весьма любопытно пожат руку одному из тех вселенских филантропов, что запустили эту удивительную систему на благо всему человечеству.. Вернее, всем разумным существам Галактики… Если, конечно, у них были руки…
- А что, если они похожи на пауков? – задумчиво произнес Сергей.
Услыхав это, даже Камохин удивленно оглянулся.
- Кто?
- Создатели.
- Какие еще создатели?
- Ну, в смысле, творцы.
- Парень, ты не заговариваешься?
- Но, кто-то же должен был все это придумать! – взмахнул обеими руками Сергей.
- Эту свалку?
-Нет! То, что проникло в аномальную зону извне! Из той самой черной дыры, которую мы здесь нашли!.. Вы, что, не слышали про теорию Криса Орсона?
- Ну, вообще-то, у Дока имеется теория на любой случай жизни. Что именно ты имеешь в виду?
- Универсальный Критерий Прекрасного!
- Ее он начал разрабатывать совсем недавно. Так что, лично у меня определенного мнения по этому вопросу пока не сложилось…
- Но ведь кто-то же создал киберпауков и наноботы! И запрограммировал их на то, что они делают!
- Несомненно. Только я что-то все равно не пойму, к чему ты клонишь?
- Люди пытались и пытаются до сих пор создать робота, похожего на себя. То есть, сотворить нечто по образу своему и подобию. Так?
- Ну… Наверное.
- Почему?
- Понятия не имею!
- Да, потому что человеческий образ является для нас Универсальным Критерием Прекрасного!
- А, мне кошки нравятся, - не оборачиваясь, сказал Камохин.
- Кошки нравятся не всем, - заметил Володя. – Кто-то их даже терпеть не может.
- То есть, кошки не вписываются в Универсальный Критерий Прекрасного?
- Скорее всего, нет.
- А, коала? – спросил Брейгель. – Они милые, как плюшевые медвежата. Они всем должны нравиться.
- Я слышал, они воняют мерзко.
- Почему?
- Ну, такой уж у них метаболизм.
- Значит, они тоже за рамками УКП?..
- Да я же не о том говорю! – еда ли не в отчаянии воскликнул Сергей.
Манера стрелков уводить разговор в бок от главной темы казалась ему не просто странной, а какой-то противоестественной, что ли?.. Как будто они говорили на каком-то странном эзоповом языке, метафористика которого была понятно только им двоим.
Вот и сейчас!
Брейгель будто не услышал последнюю фразу Сергея!
- Послушайте! – вскинув руку к плечу, он звонко щелкнул пальцами. – Я понял в чем тут дело! Док предлагает новый взгляд на теорию эволюции!
- Он уже предлагал, - заметил Камохин.
- Нет, это совершенно иной взгляд!
- Да, неужели? – саркастически хмыкнул Камохин.
- Движущая сила эволюции – это поиск Универсального Критерия Прекрасного! От плесени – к цветку! От бесформенной амебу – к изящной бабочке! От каркающего птеродактиля – к поющему соловью!..
- От чешущей бок мартышки – к храпящему на том же боку мужику, - вставил Камохин.
- Ты переходишь от общего к частному.
- Значит, по-твоему, человек – венец природы?
- Конечно.
- Почему?
- Он прекрасен во всех своих проявлениях.
- Ну, не скажи.
- Ладно, не во всех. Зато он умнее всех.
- Умнее – это значит хитрее, изворотливее, лживее?..
- Человек – единственный, кто смог постичь смысл своего существования!
- И в чем же он заключается?
- В познании истины!
- Боюсь, мало кто с этим согласится…
- Пауки! – воскликнул вдруг Сергей.
- Вот видишь, - хмыкнул Камохин. – Сергей считает, что Универсальному Критерию Прекрасного соответствую пауки.
- Да, нет же, - взмахнул фонарем Сергей. – Пауки бегут не в ту сторону!
* * *
Глава 27
24 июня. День.
Сергей был прав. С десяток киберпауков, ловко перебирая тонкими, похожими на согнутые проволочки, ножками, деловито бежали по стенам, направляясь в ту же сторону, что и люди.
- Я что-то не до конца тебя понял, - потряс головой Брейгель. – Ты сказал: пауки бегут не в ту сторону?
- Ну, конечно! – лучом света указал на стену Сергей.
- А, куда, по-твоему, они должны бежать?
- Обратно, - Сергей указал в ту сторону, откуда они пришли.
- Позволь тебя спросить, почему?
Сергей молчал, не зная, что ответить. Вернее, ответ у него имелся. Но он был почти уверен, что, услыхав его, квестер скажет, что все это бред. Или еще как, похлестче припечатает.
- Во всем виноват Док, - вынес окончательный вердикт Камохин.
- Серьезно? – удивленно посмотрел на него Брейгель. – Ты так думаешь?
- Конечно, - кивнул стрелок. – Идем дальше.
Не останавливаясь, и даже не задерживаясь, они прошли мимо левого ответвления от главного туннеля, в котором три дня назад Сергей с Володей встретили квестеров.
- А, вы разве не оттуда пришли? – указал в сторону прохода Володя.
- Оттуда, - кивнул на ходу Камохин. – Именно поэтому нам там делать нечего.
- Мы взорвали проход, чтобы оторваться от бомжей, - напомнил Брейгель. – Нужно искать обходной путь.
Володя с досадой прикусил губу. Он даже не подумал, о том, что проход, который привел квестеров к месту встречи, стал непроходимым. Хотя, следовало бы. Хотя, с другой стороны, насколько велики их шансы найти другой выход на поверхность? Кто вообще сказал, что эти проходы куда-то ведут а не упираются в конце концов в глухую стену?..
- Ты что-то начал говорить о Доке, - напомнил Камохину Брейгель.
- Это все его Универсальный Критерии Прекрасного. Он этот критерий сходу придумал и выдал, как оформленную, почти законченную теорию. Как будто полжизни положил на ее создание. Он-то сказал и забыл А все теперь старательно высматривают вокруг факты, подтверждающие теорию Универсального Критерия Прекрасного.
- Вы хотите сказать, что господин Орсон?.. – начал было Сергей и осекся.
Он не мог найти нужных слов для того, чтобы выразить свои мысли. Те слова, что у него имелись, казались слишком резкими. И даже грубыми. Ну, то есть, совершенно неподходящими для данной ситуации. Другие же не совсем точно отображали суть того, что он хотел сказать.
- Крис Орсон – гений, - закончил за него Камохин. – Во всех отношениях. Но есть у него одна любопытная черточка. Он очень любит строить умозрительные теории. Ну, в смысле, не полный бред, выловленный из воздуха. Все его гипотезы вполне могли бы иметь право на существование, если бы…
Камохин запнулся, столкнувшись с той же самой проблемой, что и Сергей.
- Если бы они имели такое право, - подвел наконец-то черту Брейгель. – Док вовсе не безумный ученый. Для него это своего рода интеллектуальная игра, не позволяющая мозгам ржаветь.
- Ну, да, - кивнул Камохин. – Док сказал и забыл. А эти ребята теперь считают, что киберпауки просто обязаны вести себя в соответствии с теорией Универсального Критерия Прекрасного. Потому что, так сказал Крис Орсон!
- То есть, он просто разыграл нас? – не поверил услышанному Сергей.
- Нет, конечно. Когда Док развивал свою теорию, он и сам в нее искренне верил. Однако, он-то прекрасно осведомлен о том, что любая гипотеза требует неопровержимых доказательств. А теория – это только теория. Не меньше, но и не больше. Вы можете с ней соглашаться или нет. Можете попытаться ее опровергнуть. Или отыскать доводы в ее пользу… Док заразил вас, как вирусом, своей верой. При этом, у него самого к это заразе иммунитет. Крис Орсон – исключительно здраво и рационально мыслящий человек.
Услыхав такое, Сергей с Володей умолкли, призадумавшись. С одной стороны, у них, вроде бы, не было оснований не верит квестерам. Однако, с другой, им не хотелось терять то весьма благое ощущение осмысленности происходящего, что вернулось в их жизнь с появлением Криса Орсона, провозгласившего принцип Универсального Критерия Прекрасного. Помимо того, что это была на удивление красивая и изящная теория, она оказалась еще и невероятно проста для понимания. Ни у кого, как будто, не возникало сомнений в том, что красота когда-нибудь непременно спасет мир. Отсюда легко и просто сделать еще один шаг и поверит в то, что в основу всего мироздания заложен вселенский принцип УКП. А, почему нет? Должны же быть у мироздания хоть какие-то принципы! А то, ведь, если полагаться исключительно на Теорию Относительности, можно все и вся свести к формуле E=mc2.
- А, в чем же тогда смысл? – спросил наконец Сергей. Когда понял, что сам отыскать ответ на этот вопрос не сумеет.
Конечно, вопрос можно было сформулировать и более развернуто. Но, скорее всего, это не сделало бы его более понятным.
- Смысл? – Камохин с Брейгелем переглянулись и усмехнулись. – Смысла нет. Вообще.
- Видишь ли, дружище, когда находишься в аномальной зоне, говорить о каком бы то ни было смысле – пустая трата времени и сил.
Сергей задумался над услышанным. Но очень скоро ему снова пришлось признать, что он ничего не понял. Поэтому, он так и сказал:
- Не понял.
- А что тут понимать-то? – первым ответил приятелю Володя. – Если нет смысла, значит все происходит само собой. Как придется.
- Ты хочешь сказать, что нарушаются причинно-следственные связи? – спросил Брейгель.
- Я ничего такого не говорил, - на всякий случай отказался Володя.
- О чем же ты тогда говорил?
- Ну… - Володя призадумался. А, в самом деле, о чем? Не то, чтобы он ляпнул не подумав. Нет. Дело в том, что он слишком многое имел в виду. В подобной ситуации проще говорить в общем, обо всем сразу. Потому что, начав вдаваться в детали, запросто можно было потерять всю суть. Так подсказывал Володе жизненный опыт и здравый смысл. – Например, мы с Серегой оказались в Тринадцатом микрорайоне по чистой случайности. Так ведь?
- Нет, - решительно не согласился с ним Сергей. –Это я случайно сел именно в твой автобус. А ты ехал по маршруту, в соответствии с расписанием. Так что, тебе и деваться было некуда.
- Ну, расписание у нас, допустим, весьма приблизительное…
- О чем вообще речь? – перебил спорщиков Брейгель. Который и сам начал терять нить рассуждений. Начали с Универсального Критерия Прекрасного, а пришли к автобусу, едущему по приблизительному расписанию. – Да, и при чем здесь киберпауки?
- Я же уже объяснил, - спокойно, как всегда, продолжил Камохин. – Если согласиться с тем, что киберпауки действуют в соответствии с принципом Универсального Критерия Прекрасного, то получается, что все они должны бежать в сторону Тринадцатого микрорайона, а не обратно.
- Почему? – не понял Брейгель.
- Да потому, что мусорная свалка никак не вписывается в представление современного молодого человека об Универсальном Критерии Прекрасного. – Камохин покосился на Володю. – Верно я говорю?
- Ну, что-то вроде того, - согласился парень. – Чего им на свалке-то делать?
- Ах, вот оно как, - задумчиво протянул Брейгель. – То есть, человек, как пуп мироздания, притягивает к себе все, что стремится к прекрасному? Или же он сам является УКП?
- На твой выбор, дружище, - не задумываясь, ответил Камохин. – Но пауки бегут в другую стороны, - луч фонарика, скользнув по стене, поймал на мгновение пару киберпауков. – А это значит, что у них иная цель.
- Иная по отношению к чему?
- По отношению к человеку.
- То есть, по-твоему, люди их интересуют?
- Этого я не говорил. Но, в чем я твердо уверен – человек не является для киберпаука Универсальным Критерием Прекрасного.
- Но они вылечили мою ногу, - заметил Володя.
- И что с того? Собака лижет хозяину руку вовсе не потому, что боготворит его. К этому ее подталкивает инстинкт.
- Ты хочешь сказать, что киберпауки и наноботы слепо следуют заложенной в них программе?
- Несомненно. А, как же иначе?
- Тогда, какова их цель?
- Спроси об этом Измаила, если мы его сегодня встретим.
- Кто такой Измаил? – спросил Володя.
- Один наш общий знакомый.
- Он тоже квестер?
- Нет.
- Тогда, что он делает в зоне?
- У него тут своя Игра.
- Игра? – переспросил Володя, решив, что неправильно понял слова квестера.
- Ну, или что-то вроде того, - ушел от ответа Брейгель.
А Камохин так и вовсе не собирался разговаривать на эту тему.
- Почему мы все время идем прямо? – спросил Сергей.
- А ты видел повороты? – вопросом на вопрос ответил Камохин.
- Нет. Но, если мы встретим другой проход, ведущий в сторону, мы повернем в него или продолжим идти прямо?
- А сам ты как думаешь?
- Я не знаю.
- Вот и я тоже.
Сергей задумался.
- То есть, получается, у нас вообще нет никакого плана? – спросил Володя.
- Мы в поиске, - ответил Брейгель. – Это самое главное.
- А, что именно мы ищем? – рискнул поинтересоваться Сергей.
- Все, что может оказаться полезным. Проходы, выходы, переходы, артефакты. Но, самое главное, мы ищем ответы на наши вопросы.
- Например, куда ведет этот коридор?
- Если тебе это интересно.
Сергей посветил фонариком по сторонам.
- Мне было бы интересно узнать, кто его вырыл? И – как? Мне что-то не верится, что такой ровный коридор мог образоваться сам собой в результате проседания мусора.
- Могу тебя заверить, природа способна и на более удивительные выверты. Хотя, в данном случае я с тобой согласен: что-то тут не так. Слишком уж все тут ровненько да гладенько. Голыми руками, без специального оборудования, такой проход не выкопать.
- У Док-Вика есть интересная теория на сей счет, - подал голос Камохин. – Система туннелей внутри мусорной свалки могла образоваться в результате наложения пространственных структур двух миров, взаимодействующих посредством пространственно-временного разлома.
- То есть, эта система коридоров на самом деле находится в другом мире? – спросил Володя, отчаянно пытаясь понять, о чем идет речь.
- Наоборот, - ответ Камохина ни чуть не прояснил ситуацию. – В том мире, с которым нас объединил разлом, находится некая трех или более-мерная, в общем, объемная структура, которая вытеснила пропорциональный объем материи из нашего мира.
- А сама она куда делась? Структура эта многомерная?
Камохин тяжело и протяжно вздохнул. Как будто должен был сообщить какую-то очень грустную новость.
- Ты будешь смеяться, Вовка, но, в общем, она здесь. Только мы ее не воспринимаем своими органами чувств.
- Это как же? – в конец растерялся парень.
- Понятия не имею, - усмехнулся Камохин. – Я в подобные космогонические хитрости стараюсь не вникать. Если интересно, то, когда вернемся, спроси об этом Док-Вика. Он тебе все скрупулезно объяснит.
- А мне оно надо? – пожал плечами Володя. – Вроде как, и без формул все понятно.
Брейгель, шагавший рядом с Володей, восхищенно посмотрел на парня и улыбнулся.
- Бамалама! Ты счастливый человек! Тебе понятно то, что не может понять больше никто в целом мире!
- Ну, это уже не моя проблема, - гордо вскинул подбородок Володя.
- Внимание! – Камохин сдернул с плеча автомат. – Слева проход!
Брейгель жестом велел Володе с Сергеем оставаться на месте, а сам, дернув затвор автомата, быстро последовал за Камохиным.
Проход оказался пуст. Что, в общем-то, и следовало ожидать. Он был чуть уже того, по которому они шли. И примерно через двадцать метров резко сворачивал вправо.
- Мне этот проход не нравится, - едва заметно качнул головой Брейгель.
- Почему? – вопросительно вскинул бровь Камохин.
- Просто не нравится, и все. Без всякой причины.
Едва не задев плечо квестера, по стене пробежал киберпаук, перепрыгнул с черенка ложки на коробку с этикеткой «Красная Площадь» и свернул налево. Следующий за ним переместился на потолок, проскользнул между погнутыми спицами велосипедного колеса и продолжил бег в том же направлении, куда шли квестеры.
- Хорошо, пойдем прямо, - не стал спорить Камохин.
Собственно, причин для спора не было – им было все равно куда идти. Никто не знал, где находится выход. Да, и существует ли он вообще? Элементарная логика, опирающаяся на здравый смысл, подсказывала, что, если есть вход, значит, должен быть и выход. Однако, жизненный опыт, матерью которого, как всем хорошо известно, является ошибка, подсказывал, что полагаться на логику, находясь в границах аномальной зоны, столь же опрометчиво, как и надеяться освежиться в жаркий день, окунувшись в воды реки, кишащей пираньями. В принципе, есть шанс остаться в живых. Но, стоит ли оно того?
Впрочем, уйти далеко им все равно не удалось.
* * *
Глава 28
24 июня. День.
Миновав развилку, странники продвинулись всего метров на сто вперед по темному коридору, когда лучи фонарей выхватили из мрака нечто чрезмерно массивное и в высшей степени неопределенное.
Квестеры тут же схватились за оружие. Привычка – что уж тут поделаешь. Встречаешься с чем-то непонятным - готовься к худшему, таково главное правило выживания в аномальной зоне.
Странный объект, стоявший у них на пути, из-за причудливой игры теней, казался бесформенным. Он оставался неподвижным и, вроде бы, не казался опасным. На первый взгляд. Которому, разумеется, не следовало доверять на все сто.
Все еще держа пальцы на спусковых крючках, квестеры медленно двинулись вперед. Сергей с Володей, как им и было приказано, держались чуть поодаль. Желания погеройствовать у парней не возникало. Тем более, какое уж тут геройство без оружия в руках? Так что, они со спокойной совестью оставались за спинами вооруженных квестеров. Их посильная помощь сводилась к тому, что они освещали фонарями проход.
- Не дергай фонарем, - сквозь зубы процедил Брейгель.
- Э… - едва слышно отозвался Володя.
Он и сам не мог понять, почему луч фонаря, который он крепко сжимал обеими руками, то и дело прыгает из стороны в сторону?
- На что это, по-твоему, похоже? - спросил Камохин.
- На большую, странную штуку, - ответил Ян.
- Это очевидно, - согласился Камохин.
- Так же, как то, что это не тело гигантского чудовища, а нечто, созданное руками человека.
- Последнее, я бы не стал утверждать с уверенностью.
- Ну, с учетом того, где мы находимся…
- Именно – с учетом
- Ну, тогда, да.
Перед ними находилось нечто, похожее на основание цилиндрической колонны, опирающейся на неровную, скошенную базу. Поверхность материала была очень ровная, будто отполированная, и даже слегка поблескивала в лучах света. Упираясь краями в стены, база полностью перекрывала проход. Однако между стволом колонны и стенами оставались узкие просветы, в которые, скорее всего, можно было протиснуться. Вот, только стоило ли это делать?
На краю базы, к которому все так же осторожно приблизились квестеры, имелось пять округлых выступов. Каждый чуть меньше предыдущего.
Брейгель кончиками пальцев провел по краю среднего выступа. Поверхность была настолько гладкой, что на ощупь казалась слегка бархатистой. Она не казалась холодной, как металл, но и не была теплой, как дерево или пластик.
- Что это за материал? – Брейгель поднес фонарь к самой поверхности.
Свет не отражался от нее, а как будто уходил вглубь, вспыхивая мириадами крошечных, золотистых искорок.
Квестер достал нож и острием попытался оставить царапину на идеально гладкой поверхность. Ничего не получилось. Что ни чуть не удивило стрелка. Можно сказать, что он ожидал чего-то подобного. Для очистки совести, он ударил по выступу обухом рукоятки ножа, на котором имелся небольшой стальной шип. Убедившись, что на гладкой поверхности вновь не осталось следа, Брейгель удовлетворенно кивнул и спрятал нож в ножны.
- Ты прав, - сказал он. – Это дело не человеческих рук.
- А, чьих же тогда? – удивленно распахнул глаза Сергей.
- Спроси у Док-Вика, когда вернемся, - посоветовал Брейгель.
- А, он-то откуда знает? – пуще прежнего удивился Сергей
- Док-Вик, он такой, - хитро прищурился Брейгель. – Он много чего знает. Но не обо всем говорит.
Последнее заявление окончательно подкосило Сергея. Он не стал ни о чем больше спрашивать. Просто сел на корточки и обхватил голову руками.
Оказалось, что он совершенно не был готов к встрече с неведомым. Он только подумал о том, что сейчас вокруг него происходит нечто такое, что не укладывается в рамки привычного восприятия мира, а сознание уже само собой живенько набросало очень яркую, сюрреалистическую картину того, к чему все это могло привести. А после этого раскололось и рассыпалось тысячью брызг.
В отличии от приятеля, Володя спокойно и сдержанно реагировал на происходящее. Он постучал костяшками согнутых пальцев по самому большому выступу, прилегающему к стене, и многозначительно хмыкнул.
- Вулканическое стекло, - заявил он уверенно.
- Да, ты что! – вытаращил на него глаза Брейгель.
- Точно, - кивнул Володя.
- Слышал? – Брейгель локтем толкнул Камохина. – Вулканическое стекло!
- Ага,- Камохин прижался спиной к стене, наклонился в сторону, насколько это было возможно, и направил луч фонаря вверх. – Там есть проход.
- Куда?
- На верх.
- И что там, на верху?
- Не знаю.
- И что будем делать?
- Вернемся назад.
Наклонив голову к плечу, Брейгель посмотрел на Камохина, пытаясь понять, не шутит ли он? Но, похоже, Камохин говорил серьезно.
- Зачем? – недоумевающе развел руками Брейгель.
- Решим, что делать дальше.
- А, здесь мы не можем это решить?
- У нас недостаточно информации для того, чтобы принимать решения.
- А, там? – Брейгель махнул фонарем в ту сторону, откуда они пришли. – Там ее будет больше?
- Посмотрим, - Камохин поправил ремень на плече.
- Нет, так не пойдет! – показал открытые ладони Володя, после заявления на счет вулканического стекла решивший, что его мнение здесь хоть что-то, да значит. –Мы нашли что-то непонятное…
Брейгель с досадой цокнул языком.
Не стоило ему это говорить!
Все, что угодно, только не это!
Для Камохина все необычное, непонятное, удивительное, необъяснимое и странное означало, в первую очередь - потенциально опасное. Он, как и все, умел удивляться, однако, превыше всего для него была безопасность. Так его учили. И все свои решения он принимал, исходя именно из такой установки. Поэтому, в данной ситуации для того, чтобы убедить Игоря остаться, лучше всего было бы сказать, что ничего удивительного в этом чертовом монолите, вставшем у них на пути, нет. Нет, не было и никогда не будет! Подумаешь, невидаль какая – отполированная громада из непонятного материала, на котором даже закаленная сталь не оставляет царапины! Брось, Игорь, мы ведь и не такое встречали!..
Вот, что надо было сказать.
Но, сейчас говорить это уже было поздно.
Поэтому Брейгель лишь усмехнулся и слегка плечами пожал.
- Парень, не думая, несет всякую чушь, - кивнул он на Володю. – Вулканическое стекло, видишь ли…
Он подошел к среднему выступу. Как будто хотел получше рассмотреть материал, из которого он был сделан. Затем положил фонарь на соседний выступ. Скинул с плеч рюкзак. Припечатал обе ладони к верхней, чуть закругленной по краям поверхности среднего выступа, расположенной на уровне его груди. И, подпрыгнув, попытался подтянуться. Однако, ладонь правой руки соскользнула с гладкой поверхности.
- Бамалама! – выругался Брейгель. – Ну, что ты стоишь? – недовольно глянул он на Камохина. – Помоги!
И прозвучало это настолько убедительно, что в первый момент Камохин непроизвольно подался вперед, собираясь оказать помощь, о которой его просили. Но, в следующую секунду он уже понял, в чем тут дело.
- Что ты задумал?
- Ничего особенного. Хочу забраться на верх.
- Зачем?
- Чтобы посмотреть, что там дальше? – Брейгель указал рукой на щель между стволом колонны и мусорной стеной. – Может быть, там вообще нет прохода. Зачем тогда возвращаться?
Нельзя был не признать, что в словах квестера присутствовал смысл. Хотя, не исключено, что в них крылось и что-то еще, чего сразу было и не заметить. Да, Камохин особенно и не старался. Он подошел к Брейгелю, оперся плечом о выступ, на который тот пытался забраться и подставил сцепленные ладони. Не забыв, однако предупредить:
- Только без самодеятельности.
- Договорились.
Брейгель ткнул носок ноги в подставленные ладони, оперся рукой о выступ и ловко запрыгнул на базу. Встать в полный рост не позволял потолок. Но даже стоя на корточках, Брейгель на всякий случай раскинул руки в стороны, опасаясь, что ноги заскользят по гладкой поверхности. Однако, подошва армейского башмака неплохо держалась на неизвестном материале. Убедившись, что падение ему не грозит, Брейгель взял в руку фонарь.
- Бамалама! – воскликнул он, и, дернувшись вверх, стукнулся шлемом о потолок. Еще раз: - Бамалама! – А затем: - Ничего же себе!
Даже Сергей, сидевший на корточках у подножья базы, удивленно вскинул голову.
А Камохин схватился за автомат.
- Что?
- Ты не поверишь, - медленно, по-прежнему глядя вниз, покачал головой Брейгель.
- Уже не верю!
- Это – стопа!
- Что у тебя со стопой?
Камохин посветил Брейгелю на ноги. С ними, как будто, все было в порядке.
- Это – стопа! – Брейгель хлопнул ладонью по базе. – То, на чем я стою! Бамалама! Это голая человеческая стопа! Понимаешь? – лучом фонаря Брейгель провел по выступам на краю базы. – Это – пять пальцев!
Камохин озадаченно сдвинул брови. Не то, чтобы он не поверил Брейгелю. Но, все же, Игорю нужно было самому увидеть, то, о чем он говорил.
- Дай-ка руку!
Брейгель схватил протянутую ему руку и помог Камохину забраться на базу.
Подсветив себе фонариком, Камохин посмотрел вниз.
Они, действительно, сидели на корточках на стопе огромной человеческой стопе. Выполненной нарочито грубо, но, тем не менее, натуралистично. Пять четко прорисованных пальцев и даже ногти на них.
- Тогда, получается, что это, - Камохин повернулся и посветил на основание уходящего в потолок столба, - нога?
- Все всяких сомнений! – отчего-то радостно улыбнулся Брейгель.
- А вторая?
- Там, - Брейгель указал на стену.
- Почему именно там?
- Потому что мы сидим на левой стопе, значит правая, как и полагается, находится справа. Думаю, к правой ноге вел коридор, который мы встретили на пути.
- А, если это не человеческие стопы? Тогда и пальцы на них могут располагаться иначе.
- Не могут. Это элементарная биологическая целесообразность. Если большой палец всегда находиться на внутренней стороне стопы, значит только там он и может находиться. Вот, если бы человека или не человека создавал бог, а не эволюция, тогда можно было бы говорить о вариациях. Бог мог бы допустить ошибку, делая копию самого себя. Эволюция же ошибок не только не допускает, но и не прощает.
Чуть привстав, Брейгель гусиным шагом направился к гигантской щиколотке.
- А, можно мне с вами? – спросил, выглянув из-за большого пальца, Володя.
- Нет, - осадил парня Камохин. – Ждите нас здесь.
- Как ты думаешь, насколько она большая? – спросил Брейгель, разумеется, имея в виду статую, у подножья которой они находились.
- Если она сохранилась полностью, то голова должна торчать на верху.
- Не понял? – приостановился Брейгель. – Ты что же, думаешь, это статуя из Парка Культуры, которую выкинули на свалку?
- Ну, вроде того.
- Бамалама, Игорь!..
Брейгель хотел было всплеснуть руками, но, сидя на корточках, сделать это оказалось непросто. Жест оказался смазанным, незавершенным и невыразительным.
- Док-Вик говорил, что из всех невозможных гипотез следует выбирать наиболее простую, - попытался обосновать свою позицию Камохин.
- Точно, - насмешливо кивнул Брейгель. – В тысяча девятьсот тридцать седьмом на свалку вывезли гигантскую статую девушки с веслом! Причем, не кинули, как придется, а поставили строго вертикально. А после, семьдесят лет засыпали ее мусором.
- Я не говорил, что это девушка с веслом.
- А, кого еще могли изваять босым?
- У тебя, как я понимаю, уже есть ответ?
- Я пока еще не готов делать окончательные выводы. Но, готов поспорить, что до образования разлома этой штуки здесь не было.
Добравшись до гигантской щиколотки, Брейгель направил фонарь вверх.
- Ого!
Пронзая толщу мусора, нога безымянного колосса возносилась так высоко вверх, что свет фонаря растворялся во тьме.
Прижавшись спиной к стене, Брейгель поднялся во весь рост и боком протиснулся между залежами мусора и гигантской ногой.
- Дальше прохода нет.
- Выходит, все равно придется возвращаться.
- Нам ведь нужно на верх.
- Ты хочешь здесь подняться?
- А почему бы и нет? Ты ведь сам сказал, что голова этого исполина должна торчать наружу.
- Ты представляешь, сколько лезть до верха? Отсюда даже света дневного не видно.
- Света не видно, потому что это нога. Плечи шире, поэтому и закрывают свет. Кроме того, я думаю, к статуе должны вести еще несколько коридоров, тянущихся на разных уровнях.
- С чего ты это взял?
- А из чего, по-твоему, эту статую лепили?
- Кто?
- Пауки, разумеется!
Камохин посмотрел на гладко отполированную поверхность неизвестного материала.
- Полагаешь, это сделано из мусора?
- Ну, вроде как, больше не из чего. Только они с ним что-то сделали. Может, переплавили каким-то хитрым образом. А, может быть, и вовсе разложили на атома, а потом снова собрали. Но, то, что строительный материал брали где-то неподалеку, это факт.
На четвереньках квестер вернулся к кончикам пальцев гигантской стопы.
- Эй! – окликнул он сидящих у подножья статуи парней. – Ну-ка, подкиньте мне рюкзак!
Володя поднялся на ноги и передал Брейгелю его рюкзак.
- Что там? – спросил он.
- Ничего, - ответил стрелок и на карачках пополз назад.
- Что, совсем ничего?
- Стена. Прохода дальше нет.
Добравшись до щиколотки, Брейгель достал из рюкзака бухту статико-динамической веревки с кевларовыми волокнами, жумар и два круглых вакуумных захвата с ручками.
- Держи, - Брейгель вручил приятелю жумар. – Как только доберусь до площадки, где можно зацепиться, скину тебе веревку.
Брейгель припечатал один захват к гладкой щиколотке, несколько раз нажал клавишу ручного насоса и изо всех сил дернул за ручку. Захват было не оторвать.
- Держит, - довольно улыбнулся стрелок.
- А, как же ребята? – спросил Камохин.
- Могут здесь подождать. Или пускай возвращаются назад – не заблудятся… Нет, все же, лучше пускай подождут. Вдруг понадобится их помощь… Ну, я пошел!
Брейгель передал Камохину свой фонарь и автомат, перекинул через шею веревку и поудобнее зафиксировал на груди маленький фонарик-розетку. Встав в полный рост между ногой статуи и стеной мусора, квестер вытянул правую руку вверх и припечатал к ноге вакуумный захват. Поработав ручным насосом, он подтянулся на руке и резко выбросил вверх левую руку с другим захватом. Захват прилепился к гладкой поверхности и после нескольких нажатий насосной клавиши оказался надежно зафиксирован. Снова подтянувшись и выбросив вверх теперь уже правую руку, Брейгель плотно прижался спиной к стене и уперся подошвами в ногу статуи. Подошвы не соскальзывали, и теперь подниматься вверх стало совсем уже легко и просто. Для того, кто не страдал клаустрофобией.
Чередуя руки с присосками, Брейгель быстро довел этот процесс до автоматизма и настолько расслабился, что едва не упал, когда за спиной вдруг исчезла опора. Квестер подтянулся чуть выше и сел на край выступа. Освободив одну руку, он снял с груди фонарик и посветил себе за спину. Как он и предполагал, это был еще один проход. Такой же, как внизу, только с более низким потолком.
Брейгель посмотрел вниз. Ориентируясь по свету фонаря, что держал в руках Камохин, он прикинул, что поднялся вверх метров на двадцать. И при этом еще не добрался до колена гигантской ноги. Каков же был истинный размер этого колосса? И, самое главное, зачем нужно был его возводить?.. Брейгель озадаченно почесал щеку. А не могла ли эта гигантская статуя оказаться тем самым фактором, которого так не хватало Орсону с Осиповым для того, чтобы объединить высокотехнологичных киберпауков с оккупировавшими свалку бомжами?.. В принципе, почему бы и нет? Истина - она ведь всегда где-то рядом. Только порой оказывается скрытой под грудами мусора.
* * *
Глава 29
24 июня. День.
Брейгель закрепил веревку на торчащей из стены голове деревянной лошадки и кинул другой ее конец вниз.
- Поднимайся!
Камохин посветил снизу фонарем.
- Есть что-нибудь интересное?
- Ну, на свалке, если поискать, всегда можно найти что-то интересное.
- Я серьезно.
- То же самое, что и внизу. Проход ведущий примерно в ту же сторону, откуда мы пришли. Надо лезть выше.
- А, ребята?
- А что – ребята? Пускай сидят и ждут.
Камохин на четвереньках подполз к среднему пальцу гигантской стопы и негромко свистнул. Володя и Сергей разом вскинули головы.
- Мы с Яном поднимемся выше, попробуем найти выход на поверхность.
- Зачем? – спросил Сергей.
- А зачем мы вообще сюда пришли? – недовольно буркнул Камохин,
- На разведку, - ответил Володя.
- Вот именно. А еще нам кейсы с научным оборудованием нужны. А они как раз на верху. Так что, мы полезли на верх, а вы тут сидите и ждите. Все ясно?
- А, может, лучше мы с вами? – без особой надежды спросил Сергей.
- Нет уж, лучше вы здесь оставайтесь. Не шумите особо. И, вот что, - Камохин пальцем указал на Володю. – Кончай курить!
- Почему это? – удивился тот .
- Для здоровья вредно, - ответил стрелок и пополз в обратную сторону.
Закрепив на веревке жумар, Камохин привязал к концу ее рюкзаки и автоматы. И вскоре был уже на верху.
Пока Брейгель поднимал на верх оружие и амуницию, Камохин взял большой фонарь и прошел вглубь коридора. Потолок, помимо того, что был низким, оказался еще и не ровным. Поэтому приходилось быть внимательным, чтобы не удариться головой о какой-нибудь выступающий предмет.
- Что ты там ищешь? – окликнул его Брейгель.
- Осматриваюсь, - ответил Камохин коротко.
На самом деле, он пытался представить себе структуру прорытых в толще мусора ходов, подобно паутине, оплетающих гигантскую статую. Должна же быть какая-то логика в их расположении? Непременно должна! Тем более, что рыли их автоматы, работающие в соответствии с заложенной в них программой. А любая программа, какой бы совершенной и навороченной она ни была, не может совершать неожиданные, необдуманные действия. Она неизменно руководствуется принципом максимальной целесообразности. А, значит, постоянно повторяется. Нужно только понять алгоритм ее действий.
Камохин едва не налетел на детскую коляску. Старомодную, с маленькими колесиками и низкой посадкой. Похожую, скорее, на уродливую тележку с откидным верхом. Коляска не упала вниз только потому, что зацепилась за что-то ручкой. На днище виден был треугольный штамп
Фабрика «Заветы Октября» 1953 г.
Рядом с коляской валялась раздавленная детская погремушка. Не пластиковая, как сейчас, а деревянная.
Они находились в толще времени. В законсервированном прошлом. Куда никто никогда не заглядывал с тех самых пор, как была сделана эта закладка. И вот теперь киберпауки возводили чудовищного колосса, пронзающего пространство и время. Может быть, в этом, не смотря ни на что, все же, был какой-то смысл?..
- Ну, так что? Лезем дальше? – окликнул Камохина Брейгель.
Камохин с досадой цокнул языком.
Определенно, им не хватала парочки умников. Задавать вопросы, пообщавшись с профессорами, они научились. А, вот находить на них ответы не очень-то получается. Орсон как-то раз сказал, что человеческая память похожа на мусорную кучу. Вся информация свалена в ней совершенно бессистемно. В нужный момент, ты пронзаешь эту кучу остро заточенной шпагой мысли и вытаскиваешь все, что оказалось на нее наколотым. И, чем больше эта куча, тем больше шансов, что попадется что-нибудь дельное. Камохинская куча была явно маловата для того, чтобы понять, что же происходит в аномальной зоне номер сорок четыре. Вот это он как раз понимал…
- Игорь, – снова окликнул его Брейгель. – Что ты там нашел?
- Ничего, - тряхнул головой Камохин и повернул назад.
- Ну, я лезу выше?
- Может, поискать другой путь? – Камохин на ходу махнул фонарем себе за спину.
- А чем этот плох? – указал на верх Брейгель.
В принципе, Ян был прав. Им нужно было выбраться на поверхность. Путь вдоль стоящего строго вертикально гигантского монумента был самый короткий. Все верно. Но, что-то смущало Камохина. Не то, чтобы внушало опасение, а будто пронзало душу острой иголкой сомнения. Что-то было не так. Что-то было неправильно. Что-то они проглядели. Потому что рядом с ними не было их ученых собратьев которые, уж точно, что-нибудь, да вынюхали бы. Эта парочка профессоров всяческие ненормальности едва ли не кожей улавливают. Как рыбы водный поток. Когда они рядом, кажется, что с ними одна только морока. А, вот, когда их нет, оказывается, что без них-то, как раз, и не обойтись…
По стене пробежал киберпаук. На секунду замер, оказавшись в круге света. И - исчез. Обычное дело для киберпаука.
- И-горь! – Брейгель пощелкал пальцами, едва не задев кончик носа Камохина. – С тобой все в порядке?
- Все нормально, - поморщившись, как от назойливой мухи, отмахнулся стрелок.
- Точно? А то, вид у тебя какой-то нездорово задумчивый.
- Наверное, съел чего-нибудь, - усмехнулся довольно кисло Камохин.
- Ну, так я полез?
- Да, - торопливо кивнул Камохин.
И снова поморщился.
Ему так и не удалось избавиться от странного, не дающего покоя ощущения, будто, в какой-то момент, который он, как на зло упустил, что-то пошло не так… Или – не в ту сторону?..
Брейгель хлопнул приятеля по плечу, подхватил с пола вакуумные захваты, подбежал к краю прохода и, резко подавшись вперед, сразу оба припечатал к гигантской голени.
Подсвечивая аккуратно фонарем, чтобы не ослепить Брейгеля, Камохин наблюдал за тем, как быстро и ловко Ян карабкается на верх. По ноге колосса, пронзающего пространство и время.
Камохин натянуто усмехнулся.
И вдруг понял, что за мысль не давала ему покоя.
Огромная мусорная свалка, зримо соединившая в себе три пространственные координаты и одну временную…
И гигантская статуя, вросшая в этот пространственно-временной монолит…
Изменение одного из векторов неизбежно влечет за собой изменение трех остальных…
Значит…
Что все это может значит?..
К примеру то, что колосс стоит вовсе не вертикально, как им кажется…
Следовательно, карабкаясь по нему, они никогда не выберутся на верх...
Камохин почесал пальцем висок. Интересно, что бы сказал на это Док-Вик?..
На это раз подъем до очередного прохода занял у Брейгеля больше времени. В тот момент, когда на ноге, по которой он лез, появился выступ, похожий на колено, стрелок даже подумал о том, что, возможно, они ошиблись в своих расчетах? Что, если проходы, ведущие из глубин мусорной свалки к телу гигантской статуи, вовсе не чередуются с определенной последовательность?.. Собственно, в этом не было ничего страшного. Это означало лишь то, что ему придется лезть до самого верха…
И тут он почувствовал, что за спиной пустота.
Подтянувшись, Брейгель сел на краю, свесив ноги вниз, и отлепил зажимы от статуи.
Сзади кто-то крепко схватил его за шею и повали на спину. Сильные пальцы профессионально сдавили горло.
* * *
Глава 30
24 июня. День.
Орсон оторвался от микроскопа, откинулся на спинку стула, запрокинул голову и потер пальцами уставшие глаза.
- Ну, как? – спросил Игорь Петрович, на другом конце стола занимавшийся приготовлением образцов.
- Разрешения маловато, - устало произнес Орсон. – Какие-то пластинчатые структуры просматриваются, но рассмотреть их как следует не удается… А, где Вик?
- Семен Семенович повел его в оранжерею, - едва заметно улыбнулся Игорь Петрович. – Надеется, что Виктор поможет ему решить пару технических вопросов, с которыми ему самому не удается справиться.
- Вик – теоретик.
Игорь Петрович молча развел руками.
Он-то прекрасно понимал, что консультация по каким-то там техническим вопросом была только предлогом, за которым скрывалось желание Поперекина похвалиться своим огородом. Но, сомневался, поймет ли это англичанин. Когда Самсонов с гордостью продемонстрировал Орсону свою коптильню и ловушки для голубей, биолог вовсе не пришел в восторг от увиденного. Все почему-то подумали, что англичанину не понравилось жестокое обращение с птицами. Хотя, на самом деле, Орсона встревожил вопрос гигиены.
Игорь Петрович и Крис занимались исследованием грязи, служившей средой обитания для наноботов. Браться за изучение самих наноботов нечего было и думать – единственный микроскоп, имевшийся в распоряжении исследователей, не позволял даже как следует их рассмотреть. Однако, не смотря на скудность средств, имевшихся в их распоряжении, Кузякину с Орсоном удалось добиться некоторых успехов в изучении среды обитания наноботов. Они пошли тем путем, который предложил Орсон. Высушили грязь и перетерли ее в мельчайшую, мелкодисперсную пыль. Под микроскопом сразу же стали отчетливые видны короткие отрезки пластичных волокон, цепляющихся друг за друга в совершенно произвольной последовательности. Именно они, по всей видимости, и придавали устойчивость и объем формам, образующимся из полужидкой грязи. Но, как именно это происходило, каким образом подавалась команда к единому, слаженному взаимодействию огромного множества разрозненных отрезков? На эти вопросы ответы пока даже не намечались.
Игорь Петрович высказал предположение, что переплетающиеся между собой волокна действуют по принципу нейронных связей, очень быстро передавая сигнал от одного другому. Получив и тут же предав сигнал дальше, волокно моментально принимает требуемую форму. Чем и обеспечивает пластичную, довольно устойчивую пространственную структуру.
Это могло объяснить механизм действия волоконной сети, но мало что добавляло к пониманию смысла происходящего. Вопрос о том, кем и для чего была создана стол сложная система, оставался без ответа.
Впрочем, для ученых это был вопрос второго плана. Их больше интересовало, как все это действовало, а не ради чего. Так, например, Орсону очень хотелось узнать, за счет чего обнаруженные в грязи волокна могут становиться то пластичными, то жестким? Испробовав несколько имевшихся под рукой растворителей, ему удалось уничтожить внешнюю оболочку волокон смесью ацетона с этиловым спиртом и бензином. В результате он обнаружил заключенные прежде во внешнюю оболочку некие пластинчатые структуры, по форме напоминающие ленточных червей. Самым любопытным было то, что они находились в постоянном хаотичном движении. То сматывались в клубки, то завязывались узлами, то скручивались, как пружины, то вдруг резко распрямлялись. Складывалось впечатление, что, разрушив внешнюю оболочку, исследователи заодно уничтожили и механизм контроля активности пластинчатых структур, которые, по всей видимости, как раз и определяли подвижность или, наоборот, упругость, волокон. А разряд тока, пропущенный через скопление пластинчатых структур на предметном стекле, так и вовсе «убил» их. То есть, всякая фиксируемая глазом активность после этого прекратилась.
Однако, дальнейшие исследования зашли в тупик. По причине того, что разрешение микроскопа не позволяло углубиться в изучение строения загадочных пластинчатых структур.
Орсон закусил верхнюю губу. Посмотрел сначала на потолок. Белый и ровный. Затем в распахнутое окно. За которым была видна только мусорная стена. Наконец – по сторонам. Шкафы с книгами. Еще шкафы. Постер с Фредди Меркьюри. Снова шкафы…
- Вы что-то ищите? – спросил Игорь Петрович.
- Честно говоря, даже и не знаю… - взгляд Орсона упал на компьютерный экран, стоящий на письменном столе у окна. Большой, двадцать четыре дюйма, пожалуй. – Компьютер у вас работает?
- Да, конечно, - Игорь Петрович оглянулся, чтобы взглянуть на стол, занятый компьютером. – Только сети, разумеется, нет.
- Разрешение у экрана хорошее?
Игорь Петрович непонимающе сдвинул брови.
- Да, вроде бы, нормальное…
- Программа для корректировки изображения имеется?
- Вообще-то, я в этом деле плохо разбираюсь. Систему мне племянник устанавливал…
- В базовом пакете есть самая простейшая программка, - Орсон постучал пальцами по краю стола. – А что, Игорь Петрович, если нам попробовать сфотографировать объект под микроскопом, а затем рассмотреть его на экране компьютера? При хорошем разрешении это может дать дополнительное увеличение.
Идея была, конечно, не самая выдающаяся. Но, поскольку других вообще не было, исследователи взялись за ее осуществление.
Для начала им пришлось отправиться на огород, чтобы узнать у Поперекина, есть ли у него насадки для подсоединения к микроскопу фотоаппарата. Насадка у Семена Семеновича имелась, только сделана она была под пленочный фотоаппарат со съемным объективом, какового в наличии не имелось. Крое того, Семен Семенович ни в какую не желал, вот, прямо сейчас, немедленно, возвращаться домой для того, чтобы заняться поисками насадки. Он был занят огородом, вернее, демонстрацией всех своих достижений и успехов Осипову, и полагал, что все остальные дела вполне могут подождать. В конце концов не пожар же!
Орсону с Кузякиным удалось-таки убедить Семена Семеновича, только после того, как на их сторону встал еще и Осипов. Который заверил Поперекина в том, что изучение среды обитания наноботов может иметь важное практическое значение в том числе и для сельского хозяйства. Например, в плане уничтожения вредителей или доставки удобрения точно к корневой системе растений.
Заполучив вожделенную насадку, Орсон с Кузякиным принялись думать, как приспособить ее под обычную «мыльницу». Тут на помощь им пришел Лев Иммануилович Кугель. Старый инженер-строитель заявил, что уже сталкивался с подобной задачкой году, эдак, в семьдесят восьмом, еще до Московской Олимпиады, когда при возведение подвесного моста неожиданно выяснилось, что завезенные на строительство крепежные манжеты несколько шире трубчатых конструкций, которые они должны были фиксировать. Тогда-то ему и пришло в голову, что проблему можно решить довольно просто… Лев Иммануилович подробно изложил всем присутствующим суть своего оригинального инженерного решения. Сопровождая рассказ рисунками, сделанными тут же, карандашом на бумаге. После этого он приступил к воплощению своей идеи на практике.
Для этому Льву Иммануиловичу потребовалось немного плотного картона, изоляционная лента, пять канцелярских скрепок, три карандаша, треугольный кусочек линолеума и совсем немного пластилина. Примерно через сорок две минуты конструкция была готова. Вид она имела не особенно изящный, но держалась крепко. С пятой попытки – потребовалась небольшая подгонка и доводка, - исследователям удалось сделать довольно неплохой снимок. А восьмой снимок получился просто идеально!
После этого осталось лишь загрузить снимок в компьютер и вывести его на экран.
Все присутствующие сгрудились вокруг экрана, любуясь необычной картиной.
- Похоже на следы от тракторных гусениц, - сказал Поперекин.
- А, по-моему, на грузинские наборные пояса, - возразил Лев Иммануилович.
- У вас вызов в чат, - Осипов указал на выскочившее в углу экрана окошко с сообщением.
- Это какой-то глюк, - недоумевающе хмыкнул Игорь Петрович. – Здесь же нет сети.
И щелкнул мышкой по окошку.
В центре экрана развернулось квадратное окно чата.
В окне – сообщение. Всего два слова.
- «Без головы», - прочитал вслух Лев Иммануилович. – Что это значит?
- Да ну, ерунда какая-то, - усмехнулся Игорь Петрович. – Я же говорю, здесь нет сети.
- Не похоже, - скептически поджал губы Орсон.
- Да, бросьте вы, - Игорь Петрович закрыл окно чата.
Но оно развернулось снова. Само собой.
С тем же самым сообщением:
«Без головы»
- Может быть, перезагрузить комп? – предложил Семен Семенович.
- Лучше попробуйте ответит на сообщение, - посоветовал Осипов.
- Что я должен на него ответить? – недоумевающе пожал плечами Игорь Петрович.
- Да все, что угодно.
- Хорошо.
Секунду подумав, Игорь Петрович напечатал:
«Это глюк?»
И нажал кнопку «Отправить».
- Однако, сообщение ушло, - заметил Орсон.
- Вопрос только – куда? – хмыкнул Лев Иммануилович.
Раздался звуковой сигнал и в окошке появился ответ:
«Нет»
- Я же говорил, не похоже на глюк, - довольный собой, заметил Орсон.
- Сети нет! – Игорь Петрович указал на значок, подтверждающей отсутствие сети.
- Забавно, - обхватил пальцами подбородок Лев Иммануилович. – Глюк, утверждающий, что он не глюк.
- Ну, тогда спросите, кто он такой! – ткнул пальцем в экран Семен Семенович.
«Кто ты такой?» - напечатал Игорь Петрович.
Пауза.
Никакого ответа.
- Все? – непонятно к кому обращаясь, спросил Лев Иммануилович.
- Попробуйте иначе, - сказал Осипов. – Напишите: Я знаю, кто ты такой.
Игорь Петрович непонимающе пожал плечами и быстро набрал требуемый текст.
Едва он усел нажать кнопку «Отправить», как тот час же выскочил ответ:
«Зовите меня Измаилом»
- Измаил?
Орсон с Осиповым переглянулись.
- А, почему бы и нет? – едва заметно улыбнулся Осипов.
- Измаил? – снова повторил Орсон. – Здесь?
- Кто такой Измаил? – удивленно посмотрел на квестеров Игорь Петрович.
Явление еще одного персонажа, пусть даже виртуального, стало для него в высшей степени неожиданным. Это казалось даже более странным, чем чат через компьютер, не подключенный к сети. Откуда вдруг мог появиться этот самый Измаил? Он что, все это время прятался на свалке? Или же он каким-то образом сумел достучаться до них извне?
- Это наш общий друг, - ответил Орсон.
- Скорее, просто знакомый, - уточнил Осипов.
- Приятель по Игре, - добавил англичанин.
- Если, конечно, это тот самый Измаил.
- А что, Измаил – очень популярное имя в России?
Осипов наклонился и одним пальцем напечатал:
«Измаил, это ты»
Ответ последовал незамедлительно:
«Я»
- Весьма информативно, - одобрительно наклонил голову Орсон. – Теперь мы можем не сомневаться в том, что это действительно он.
«Ты здесь» - напечатал Осипов.
Пауза.
- Вы не поставили вопросительный знак, - сказал Игорь Петрович.
- Так надо, - кивнул Осипов.
- Почему он молчит?– шепотом спросил Семен Семенович. - Он, что, не знает, где находится?
- Или не хочет говорить, - высказал иное предположение Лев Иммануилович.
- Он не имеет привычки отвечать на вопросы, - объяснил Осипов.
- У меня тоже были такие ученики, - понимающе кивнул Семен Семенович. – Вот, упрутся и ни в какую! Клещами из них ответ не вытянешь!
- Тут другой случай, - помахал пальцем Орсон. – У Измаила такая манера общения. Он, вроде как, не понимает вопросы. На самом деле.
- И как же тогда с ним разговаривать? – спросил Игорь Петрович.
В окошке появилось новое сообщение:
«Без головы»
- Это уже было, - обиженно протянул Лев Иммануилович. – В самом начале.
- Он пытается нам что-то объяснить, - сказал Осипов.
- Плохо пытается.
- Да, уж, как может.
- А что, собственно, может быть без головы? – задал очень правильный вопрос Игорь Петрович.
- Человек, - не задумываясь, ответил Кугель.
- Ну, ту сказал, Лев Иммануилович!
- А, что? Запросто! Вжик! – Лев Иммануилович провел пальцем по шее. – И получайте Марию Антуанетту!
- Можно и метафорически назвать человека безголовым, - заметил Игорь Петрович.
Лев Иммануилович многозначительно хмыкнул.
- Есть идеи?
- Есть кандидаты.
- Среди здесь присутствующих?
- Кончайте!
Лев Иммануилович улыбнулся, весьма собой довольный.
«Это проблема», - набрал Осипов.
«И очень серьезная», - тут же отозвался Измаил.
«Нам нужно поговорить».
«Мы говорим».
«Лично. С глазу на глаз».
«Невозможно».
«Мастер Игры говорит, что нет ничего невозможного».
- Когда это он такое говорил? – озадачено сдвинул брови Орсон.
- Может и не говорил, - не стал спорить Осипов. – Какая разница?
- Ну, в общем…
«Неосуществимо».
- Ловко, - одобрительно хмыкнул Игорь Петрович.
«У нас есть пакаль».
«Не важно»
«Мы хотим покинут зону».
«Невозможно».
- Пустой разговор, - неодобрительно нахмурился Лев Иммануилович.
«Пустой разговор», - напечатал Осипов.
- Почему он не хочет говорить прямо? – спросил Игорь Петрович.
- Он не может, - ответил ему Орсон.
- Ему кто-то запрещает?
- Нет. У него такой стиль мышления. Он все время говорит обиняками. А мы должны догадываться, что он имеет в виду.
- Зачем?
- Ну... Это своего рода игра.
«Голова - конец».
- О какой голове идет речь? В конце-то концов!
- В фильме «Крестный отец» мафиози подложили в кровать одному из своих врагов лошадиную голову.
- Ну, и что?
- Да, собственно, ничего… Просто вспомнил.
- Ну, конечно! – щелкнул пальцами Орсон. – Нужно выстроить ассоциативную цепочку, в которой присутствовала бы голова!
- Странная игра, - недовольно оттопырил нижнюю губу Лев Иммануилович. – Однако – захватывающая.
«Ноги – тело – голова», - напечатал Осипов.
- Садитесь, - встав со стула, уступил ему место за компьютером Игорь Петрович.
«Ноги – тело», - ответил Измаил.
- Ну, понятно, головы быть не должно, - взмахнул кистью руки Семен Семенович. – Это он уже говорил! Только что это за голова?
«Человек теряет голову от любви», - напечатал Осипов.
«Любовь сводит с ума», - ответил Измаил.
- То есть, в этом случае, голова остается на месте, - прокомментировал ответ «серого» Орсон.
«Приговоренный теряет голову на плахе».
«Она ему больше не нужна».
- Снова мимо?
- Похоже на то.
- Какие еще есть варианты?
- А что, если зайти с другого конца?
Англичанин подтянул к себе клавиатуру и напечатал:
«Аномальная зона – свалка – разлом – свалка - пакаль – свалка – голова».
- Какой к этом смысл? – спросил Игорь Петрович.
- Пока никакого, - ответил биолог. – Я даю Измаилу возможность направить нас по верному пути.
- Куда? – поинтересовался Семен Семенович.
«Головы еще нет».
- Так, значит, голова на свалке!
- Ее еще нет!
- Нет у нас. А на свалке она уже есть.
«Головы не должно быть» - напечатал Осипов.
«С головой все закончится», - тут же ответил Измаил.
- Что все это значит? – наморщил лоб Семен Семенович. – Абракадабра какая-то.
- Не абракадабра, а головоломка, - уточнил Лев Иммануилович. – Например, человек начинается с ног и заканчивается головою.
- Это смотря откуда начать, - возразил Семен Семенович. – Если снизу вверх – тогда именно так. А, если сверху вниз – тогда совсем наоборот.
- Художник обычно начинает рисовать тело с ног, - сказал Игорь Петрович.
- Уверен?
- Да. Я видел, как работают художники, зарисовывающие антропологические находки.
- А у скульпторов просто нет выбора, - сказал Лев Иммануилович. – Не может же голова висеть в воздухе. Значит, сначала нужно вылепить ноги.
- Хочешь сказать, что речь идет о какой-то безголовой скульптуре, выброшенной на свалку?
Лев Иммануилович задумался. Вообще-то, он не имел в виду ничего подобного. Но, если подумать…
- А, почему бы и нет?
- Какую опасность может представлять собой отколотая от скульптуры голова? – пожал плечами Орсон.
- А кто говорит об опасности?
- Измаил написал: «С головой все закончится».
- Ну, и что? Мы же не знаем, что он при этом имел в виду? Что значит все? Может быть, все наши беды? Или – проблемы?..
«Голова представляет собой опасность» - напечатал Осипов.
Он намеренно не ставил в конце вопросительных знаков, превращая тем самым вопросы в утверждения. Чтобы предоставить Измаилу возможность согласиться с ним или опровергнуть.
«Мы не хотим того, что за этим последует».
- Мы – это все мы, включая Измаила? Или же это Измаил и кто-то еще? – спросил Игорь Петрович.
- Хороший вопрос, - одобрительно кивнул Орсон.
«Мы ни черта не понимаем», - напечатал он.
И с удовольствием поставил точку в конце.
Ответ, который появился чрез несколько секунд, озадачил англичанина. Впрочем, так же, как и остальных.
«Это не важно», - написал Измаил.
- Как это – не важно – возмущенно вскинул руки Лев Иммануилович. – что значит – не важно?..
- Это его обычная манера разговора, - заверил Кугеля Орсон.
- И что с того? – не мог успокоиться Лев Иммануилович. – Зачем он вообще нам письма пишет, если не желает ничего объяснять?
- А что бы вы хотели узнать в первую очередь, Лев Иммануилович? – спросил Осипов.
- О какой именно голове идет речь? – не задумываясь, ответил Кугель.
«Мы все еще участвуем в Игре», - напечатал тем временем Орсон.
«В Игре участвуют все», - ответил Измаил.
- Ну, конечно, - задумчиво кивнул англичанин. – Какой еще ответ можно было ожидать?
- О какой Игре идет речь? – спросил Игорь Петрович.
- Если я все правильно понимаю, - ответил биолог. – Они саму жизнь и все мироздание рассматривают с точки зрения теории игр.
- Они? – удивленно повторил Игорь Петрович.
- Да, они, - кивнул Орсон.
- Какой смысл в сообщении, которое мы не можем понять?
- Возможно, в нужный момент мы его поймем.
«Голову нужно отыскать», - напечатал Осипов, вновь превратив вопрос в утверждение.
«Вы ее не найдете», - тут же отозвался Измаил. – «Головы нет».
«Голову нужно уничтожить».
«Головы нет».
- Головы нет, - Лев Иммануилович пальцем почесал кончик носа. – У кого нет головы?
- У всадника без головы, - заявил Семен Семенович.
- Еще?
- У того, кому ее отрубили.
- У статуи, которой отбили голову.
- Это все соответствует определению «УЖЕ нет», - сказал Орсон. – А нам нужна голова, которой ЕЩЕ нет.
- Так не бывает, - уверенно покачал головой Семен Семенович.
На экране появилось новое сообщение:
«Проблема с головой».
- С головой все время какие-нибудь проблемы, - хмыкнул Лев Иммануилович.
«С головой всегда проблемы», - напечатал Осипов.
«Следует быть готовыми. Когда появится голова времени не останется».
«Время исчезнет».
«Исчезнет все».
«Закончится Игра».
«Игра никогда не закончится. Сменятся игроки».
- Похоже, у нас серьезные проблемы с этой самой головой, - сделал вывод Осипов.
- Знать бы еще, что это за голова?
«Измаил, нам нужна твоя помощь».
«Каждый играет за себя».
«У нас есть пакаль».
«Когда все закончится».
«Все начнется заново».
«Для тех, кто останется в Игре».
- Holy shit! – вскинул брови англичанин. – Это намек на то, что нас могут выставить из Игры?
- Но, ведь в Игре участвуют все?
- Вот именно!
Орсон дернул клавиатуру к себе.
«Измаил! Кончай свои штучки! Обрисуй хотя бы самую суть проблемы!»
«Проблему создал не я».
- Я понимаю, что не ты!.. Ах, damn…
- Выходит, все же, что у нас проблема?
- А когда у нас их не было?
«С головой все закончится».
«Что закончится?»
- Он не отвечает на вопросы.
- Да, верно…
Орсон пощелкал пальцами.
«На голове растут волосы».
- Это ты к чему?
- Просто так. Чтобы не прерывать диалог.
«Нет».
- Нам угрожает лысый!
- Среди нас нет лысых.
- Может быть, это кто-то из бомжей?
- Не несите чушь!
- Точно! Бомжи!
«Голова у бомжей».
«Головы еще нет».
- Проклятие!.. Что это за лысая голова, которой еще нет?..
- Может быть, это пакаль? – предположил Осипов. – Лысая голова - рисунок на пакале.
- Точно! – щелкнув пальцами, указал на него Орсон. – В зоне есть еще один пакаль с изображением лысой головы! И он очень опасен! К примеру, как тот, который, помнишь, выбросил Камохина в озеро с псевдокрокодилами!
- Но, Измаил написал «головы еще нет».
- Конечно, нет! Мы ведь еще не нашли пакаль!
Орсон радостно хлопнул в ладоши и вскинул руки над клавиатурой.
«Пакаль с лысой головой!» - напечатал он, поставил восклицательный знак и с довольным видом сложил руки на груди.
- Все вовсе не так сложно, как казалось в начале!
Все ждали ответа.
Ответа не было.
«Измаил», - напечатал Орсон.
Прошла минута.
Другая.
Пять минут.
«Измаил!!!!»
- Бесполезно. Он в офф-лайне.
- Скорее уж, это мы в офф-лайне, - Игорь Петрович ткнул пальцем в значок, который по-прежнему указывал на то, что компьютер не подключен к сети.
- И что же мы имеем в сухом остатке?
- Нам не нужен еще один пакаль. Особенно, если на нем изображена лысая голова.
* * *
Глава 31
24 июня. День.
Даже не думая о том, что происходит, действую только на инстинктах, Брейгель выхватил из кобуры пистолет, крепко обхватил рукоятку с автоматическим предохранителем, направил ствол туда, где по его расчетам должна была находиться голова противника, и надавил на спусковой крючок.
Звук выстрела ударился о потолок, отскочил от стен и раскатился эхом по коридору.
- Ян! – закричал снизу Камохин, отчаянно пытаясь высветить фонарем, что там происходит наверху.
Рука, сжимавшая горло, обмякла и упала сама собой.
Брейгель перевернулся на бок и направил луч фонарика-разетки на противника. В том, что он уже не представляет никакой опасности, можно было не сомневаться. Пуля вошла ему в левый глаз и, разворотив мозг, вышла на затылке.
- Я цел! – крикнул Брейгель.
- Что там у тебя?
- Бомж.
- Один?
Брейгель поднялся на колени и посветил вглубь прохода.
Узкий луч света царапал темноту на глубине не более полутора метров.
- Да, вроде бы…
Брейгель поднялся на ноги, сделал три шага вглубь коридора, остановился и прислушался.
Ни звука.
Тишина.
- Порядок! – Брейгель помассировал шею. - Здесь больше никого нет!
Он ослабил хватку на рукоятки пистолета – предохранитель автоматически включился, - и сунул его в кобуру.
Захлестнув веревку на погнутом руле раскуроченного мотоцикла, вдавленного в стену, словно объект инсталляция не слишком продвинутого художника-концептуалиста, он кинул другой ее конец вниз.
- Поднимайся!
И, обернувшись, посмотрел на мертвого.
Что он тут делал? - Раз.
Как он сюда попал? - Два.
Где остальные бомжи? – Три.
Брейгель мог бы и дальше задавать вопросы самому себе, даже не пытаясь искать на них ответы. Но, в этот момент Камохин дернул веревку, давая знать, что можно поднимать вещи.
Вытянув рюкзаки и оружие, Брейгель повесил автомат на шею и взял в руку большой фонарь с рефлектором. Широкий, яркий луч света ворвался в самую глубину тьмы. Плавно скользнул из стороны в сторону. Проход, определено, был пуст. Здесь просто негде было спрятаться. Только киберпауки, будто призрачные тени, скользили по стенам. Здесь их было значительно больше, чем внизу. Движение тонконогих паукообразных механизмов происходило в обе стороны. Как в направлении статуи, так и от нее.
- Кого-то подстрелил? – спросил Камохин, выбираясь из щели между ногой колосса и мусорной стеной.
- Нет, это я просто так в воздух палил, - саркастически усмехнулся Брейгель. – Чтобы настроение поднять.
- Понятно.
Камохин отцепил от рюкзака фонарь и подошел к распластанному на полу бомжу.
- Не поторопился?
- Он напал на меня сзади и схватил за горло. Что мне еще оставалось делать?
Камохин присел на корточки. Двумя пальцами взял бомжа за острый, небриты подбородок и повернул голову на бок.
На вид убитому можно было дать лет сорок. Никак не больше. Он был худощавого телосложения, но при этом вовсе не производил впечатления изможденного голодом и прочими физическими страданиями человека.
- Что ты ищешь? – спросил Брейгель, глядя на то, как внимательно осматривает Камохин убитого.
- Хочу убедиться в том, что это человек.
- Каким образом?
- Ну, если он пришелец, у него должны быть какие-то физические отличия.
- Постой, - взмахнул рукой Брейгель. – Ты полагаешь, что бомжи могут оказаться местными? Ну, то есть, они жили на этой свалке до образования аномальной зоны?
- Нет, не думаю, - Камохин отогнул полу странного, похожего на длиннополую шинель, одеяния бомжа. С двумя серебристыми пуговками и таким же галуном на левом рукаве. – Бомжи появились на свалке вместе с киберпауками и наноботами. Но, они могли попасть сюда с другой планеты или из другого измерения.
- А, что это меняет? – недоумевающе выгнул губы Брейгель.
- Возможно, что ничего, - Камохин достал из кармана маленький, плоский фотоаппарат, включил его и сделал несколько снимков.
- У тебя теперь хобби такое, снимать покойников?
- Между прочим, нам удалось опознать по фотографиям пятерых наемников, убитых в Гоби, и выяснить, что они принадлежат к Церкви Возрождения. И подтвердить, что тот тип, которого едва не засосало в воронку, действительно Гюнтер Зунн.
- И что нам это сейчас дает? – развел руками Брейгель.
Камохин искоса, снизу вверх глянул на стрелка.
- Что, если этого бомжа тоже удастся опознать?
Брейгель пренебрежительно дернул плечом и решил не продолжать этот спор. Он считал, что не стоит тратит время на какого-то ушлепка. Ну, допустим, опознают его, и что с того? Они же не собираются снова возвращаться в эту зону? Жаль, конечно, что пришлось застрелить его… Но, что уж ту поделаешь – сам нарвался.
Ноги бомжа были обуты в странного покроя войлочные полусапоги с широкими раструбами. Под шинелью на нем были бриджи до колен в широкую красно-белую полоску и тонкая трикотажная кофта грязно-серого цвета с высоким, завернутым воротником. На Земле такие принято назвать водолазками.
Камохин изучил одежду бомжа, пытаясь отыскать какие-нибудь бирки, лейблы или метки. Но, то ли, кто-то старательно все их спорол, то ли, там, откуда явился бомж, было не принято маркировать одежду.
- Ты знаешь, от него совсем не пахнет, - сообщил Камохин.
Брейгель сделал вид, что страшно удивлен.
- Да, ну? А какой аромат ты ожидал ощутить?
- Я серьезно, - быстро глянул на стрелка Камохин. – Бомжи подолгу не моются, а потому мерзко смердят. А этот совершенно ни чем не пахнет.
- Ну, значит, он недавно принял ванну.
- Где?
- Да, откуда мне знать? - недовольно поморщился Брейгель. – Давай лучше выбираться отсюда. А то, только время попусту теряем.
- Попусту, говоришь?..
Камохин достал из кармана бомжовой шинели квадратную металлическую пластинку и кинул ее напарнику.
- Бамалама, - сказал Брейгель. – Пакаль.
На пакале черного цвета была изображена зубастая, похожая на щуку рыба с высоким верхним плавником.
- Должно быть, бомж нашел его где-то на свалке, - предположил Брейгель.
- Должно быть, эта свалка кишит пакалями, - усмехнулся Камохин.
- У тебя есть другое предположение? – обиделся Брейгель.
- Эти бомжи на само деле такие же игроки, как мы или «серые». Они тоже охотятся за пакалями.
Брейгель озадаченно поджал губы.
Конечно, можно было считать бомжей еще одной группой игроков, охотящейся за пакалями. Но, тогда остается признать, что во Вселенной все только и заняты Игрой без правил. И лишь на Земле до начала Сезона Катастроф о ней ничего не знали.
- А какие у тебя доказательства? – спросил Брейгель.
- Пакаля тебе мало?
- Я же сказал, бомж мог найти его в куче мусора.
- Почему-то нам так не везет.
- Потому что мы не бомжи. И не роемся постоянно в мусоре.
- А как тебе это?
Камохин оттянул воротник на шее мертвеца. Так, что стала видна короткая цепочка с плоским медальоном.
- Это что такое?
Брейгель присел на корточки по другую сторону от трупа и подцепил цепочку пальцем.
Цепочка состояла из металлических шариков, соединенных короткими, так же металлическими стерженьками. Металл был серебристый, блестящий, но явно не драгоценный. Медальон по форме был похож на армейский – прямоугольник со срезанными углами. Но он был только один. Никаких надписей на нем не было. Зато имелось целая россыпь мелких, будто иголкой проткнутых отверстий.
Цепочка была настолько короткой, что снять ее через голову не представлялось возможным. Не мудрствуя, Брейгель зажал медальон в кулак и как следует дернул. Голова мертвеца чуть приподнялась и снова ударилась простреленным затылком об пол.
Цепочка, как и прежде, опоясывала его шею.
- Бамалама, - произнес удивленно Брейгель.
И принялся протягивать цепочку между пальцами, стараясь отыскать замок.
Но замка не было.
Квестер сосредоточенно сдвинул брови, положил руку на лоб мертвеца, как следует прижал его голову к полу и еще раз дернул за цепочку. Все с тем же результатом.
- Ты решил оторвать ему голову? – поинтересовался Камохин.
Брейгель молча потянулся за рюкзаком, достал из бокового кармашка новенькие, аккуратные кусачки с усилителем давления и, поднатужившись, перекусил-таки цепочку на шее бомжа.
Направил фонарь вверх, квестер положил на него медальон. Дырочки засветились, как крошечные звездочки. Но никакой закономерности или осмысленности в их расположении не просматривалось.
Брейгель повернул фонарь так, чтобы Камохин тоже смог взглянуть на медальон.
- Понятия не имею, что это такое, - качнул головой квестер.
- Ясно, - Брейгель сунул медальон в тот же карман, где уже лежал пакаль. – Ну, что, полезем выше?
Но, Камохин не спешил двигаться с места. На него вдруг с новой силой накатило то же самое ощущение чего-то неправильного, что и на нижнем уровне. Игорь поводил фонариком по стенам. Он тоже отметил, что киберпауков здесь было значительно больше, чем внизу. Но дело-то было не в пауках. Вернее, не только в них.
Зачем бомж спустился так глубоко?..
Нет.
Правильнее будет спросит: как ему это удалось?
Он знал какую-то систему лазов, пронизывающую всю свалку? Все ее пространственные и временные пласты?..
Камохин посмотрел на мертвого бомжа. Затем снова перевел взгляд на стену.
С уровня тридцать седьмого года они перебрались сразу на пятьдесят второй. Оценка, конечно весьма приблизительная - коляску выбросили не в тот же год, когда и купили. Но все же… Где сейчас они находились?
Камохин встал на ноги и подошел к стене. Он поднял руку, словно пытаясь коснуться чего-то эфемерного. И замер в таком положении.
- Игорь, – окликнул его Брейгель.
Взгляд Камохина, следуя за лучом фонаря, перескакивал с одного предмета на другой, пытаясь отыскать что-нибудь, что могло бы помочь ему датировать мусор, среди которого они сейчас находились.
Брейгель почувствовал серьезную тревогу за напарника. Никогда еще Игорь не вел себя так странно. Глядя на него, можно было подумать, что он находится здесь и одновременно где-то еще. В каком-то другом пространстве. Или – времени. Настолько далеко, что, протянув руку, можно было не коснуться его. Пальцы прошли бы сквозь его тело, как сквозь густой, предутренний туман, оставляя еда заметные, тут же затягивающиеся разводы.
- Вот! – Камохин что-то выдернул из стены. – Вот оно!
Он повернулся к Брейгелю, держа в руке тонкую, помятую книжку в бумажной обложке. На обложке был нарисован горящий автобус. И большие, будто тоже горящие буквы:
ПУТЧ
- Библиографическая редкость? – деликатно осведомился Брейгель.
- Это книга о путче тысяча девятьсот девяносто первого года, - быстро заговорил Камохин.
- Да, - осторожно кивнул Брейгель.
- Ее выкинули в мусор…
- Очень обидно, конечно…
- Да, подожди ты! – взмахнул рукой Камохин. – Если мы нашли книгу о событиях девяносто первого года, значит мы находимся еще выше! – он поставил книгу горизонтально и приподнял ее на уровень лба. – А свалка была закрыта в начале нашего века! Получается, что мы сейчас находимся возле самой поверхности!.. Понимаешь?
Брейгель подошел к краю прохода, чуть подался вперед, наклонил голову к плечу и посветил вверх фонариком.
- Не может быть, - сказал он, вернувшись в исходное положение. – До поверхности еще о-очень далеко. Прикинь, мы сейчас только на уровне колена этого восьмого чуда света, - кивнул он на статую.
- Откуда тогда здесь эта книга? – Камохин взмахнул брошюрой с горящим автобусом на обложке.
- Ну, я не знаю, - взгляд Брейгеля метнулся по стенам, скользнул по потолку и упал на мертвеца. – Может быть, бомж притащил?
-Я вытащил ее из стены.
- Бамалама, - решил не продолжать кажущийся ему бессмысленным спор Брейгель. О чем тут было спорить, если достаточно было на верх посмотреть, чтобы убедиться, что они еще только в самом начале пути. То бишь, на самом дне этой клятой свалки. – Ну, и что это по-твоему значит?
- Это значит, что мы возле самой поверхности, - снова зачем-то тряхнул брошюрой Камохин. – А еще это значит, что в любую минуту сюда могут нагрянут бомжи! Сваливать нужно, Ян!
- А, как же, чемоданы? – немного растерянно, Брейгель указал большим пальцем на потолок.
- Забудь, - Камохин швырнул книжку «Путч»в конец коридора. – Теперь ясно, почему за нами вертолет не прилетел. И почему мы сами неделю блуждали по салке в поисках выхода.
- ПВА, – хмыкнул Брейгель.
- Точно, - кивнул Камохин. – Пространственно-временная аномалия. Но, закавыка в том, что образовалась-то она не одновременно с зоной. Поначалу ведь было все нормально. Вертолет доставил нас на место, потому улетел…
Камохин плавно провел рукой сначала в одну сторону, потом – в другу.
- А потом мы здесь застряли, - закончил Брейгель. – И, если ты прав в том, что мы находимся возле самой поверхности, в то время, как до нее еще лезть да лезть, то процесс идет по нарастающей.
- Или же мы оказались в самом центре этого пространственно-временного узла, - Камохин посмотрел на колено гигантской статуи и вдруг, безо всякой связи с предыдущим, сказал: - На фига они строят эту дуру?
Брейгель тоже посмотрел на статую.
- Может быть, это какой-то культ?
- Но почему-то именно вокруг нее пространство и время завязываются в узлы.
- Кстати, о времени, - Брейгель посмотрел на часы. – По моим часам, прошло пять с половиной минут с того момента, как мы оставили ребят внизу, а сами начали подниматься.
Оттянув рукав, Камохин глянул на свои часы.
- Три часа сорок две минуты.
- Ты прав, - Брейгель щелкнул пальцами и направил указательный на Камохина. - Нужно отсюда убираться, пока мы еще адекватно воспринимаем действительность.
- Уверен? – прищурился Камохин.
- В чем?
- В том, что все еще адекватно?
- Не совсем, но, все же...
Брейгель умолк, жестом велев и Камохину молчать.
Из глубин переходов, свернутых в странные многомерные узлы, напоминающие, должно быть, одно из пространств Калаби-Яу, доносились странные, приглушенные звуки. Больше всего похожие на отрывистый лай.
Брейгель молча взял веревку, захлестнул один ее конец скользящей петлей на выступающей из стены обтянутой плотной резиной рукоятке какого-то тренажера, а другой конец бросил вниз. Жестом велев Камохину держать веревку так, чтобы петля все время была натянута, Брейгель продел карабин сквозь петлю на рюкзаке, защелкнул его на веревке и быстро спустил груз вниз. То же самое он проделал и со вторым рюкзаком. Автоматы и ручные фонари квестеры на этот раз решили оставить при себе.
Странные звуки то приближались, то удалялись. Но при этом явно становились более отчетливыми. Теперь уже можно было со всей уверенностью сказать, что это голоса людей, говорящих на непонятном, очень причудливом языке.
Брейгель забрал веревку из рук Камохина, надел на нее две «восьмерки», одну передал напарнику, другую оставил для себя. Камохин застегнул на «восьмерке» подвешенный к поясу карабин и подошел к самому краю прохода. Повернувшись спиной к гигантской статуе, он чуть откинулся назад и направил луч фонаря на верх. Брейгель был прав, если верить глазам, до выхода на поверхность было еще очень и очень далеко. Однако, в аномальной зоне нельзя было верить не только глазам, но вообще ничему. Это квестеры уяснили для себя четко. И, даже если здравый смысл твердил им, что этого или того просто не может быть, потому что не может быть никогда, они очень деликатно, но настойчиво просили его умолкнуть. Велев ему и на этот раз сделать то же самое, Камохин оттолкнулся ногами от края площадки и быстро заскользил вниз.
Дождавшись несильного рывка веревки, означавшего, что Камохин благополучно добрался до низа, Брейгель пристегнул к оставшейся «восьмерке» свой карабин и, держа веревку натянутой, пятясь, подошел к краю прохода. Прежде, чем сделать шаг назад, в пустоту, стрелок на секунду замер…
И в этот миг, из темноты, будто ниоткуда, выскочила свора бомжей. Их было штук семь. Никак не меньше. А вот больше – совершенно запросто. Впереди, размахивая над головой утыканной гвоздями дубинкой, бежал здоровенный, толстый, как боров бомж. Рот его был широко разинут, и это из него вырывались те самые отрывистые, будто лающие звуки, что прежде раздавались где-то вдали. На ногах борова были плетеные кожаные сандалии, а на голове – блестящий военный шлем с острым навершием. Верхняя пуговица очень коротких, обтягивающих шорт была расстегнута – пояс не сходился на толстом, свисающем животе, - кожаная жилетка с цепочками и нашивками так же была мала здоровяку, по крайней мере, на пять размеров. Но, не смотря на габариты, бежал бомж очень даже резво. Да и остальные от него не отставали. Намерения их были, очевидно, не дружелюбные. А попытаться завязать диалог не позволял языковый барьер. Держась одной рукой за веревку, Брейгель другой схватил за рукоятку автомат и дал длинную очередь в потолок. Что, впрочем, не произвело на бомжей ни малейшего впечатления. То ли, они понятия не имели о том, что такое огнестрельное оружие, то ли, им было вообще на все плевать. В том числе, и на собственную жизнь.
Оттолкнувшись обеими ногами, Брейгель спрыгнул с края площадки и быстро заскользил вниз по веревке.
Бомжи не догадаются обрубить веревку, убеждал себе Брейгель.
Не догадаются…
И он оказался прав.
- Что ты там опять за стрельбу устроил? – накинулся на приятеля Камохин, едва только ноги Брейгеля коснулись гигантской стопы.
- Бомжи, - коротко ответил стрелок.
Он трижды по-особому дернул веревку, и она упала к его ногам.
Камохин посветил фонарем на верх.
Там все было тихо. Очень подозрительно тихо…
И вдруг – что-то загромыхало.
Квестеры едва успели отскочит в стороны.
На то место, где они только что стояли, с грохотом упало помятое, жестяное корыто.
- Бомжи, - выразительно повторил Брейгель.
Как будто одно это короткое слов объясняло все происходящее.
Камохин ничего не ответил. Молча взяв в каждую руку по рюкзаку, он присел на корточки и пополз в сторону пальцев.
Брейгель ненадолго задержался, чтобы смотать веревку.
- Эй, молодежь! – окликнул Камохин Сергея с Володей.
Никто ему не ответил.
-Заснули, что ли? – недовольно буркнул стрелок.
Добравшись до ногтя второго пальца, Камохин скинул вниз рюкзаки и спрыгнул сам.
Сергея с Володей на месте не было.
Камохин озадаченно постучал пальцами по рукоятке автомата.
- Бамалама, где ребята? – спросил, спустившись со стопы, Брейгель.
- Знаешь, сколько существует вариантов ответа на твой вопрос? – медленно произнес Камохин.
Прищурившись, Брейгель прикинул на глаз.
- Ну, с десяток.
- Зачем тогда спрашиваешь?
- Для порядка.
Прикусив губы, Камохин медленно и шумно втянул воздух через ноздри. Вот только этой проблемы им еще и не доставало.
–Они могли вернуться домой, - произнес он.
Хотя и сам не очень-то в это верил.
- Мы же велели им ждать!
- Мы могли отсутствовать слишком долго. По их времени, разумеется.
- Бамалама!
Брейгель сжал пальцы в кулак и посмотрел по сторонам, как будто искал, что бы расшибить? Но обстановка вокруг была такая, что расшибить можно было только руку.
- А, что, если?.. – начал было Брейгель.
Камохин показал ему указательный палец.
- Мы возвращаемся.
В данной ситуации это было единственно верное решение.
Прежде, чем что-что предпринимать, следовало понять, что вообще произошло.
* * *
Глава 32
24 июня. Вечер.
Сергей был не столько напуган, сколько растерян. Он понятия не имел, как следует вести себя в подобной ситуации. Все его представления о роли заложника базировались на просмотренных когда-то кинофильмах. В кино умудренные опытом крутые парни, которым в конечном счете предстояло стать спасителями невинных жертв, с упертым постоянством твердили, что заложнику, для того, чтобы выпутаться из самой сложно ситуации, следует лишь неукоснительно выполнять несколько простых правил.
Первое: в момент похищения нужно старательно запоминать абсолютно все, даже кажущиеся совершенно незначительными детали. Вкус, цвет, запах - любые ощущения. То, что случайно попадает на глаза. Все нужно мысленно перечислить и запомнить.
Но все произошло настолько неожиданно и быстро, что Сергей абсолютно ничего не успел запомнить. Бомжи внезапно вылетели из темноты. Их было не меньше полудюжины. И одеты все они были настолько причудливо, что в глаза рябило. Сергей успел лишь заметить темно-зеленый камзол с малиновой оторочкой, широкими отворотами и тремя большими, блестящими звездами на груди. И мешковатый ярко-оранжевый костюм с торчащими во все стороны бутафорскими иглами, вроде тех, что надевают на Хэллоуин. Больше он ничего не успел разглядеть. Его повалились на пол, перевернули на грудь, ткнули носом в мусор, завернули руки за спину и стянули запястья тонким, больно врезающимся в кожу ремешком. Затем снова перевернули на спину, заклеили рот и глаза скотчем, подхватили под локти и куда-то поволокли. Все это бомжи проделали молча. Как будто заранее просчитали и продумали каждый свой шаг, каждое движение. До слуха Сергея доносились только приглушенные звуки быстрых шагов и частое, неровное дыхание похитителей. И еще он чувствовал запах, исходивший от бомжей. Вопреки ожиданиям, они не смердели, подобно бродячим псам. Это был удивительно знакомый запах, навязчиво навевающий какие-то давние, полустертые, но, все равно, очень приятные, успокаивающие воспоминания. Так что Сергей даже время от времени ловил себя на мысли о том, что ему хочется расслабиться и ни о чем не думать. Хотя в ситуации, кода тебя, связанного, тащат неизвестно куда и непонятно зачем, подобная умиротворенность была совершено неуместной.
Второе: нужно запоминать дорогу, которой тебя тащат. Даже, если у тебя завязаны глаза, нужно слушать доносящиеся до ушей звуки и считать повороты.
Ну, на счет звуков все уже было сказано. Быть может, если похитители везут свою жертву на машине через город, сменяющие друг друга звуки и могут помочь отыскать дорогу. Но в подземелье с замкнутой системой ходов, куда не доносятся никакие посторонние звуки, затея эта была безнадежная. Повороты Сергей поначалу добросовестно считал. Но вскоре пришел к выводу, что большинство из них он сам придумал. Зато он точно помнил, что четыре раза его поднимали на верх. Обхватывали за бедра и приподнимали. Сверху крепкие руки хватали его под мышки и тянули на верх. И снова – ни единого звука. Все как будто точно знали, что нужно делать. Как будто проделывали все это уже ни один десяток раз. Именно из-за этой кажущейся зловещей тишины Сергею делалось не по себе. В голову лезли странные, нехорошие мысли. Про безжалостных и вечно голодных каннибалов, про жрецов вуду, практикующих человеческие жертвоприношения, про психов, захвативших лечебницу и устроивших в ней кровавую вакханалию…
Третье: нужно было установить вербальный контакт с похитителями. Вежливо представиться, назвав свое имя, возраст и род деятельности. Рассказать о семье. Чтобы похитители воспринимали тебя как живого человека, мыслящего и чувствующего, так же, как и они сами, а не как некий безличностный объект. В таком случае им будет гораздо труднее тебя прикончить.
Хотя, конечно, «трудно» вовсе не значит «невозможно». Но, как бы там ни было, у Сергея все равно не было никакой возможности установить контакт с похитителями.
Были еще правила номер четыре и номер пять. А, может быть, еще и шесть, и семь, и восемь… Но их Сергей вспомнить не мог. Да особенно и не старался. Он чувствовал себя вещью, с которой принято обращаться, не спрашивая на то ее согласия. И это крайне неприятное ощущение мешало ему думать. Хотя. может быть, думать ему мешал навязчивый запах, исходивший от бомжей и казавшийся до боли знакомым.
Володя пребывал в таком же состоянии. Со связанными руками, с заклеенными глазами и ртом. Однако, он не пытался вспоминать правила заложника, а просто расслабился и ждал того, что должно было произойти дальше. Ведь что-то же непременно должно было произойти? Если бы их хотели убить, то убили бы на месте, прямо у подножья гигантской статуи. Но, нет, их связали и куда-то тащат. Следовательно, они были нужны похитителям живыми. Ну, а раз так, нечего был паниковать прежде времени. Нужно было дождаться прибытия на место и… Ну, в общем, какой-то определенности.
Парни полагали, что они вместе с похитителями поднимают на верх. По их прикидкам занять это должно было, ну, никак не меньше часа. Однако, не прошло и тридцати минут, как их поставили на ноги. И обоим показалось, что легкий ветерок обдувает их лица. Да и запах, сопровождавший их во время путешествия по туннелям, почти рассеялся. Выходит, они уже на открытом воздухе? Под открытым небом?
Несильно подталкивая парней в спины какими-то тупыми предметами, бомжи принудили их двигаться в нужном направлении. Однако идти по неровной почве вслепую, со связанными за спиной руками оказалось не так-то просто. Первым, споткнувшись, упал Сергей. И больно ушиб колено. Не успели бомжи поднят его, как упал Володя.
Сергею показалось, что до его слуха доносится приглушенный шепот. Звуки были очень необычные, мало похожие на человеческую речь. Но ясно было, что это бомжи обмениваются какой-то информацией.
Решение было принято очень скоро.
Сергей вскрикнул от неожиданности, когда с его глаз одним рывком сорвали широкую полоску скотча. Видимо скотч был старый и прилип не очень крепко, благодаря чему брови и ресницы почти не пострадали.
Чтобы сориентироваться на месте, Сергей быстро глянул по сторонам.
Вид вокруг был такой, будто они оказались в мультфильме «Желтая Подводная Лодка», переконвертированном в 3D. Вот только при конвертации произошло искажение цветов, которые стали неестественно яркими и сочными. Кипельно белые облака, будто вырезанные из плотной бумаги, казались приклеенными к фиолетовому небу. Огромное, похожее на переспелый апельсин, солнце, касалось краем горизонта. Края же горизонта почему-то были загнуты вверх. Из-за чего создавалось впечатление, что они находятся на дне огромной чаши. Огромные мусорные кучи, возвышающиеся тут и там и частично закрывающие обзор, были похожи на диковинные художественные инсталляции, выполненные по специальному заказу. Для того, чтобы именно здесь их и поставить. Только здесь - и нигде более! Перенести их в другое место было бы все равно, что передвинуть пирамиду Хеопса со сфинксом заодно, куда-нибудь, скажем, в Китай. А Великую Стену ткнуть посреди африканской пустыни.
Кич обращенный в произведение искусства.
Зрелище было настолько ошеломляющее, что Сергею потребовалось какое-то время для того, чтобы переварить его, осмыслить и прийти в себя. Только после этого он обратил внимание на стоявшего слева от него Володю. Так же, со связанными руками и заклеенным ртом.
«Ну, как?» - взглядом спросил он приятеля.
«А сам-то ты как думаешь?» - тем же образом ответил Володя.
В общем, он был прав – вопрос, действительно, был глупый. Но ни о чем другом Сергей не мог спросить взглядом. У него было слишком мало практики в этой области.
При пленниках остались только четверо бомжей. Одним из них был невысокий тип, одетый в оранжевый костюм с торчащими во все стороны бутафорскими иголками, которого Сергей еще внизу приметил. Рядом с ним стоял худой, длинноволосый бомж, одетый в пончо, перетянутое на животе широким, кожаным ремнем с пряжкой размером в два кулака. Худые, голые ноги бомжа были вставлены в короткие сапожки с широкими, расшитыми блестками раструбами. На третьем были кожаные штаны и жилет, отороченный лисьей шкуркой. На волосатой груди бомжа болтался большой, серебряный крест. А под самым горлом, на тонкой металлической цепочке висел черный череп. Последний был одет наименее вызывающе. На нем была клетчатая рубаха в крупную красно-синюю полоску, расстегнутая до пупа и с закатанными по локоть рукавами, и широченные кавалеристские галифе с желтыми лампасами. Несколько странноватый вид придавала ему разве что только натянутая по самые уши синяя детская буденовка с красной звездой. В советские времена такие можно был купить в любом магазине. Все четверо были вооружены загнутыми обломками труб и палками с вбитыми а них гвоздями.
При ближайшем рассмотрении они вовсе не казались похожи на бомжей в классическом понимании этого термина. Не зная, что они промышляют похищением людей, можно было запросто решить, что это четверо друзей, собравшиеся на какой-то костюмированный праздник. Или же принять их за актеров массовки, снимающихся в постапокалиптическом боевике.
Однако, это была всего лишь иллюзия. Доверять которой было опасно.
Бомж в буденовке взмахнул зажатой в руке трубой, будто это была дирижерская палочка, и выплюнул несколько отрывистых, совершенно непонятных слов. Будто пролаял. Звука странного языка не были похожи ни на один из тех, что доводилось слышать Сергею с Володей. Однако же, понять, что от них требуется, оказалось не трудно. Бомж явно предлагал пленникам не топтаться на месте, а идти в указанном направлении.
Володя в ответ замычал и замотал головой, давая понять, что хочет, чтобы ему освободили рот. Бомж в буденовки осклабился, продемонстрировав рекламный набор белых, блестящих зубов, погрозил пленнику пальцем и указал обрезком трубы, все в ту же сторону, куда следовало идти.
Спорить было бессмысленно. И пленники, особенно не торопясь, зашагали в указанном направлении. Им совсем не хотелось спешить на встречу с судьбой. Быть может, потому, что ничего хорошего от этого не назначенного свидания они не ожидали.
Ни Сергей, ни Володя, даже не представляли себе, что на самом верху свалка выглядит столь необычно и, можно даже сказать, живописно. Неровная, то стремительно убегающая вниз, то неспешно поднимающаяся вверх, поверхность, по которой они шли, больше всего была похожа на морское дно, постоянно размываемое потоками воды. Мусор, омытый дождями, оглаженный ветром и спрессованный временем, уже не был похож на обычный мусор. Он не просто превратился в нечто иное, а, как будто, приобрел другую суть. Каждый предмет, каждая вещица, попадавшиеся парням на глаза, даже вполне узнаваемые, вроде пакетов из-под молока или пустых пивных банок, органично вписывались в окружающее пространство и, взаимодействуя друг с другом, дополняя, усиливая или смазывая общее впечатление, создавали довольно странное и необычное впечатление чего-то совершенно нового, незнакомого, но отнюдь не чуждого. Казалось, ничто здесь не лежит на одном месте, все находится в непрерывном движении, перемещается незримыми потоками. Старые радиаторы и треснувшие унитазы выглядели похожими на раковины диковинных моллюсков. Высовывающиеся из-под наваленного на них мусора погнутые рамы велосипедов наводили на мысль о костях древних чудовищ. Разбросанные повсюду обрывки блестящих упаковок и жестяные банки напоминали о затонувших сокровищах. А, отдельно стоящие кучи мусора, поднимающиеся выше голов и временами почти полностью закрывающие обзор, доводили почти до абсолюта иллюзию очень необычного и весьма причудливого кораллового рифа.
И все бы было просто замечательно, если бы только у ребят не были связаны руки и заклеены рты. А в кильватере у них не следовали бы очень странные личности, вооруженные самодельными дубинками и переговаривающиеся друг с другом, отрывисто тявкая и повизгивая, будто псы.
Сергей с Володей то и дело посматривали друг на друга. Взгляды у обоих были достаточно выразительны для того, чтобы передать их страх и растерянность. Но сказать что-то большее с помощью одних только взглядов было проблематично. А договориться о каких-то согласованных действиях, так и вовсе невозможно. Поэтому, понимая, в принципе, что нужно бы что-то предпринять, а не тупо, как бараны на заклание, топать туда, куда им указывают, они, тем не менее, продолжали следовать вперед. То ли, на что-то надеясь, то ли, ни во что уже не веря. Они и сами не могли разобраться в собственных мыслях., путающихся, подобно листьям ламинарии в шторм.
Вскоре навстречу им стали попадаться другие обитатели мусорной свалки. Одеты все они были весьма причудливо и эклектично. И все непременно при оружии. По большей части это были самодельные дубинки и копья. Однако, у одного за пояс был заткнут морской офицерский кортик в ножнах. Другой нес на плече длинную, обнаженную саблю. А еще у одного Сергей с удивлением заметил подвешенный к поясу бумеранг. Встречные бомжи неприязненно поглядывали на пленников и отрывистым тявканьем приветствовали их стражу. Похоже, что все, кого видели пленники, были мужчинами. Хотя, с уверенностью утверждать это было нельзя – слишком уж странными были у некоторых из них костюмы и прически.
Сказать, что выглядело все это необычно – все равно, что ничего не сказать! Все эти люди были похожи, то ли, на группу сумасшедших, сбежавших из психушки и устроивших здесь, на свалке, свое поселение, то ли, на пришельцев, явившихся неизвестно откуда с абсолютно непонятными, но, явно, недобрыми намерениями. И первое, и второе предположение не вселяло оптимизма. Трудно сказать, кто был предпочтительнее - психи, не ведающие, что творят, или же пришельцы, полные тайных замыслов? И от тех, и от других можно было ожидать всего, что угодно. Вплоть до слепого и неукоснительного следования культу Ктулху.
Они шли уже так долго, что можно было всерьез поверить в то, что это не мусорная свалка, а бескрайние, неведомые земли, простирающиеся на сотни и сотни километров во все стороны. Пейзаж вокруг почти не менялся. И солнце, будто нарисованное, все так же висело на одном и том же месте, едва касаясь караем загнутого кверху горизонта.
Но, в какой-то момент торчавшие повсюду мусорный кучи словно разошлись в сторону, а плоскость под ногами приобрела заметный уклон вниз. Пришлось даже немного откинуться назад, чтобы сохранить равновесие. Повинуясь взмаху дубинки одного из охранников, пленники повернули направо, прошли по узкой дорожке, огибающий непомерно огромную груду мусора, возносящую свою вершину вверх, подобно пирамиде Чолула, и вдруг вышли на почти что открытом пространстве.
Они оказались на склоне широкой, но неглубокой котловины, похожей на вмятину, оставленную упавшим с неба гигантским шаром для боулинга. Который после содеянного исчез. Может быть, каким-то чудом, а, может быть, он вновь понадобился игроку. В самом центре этого странного углубления зияла ровная круглая дыра. Черная и беспросветная. Как будто уходящая в бездну. В глубины тартара. Хотя, на самом деле, она уходила вглубь мусорных отложений. Другой вопрос, каким образом она тут образовалась?.. Впрочем, вопросов у пленников и без этого было множество. Вот только задать они их не могли, поскольку рты у них все еще были заклеены. Да и неизвестно, поняли бы их слова стражники, привыкшие общаться между собой лаем?
В нескольких шагах от края дыры находились три предмета, резко нарушающие, почти взламывающие общую гармонию мусорного беспредела. Большой, белый шкаф с глухими стенками и огромным числом разноцветных кнопок на передней панели, похожий на торговый автомат; массивный двухтумбовый стол, будто вросший в мусор, на который опирались его короткие ножки; и кресло, обитое голубым атласом, на причудливо выгнутых ножках, с резными украшениями в виде птиц на спинке.
Страж, шагавший по левую руку от пленников, выставил перед ними обрезок трубы, приказывая остановиться.
Сергей вновь посмотрел на Володю, пытаясь понять, что он обо всем этом думает? Лично ему все это представлялось дурным, страшно затянутым сном. Поверить в который мешало лишь навязчивое желание сделать хотя бы глоток воды. Ведь, во сне человека не может мучить жажда?.. Или – может?..
Володя ничего не мог ответить Сергею. Даже, если бы рот у него был свободен. Он понимал только то, что они угодили в дурацкий переплет. Выпутаться из которого будет совсем не просто. Володя даже не думал пока о том, как это сделать. Он лишь внимательно наблюдал за тем, что происходило вокруг, стараясь не пропускать никаких деталей. Он собирал информацию. Но пока что все происходящее представлялось ему абсолютно бессмысленным. Начиная с самого факта существования на мусорной свалке довольно многочисленной колонии лающих по-собачьи бомжей.
Бомж, одетый в кожу, запрокинул голову к небу и по-волчьи протяжно и тоскливо завыл. Так завыл, что у Сергея аж мурашки по спине побежали. А Володя подумал, что, если бы поблизости имелось дерево с крепким суком, то можно было бы попытаться повеситься.
Воющий бомж умолк. И почти тотчас же с другой стороны котловины ему ответил очень похожий вой.
Стражники принялись оживленно тявкать и порыкивать друг на друга. Похоже было, что они наконец достигли цели своего путешествия и сейчас должно было произойти нечто важное.
На противоположном краю котловины появились несколько человек. Издалека их было трудно разглядеть. Но, судя по тому, что сопровождавшие пленников бомжи принялись лаять взахлеб и приветственно размахивать над головами самодельным оружием, это были их соплеменники.
Группа на другой стороне котловины начала спускаться вниз. Их было шестеро. И направлялись они точно к черной дыре в центре котловины. Шли они демонстративно медленно. Как будто хотели подчеркнуть свое пренебрежительное отношение к тем, кто ждал их на другом конце.
Пленники полагали, что они тоже пойдут навстречу вновь прибывшей компании, но сопровождавшие их бомжи не двигались с места. Они как будто ждали какого-то знака. Или – команды.
Бомжи, спускавшиеся на дно котловины, достигли ее центра. Прежде всего они подошли к краю бездонной ямы и заглянули в нее. После чего принялись оживленно тявкать, кивать и размахивать руками. В руках они, кстати сказать, тоже держали оружие. Но уже не самодельное. Четверо из шести были вооружены мечами и саблями, разного вида и размера. Пятый нес на плече секиру с широким, закругленным лезвием. И только у шестого, одетого в ярко-красный спортивный костюм, в руках ничего не было. Однако, худое тело его было опоясано широким ремнем с блестящей бляхой и портупеей. Справа на портупею был подвешен планшет. А слева на поясе болтался кожаный мешочек, размером с два кулака.
Обсудив то, что они увидели на дне зияющего провала, или же, наоборот, то, что рассчитывали увидеть, но так и не узрели, бомжи по краю отверстия направились к шкафу и столу. Шествие, как и прежде, возглавлял по пояс голый, мускулистый здоровяк с секирой на плече. За ним шествовал худой бомж в красном спортивном костюме. Четверо остальных держались чуть позади и по сторонам.
Дойдя до стола, бомж с секирой встал перед ним, обхватил рукоятку своего оружия обеими руками и поднял ее на уровень груди. Бомж в спортивном костюме уселся в кресло, откинулся на спинку и картинно возложил ноги на стол. Остальные четверо заняли места по краям от стола. Держа оружие наизготовку, они всем своим видом демонстративно давали понять, что в любую минуту готовы отразить нападение врагов. Даже многократно превосходящего их числом.
Со стороны все это было похоже на довольно глупую и нелепую имитацию торжественного выхода правителя к своему народу. Да и народа вокруг не было. Помимо небольшой группы бомжей, сопровождавших пленников, на все происходящее взирали еще трое их соплеменников, расположившихся на краю котловины. И то, казалось, особого интереса происходящее у них не вызывало - им просто нечем было заняться.
Один из бомжей, сопровождавших того, что в красном спортивном костюме, запрыгнул на стол. Одет он был в какую-то пеструю и бесформенную хламиду. А на голове у него была, то ли, кастрюля, то ли, рыцарский шлем с поднятым забралом. Он с размаху воткнул свой самурайский меч в крышку стола и выдернул из-за спины скрученный флажок. Трижды гавкнув, бомж развернул флажок и взмахнул над головой квадратным бело-зеленым полотнищем.
Бомж, стоявший позади Сергея, негромко рыкнул и обрезком трубы несильно подтолкнул пленника в спину. Такой же толчок от другого бомжа получил и Володя.
Парни переглянулись.
Тут и без слов все было понятно.
Их ждали возле стола.
Только – зачем?
И что это за бомж в красном костюме?
По носку Володиного ботинка пробежал киберпаук, тоже направлявшийся к центру котловины.
* * *
Глава 33
26 июня. День.
Квестеры почуяли неладное, когда впереди замаячил выход.
На часы, сошедшие с ума еще возле статуи, они с тех пор не смотрели. Но, по их расчетам, основывающимся на внутренних ощущениях и физиологии организма, сейчас должен быть поздний вечер. Однако, вопреки всем прогнозам и ожиданиям, снаружи сияло солнце. День, похоже, был в самом разгаре.
Дойдя до выхода, Брейгель повесил лампу-переноску на вбитый в стену крюк и выглянул наружу.
- Интересно, мы вернулись назад или ускакали вперед?
- Док-Вик говорит, что вернуться назад во времени невозможно.
- А как же временная петля под Архангельском?
- Там вся зона была замкнута на этой петле.
- Значит, это завтрашний день?
Камохин недовольно поморщился, но говорить ничего не стал. Какой смысл в словах, не несущих в себе никакого смысла?
Найдя ногой ступеньку раскладной лесенки, он быстро побежал по не вниз. Следом за ним начал спускаться Брейгель
Когда они оказался на земле, к стене уже бежали оставшиеся в микрорайоне квестеры и местные жители.
- Ребята вернулись? – спросил Камохин.
- Разве они не с вами? – удивился Орсон.
- Бамалама! – в сердцах выругался Брейгель.
Камохин же только голову наклонил и крепко зубы стиснул.
- Где парни? – спросил запыхавшийся Гелий Петрович.
- Мы их оставили ненадолго, - попытался объяснить Камохин то, что с трудом поддавалось объяснению. – Там был сложный участок…
- Мы лезли вверх по голени гигантской статуи, - вставил Брейгель.
- И на верху на нас напали бомжи.
- А, когда мы спустились, Сергея с Володей на месте не было. Мы решили, что они нас не дождались и вернулись назад одни.
- Проклятье, - ударил кулаком в открытую ладонь Камохин. – Они должны были вернуться!
- Их нет, - развел руками Игорь Петрович. – Мы уж и вас искать ходили.
- Нас-то зачем искать? – недовольно буркнул Камохин.
- Так два дня прошло с вашего ухода.
- Бамалама! – прикрыв глаза ладонью от солнца, Брейгель посмотрел на небо. Как будто там было написано, какое сегодня число. – Так, сегодня двадцать шестое?
- Ну, да, - растеряно кивнул Игорь Петрович.
- Временная петля? – посмотрел на Камохина Осипов.
- Хуже, - удрученно покачал головой стрелок. – Там, возле статуи, и пространство, и время скручены в жгут.
- О чем вы вообще говорите? – непонимающе вскинул брови Лев Иммануилович. – Какой еще жгут?
- Мы ненадолго оставили ребят у подножья гигантской статуи, - снова принялся объяснять Камохин.
- Она такая здоровая, что должна головой упираться в верхние слои этой гигантской мусорной кучи, - тут же вклинился Брейгель. – А, может быть, и выходит на поверхность.
- Мы добрались только до ее колена и оказались уже возле самой поверхности.
- А как же голова? – сосредоточенно, пытаясь понять, о чем идет речь, сдвинул брови Гелий Петрович.
- Голову мы не видели. Мы добрались только до колена. Которое, по нашим оценкам находится на уровне мусорных слоев, относящихся к самому концу двадцатого века. По всей видимости, сама статуя является средоточием аномалии. Поэтому, с одной точки зрения, она едва достигает поверхности, с другой же, у поверхности находится ее левое колено, - Брейгель смущенно улыбнулся и, как будто извиняясь за что-то, развел руками. – Вот так. Бамалама.
- Когда мы спустились вниз, Сергея с Володей уже не было. Вот мы и решили, что они, не дождавшись нас, решили вернуться.
- Вы же говорите, что оставили их ненадолго.
- Недолго – это по нашей оценке, - ответил Камохин. – Подъем и спуск заняли у нас не больше часа. Не увидев ребят, мы сами сразу же направились к выходу. Однако, оказывается, что у вас здесь прошли двое суток. Прождав нас несколько часов, ребята тоже могли решить, что с нами что-то случилось.
- Признаться, я не до конца все это понимаю… - Лев Иммануилович озадаченно потер пальцами подбородок.
- А вы что обо всем этом думаете? – Игорь Петрович посмотрел на Орсона с Осиповым, не принимающих никакого участия в обсуждении столь необычного, можно даже сказать, уникального события.
Однако, для квестеров свихнувшееся время и вывернутое наизнанку пространство были не в новинку. И они прекрасно себе представляли, как действуют рассказы о пространственно-временном безумии на людей, не имевших возможности самолично за сим наблюдать. Поэтому Орсон с Осиповым, не сговариваясь, держали паузу, давая возможность жителям Тринадцатого микрорайона хотя бы отчасти удовлетворить свое любопытство. В противном случае, они то и дело станут перебивать рассказчиков, влезая с возникающими совершено спонтанно вопросами, и нормального обсуждения не получится. А для того, чтобы решить, что делать дальше, нужно было для начала понять, что уже произошло? Сейчас как раз подошло время положить конец отчаянным, изначально обреченным на неудачу, попыткам с наскоку, разом решит все вопросы и переходить к конструктивной части диалога.
- Давайте пойдем в дом, - предложил Орсон. – Там все и обсудим.
- А Мария Ивановна накормит наших странников, - добавил Осипов.
- Нужно найти ребят, - не двигаясь с места, сказал Камохин.
Брейгель молча кивнул.
Оба чувствовали себя виноватыми в том, что произошло. И не видели иного пути исправит случившееся, как только немедленно отправиться на поиски пропавших ребят.
- Ну, если время там и здесь течет в разные стороны, то не известно, что лучше, отправляться на поиски немедленно или же немного подождать и все как следует обдумать, - заметил Орсон. – К тому же, у нас тоже есть новости.
- Плохие? - предположил Брейгель.
Орсон с сомнением почесал двумя пальцами лоб.
- Ну, это как посмотреть.
- С нами на контакт вышел Измаил.
- Наш Измаил?
- Да.
- «Серый»?
- Ну, а какой еще?
- И – что?
- Он велел опасаться пакаля с изображением лысой головы.
- Ты шутишь? – недоверчиво прищурился Камохин.
- С чего вдруг? – обиделся Орсон. – Не веришь мне – спросил у других! Все видели послания Измаила!
- Какие еще послания?..
- Слушайте! Идемте в дом! – решительно скомандовал Осипов.
С этим никто не стал спорить.
И без того уже ясно было, что в двух словах никто не сможет рассказать ни о том, что произошло в туннелях под мусорной свалкой, ни о том, что случилось в квартире у Игоря Петровича.
- Это тебе, в коллекцию, - Брейгель протянул Осипову новый пакаль с изображением зубастой рыбы. – Нашли в кармане у мертвого бомжа.
- Надеюсь, бомж умер своей смертью? – спросил Орсон.
- Лучше и не надейся Док? – криво усмехнулся стрелок. – А это мы сняли у него с шеи.
Он кинул Орсону жетон с дырочками.
Англичанин повертел жетон в руках. Закрыв один глаз, посмотрел через проделанные в нем отверстия на солнце.
- Похоже на аналоговый кодовый ключ, - сказал англичанин. – Их использовали до того, как появились электронные и магнитные ключи.
- Знать бы еще, что открывает этот ключик, - хмыкнул Брейгель,
* * *
Глава 34
26 июня. День.
Квестеры и местные жители, те из них, кому это было интересно, разместились в гостевой зале большой трехкомнатной квартиры, в которой совсем недавно поселились гости. По причине этого явственно ощущалась нехватка мебели. Большой, овальный стол, два стула и три колченогих табурета – вот и все, что имелось в наличии. Так что, большинству пришлось устраиваться на полу. Впрочем, никто не был в обиде.
В строгой, деловой обстановке работа пошла четко и слаженно. Как нельзя кстати пришелся и чай, заваренный Марией Ивановной из пачки, торжественно врученной ей Орсоном. У обитателей Тринадцатого микрорайона чай и кофе давно уже закончились. А чай, знамо дело, как никакой другой напиток обостряет внимание и стимулирует умственную деятельность. Тут еще следует заметить, что Крис Орсон весьма одобрительно отзывался как о кулинарных способностях Марии Ивановны, которой при самом скудном наборе продуктов удавалось приготовить вполне добротные блюда, так и о ее методике заваривания чая. Хотя внешняя атрибутика и казались англичанину несколько странной и не вполне соответствующей известным ему ритуалам – чего стило одно только засовывание заварочного чайника под большую вязаную курицу! - однако, результат превосходил все ожидания.
Вскоре все были осведомлены о том, что произошло в туннеле возле огромной статуи. А Брейгель с Камохиным смогли изучит распечатку фантастического чата с Измаилом.
- Я бы этого Измаила… - процедил сквозь стиснутые зубы Камохин и сжал бумагу в кулак. – Ну, никогда не скажет ничего толком! Одни загадки и намеки! Шарады и головоломки!
- Это Игра, - попытался успокоить приятеля Брейгель.
- Да, пускай он катится со своей Игрой! – Камохин откинул бумагу в сторону. – Из-за него люди гибнут!
- Ну, пока что никто еще не погиб. И не Измаил начал Игру.
- Что за игра, Игорь? О чем, вообще, идет речь?
- Поверьте, Гелий Петрович, об этом вам лучше не знать.
- Почему?
- Вам это не понравится.
- Ну, мне много что не нравится, - пожал плечами Изюмов. – Однако ж, я не уезжаю из страны.
- А у вас имеется такая возможность? – живо заинтересовался Лев Иммануилович.
- У меня сестра живет в Австралии, - гордо вскинул подбородок Гелий Петрович.
- Ну, и как там? Еще не рвануло?
- Насколько мне известно, пока на всю Австралию только одна аномальная зона. Да, и та где-то далеко в пустыне.
- Ну, значит, скоро новые появятся, - уверенно пообещал Лев Иммануилович.
- Хорошо, давайте уточним, что мы имеем, - вернул разговор в конструктивное русло Осипов. – Прежде всего, наноботы, обитающие в особой, созданной специально для них среде, и киберпауки, которые, по всей видимости, занимаются транспортировкой наноботов. Задачей же наноботов является создание неподалеку от центра аномальной зоны некой гигантской статуи, которая, по всей видимости, является генератором мощной пространственно-временной аномалии.
- По всей видимости, не одной, а целой кучи пространственных и временных дефектов, накладывающихся друг на друга, - уточнил Брейгель. – По-моему, там все события могут происходить одновременно в одном и том же мест. И, в то же время, рассыпаться на множество мельчайших фрагментов, разбросанных по сторонам.
- А, еще они могут лечить больных, - вставил Лев Иммануилович. – Я имею в виду, наноботы.
- Да, такая функции в них тоже заложена, - согласился Осипов. – Так же, как и знания человеческой анатомии и физиологии. Непонятно только, зачем? Не для того же, чтобы строить статуи?
- Чтобы лечить бомжей, - предположил Орсон. – Внешне, по крайней мере, они выглядят, как люди.
- И это дает нам ответ на вопрос, как связаны между собой бомжи и киберпауки, - заметил Брейгель.
- Ну, и как же? – посмотрел на стрелка Осипов.
- Киберпауки лечат бомжей.
- Зачем?
- Не знаю.
- Тогда это не ответ. Кроме того, теперь у нас имеется третий элемент, который нужно как-то увязать с двумя предыдущими – гигантская статую, продуцирующая пространственно-временные возмущения. Если киберпауки доставляют наноботы, которые занимаются возведением статуи, то совершено непонятно, при чем тут бомжи?
- Мне не дает покоя еще один вопрос, - Орсон наклонил голову, поднял руку и двумя широко расставленными пальцами помассировал брови. – Статуя – это генератор пространственно-временных возмущений. С этим мы, вроде бы, все согласны. Вертолет без проблем доставил нас в зону, а потом так же легко покинул ее. Видимо, статуи тогда еще не было. Или же она была слишком мала для того, чтобы оказывать какое-то заметное воздействие на пространство и время на значительном удалении. Но за нами вертолет уже не вернулся. И мы сами не смогли покинуть мусорную свалку. С временем тоже начались накладки. При этом на территории микрорайона подобные аномалии до нашего появления не отмечались?
Отвечая на вопросительный взгляд квестера, Игорь Петрович отрицательно качнул головой.
- Нет. Мы думали, что спасатели не могут добраться до нас из-за грязевого разлива.
- Все это подтверждает нашу догадку о том, что именно статуя является источником пространственно-временных возмущений.
- Так в чем же тогда вопрос? – спросил Камохин.
- Почему статуя? Как я думаю, генератор пространственно-временных возмущений вовсе не обязательно должен выглядеть, как гигантская статуя человека в полный рост. Это может быть куб, шар, пирамида, яйцо… Да, все что угодно! Любая объемная геометрическая фигура. И, чем проще, наверное, тем лучше. Мы же не засовываем компьютерные процессоры в копии скульптур Генри Мура.
- Быть может, это и есть ответ на вопрос о том, как связаны между собой киберпауки, бомжи и статуя? – задумчиво произнес Игорь Петрович. – Если статуя – это некий аппарат, которому можно придать любую внешнюю форму, то куб или шар будет самым простым решением. Для киберпауков. Но, если для них форма не имеет никакого значения, быть может, она важна для бомжей?
- То есть, вы хотите сказать, что бомжи управляют работой киберпауков?
- Я ничего не утверждаю, - сделал отрицательный жест рукой Игорь Петрович. – Я только рассуждаю вслух. Внешняя форма имеет значения только для мыслящих существ. Значит, статуя каким-то образом может быть соотнесена с обитающими на свалке бомжами. Сами ли они управляют киберпауками или же кто-то делает это за них, а, может быть, для них – на эти вопросы я ответить не могу и даже не стану пытаться.
- Может быть, это какое-то культовое сооружение? – предположил Семен Семенович. – Статуя – это изображение некого божества. А фокусы с пространством и временем – демонстрация его силы и могущества. Кто-то пытается таким образом управлять бомжами, направлять их действия в нужное ему русло.
- Это не серьезно, - фыркнув, взмахнул кистью руки Лев Иммануилович. – Кто станет вкладывать кучу средств, чтобы создать колоссальную статую, наделенную, к тому же, способностью искажать пространство и время, только ради того, чтобы контролировать кучку бомжей? Сколько их там? Десять? Двадцать человек? Да пусть хоть и сотня! Это слишком сложное и дорогое решение.
- Дело в том, что бомжи, киберпауки и статуя – это лишь крошечный фрагмент чужого мира, соприкоснувшийся с нашим, благодаря пространственно-временному разлому, - сказал Орсон. – Бомжи, быть может, и понимают, что произошло что-то неладное. Но киберпауки и наноботы автоматически продолжают выполнять заложенные в них программы. Судить о том, что там у них происходит на самом деле, по тому фрагменту, что находится у нас перед глазами, все равно, что пытаться представить себе «Гернику», глядя на ее крошечный кусочек, сантиметра, эдак, полтора на полтора.
На минуту в комнате повисла тишина. Одни пытались осмыслить сказанное англичанином, другие старались представит себе «Гернику», третьи надеялись, что никто не догадается о том, что они вообще понятия не имеют, о чем идет речь.
- Они же не голема создают? – шепотом произнес Кугель вопрос, сразу многим показавшийся очень странным.
- Почему именно голема? – спросил Гелий Петрович.
- Не знаю, - медленно пожал плечами Лев Иммануилович. – Но, я с детства боюсь голема.
- Ну, хорошо, с големом разобрались, - сказал Камохин.
- Разве? – удивленно посмотрел на него Орсон.
- В первом приближении, - уточнил стрелок. – Что мы еще имеем?
- Два пакаля и жетон, - Осипов выложил на стол, на всеобщее обозрение, перечисленные предметы. – Правда, вот этот, - он ткнул пальцем в пакаль с изображением рыбы, - вызывает у меня большие сомнения.
- В смысле? – непонимающе сдвинул брови Камохин.
По его мнению, пакаль был как пакаль. Не лучше, но и не хуже других.
- Во-первых, на него не реагирует дескан.
Осипов достал из сумки прибор, включил и положил на стол.
Подавшись вперед, Камохин взглянул на дисплей. На котором горела только одна красная точка, вместо ожидаемых двух. Стрелок прижал пальцем пакаль с осьминогом и передвинул его на край стола. Красная точка на дисплее чуть сместилась в том же направлении. Проделав ту же операцию с другим пакалем, Камохин убедился, что дескан на него не реагирует.
- Ну, - стрелок сел на прежнее место. – Может быть, это какой-то особый пакаль?
Он посмотрел на Брейгеля, в тайне надеясь, что тот поможет ему найти объяснение странным свойствам пакаля с рыбой. Но Ян только молча пожал плечами.
- А, во-вторых? – Камохин вновь перевел взгляд на Осипова.
Ученый взял в руку нож , острием провел по пакалю и кинул его Камохину. На металлической пластинке была отчетливо видна глубокая царапина.
- Материал не тот.
Камохин разочарованно вытянул губы и крутанул пакаль между пальцами.
- Выходит, это подделка?
- Как камни Ики, - добавил Орсон.
- Но, в таком случае, возникает еще больше вопросов, - Брейгель улыбнулся и многозначительно подвигал бровями. – Кому и зачем понадобилось изготовлять поддельный пакаль?
- И это все? – мрачно глянул на него Камохин.
- Нет. Как поддельный пакаль оказался в кармане у бомжа?
- Он его нашел.
- Здесь? На свалке?
- Ну, а где же еще?
- Никто не находил прежде поддельных пакалей возле разломов.
- Все когда-то случается в первый раз, - Камохин усмехнулся невесело и кинул поддельный пакаль на стол.
Брейгель улыбнулся и сделал глоток чая из стоявшей перед ним чашки.
- А что, если бомж принес его с собой?
- Принес откуда?
- Из своего мира, разумеется.
Брейгель сделал еще один глоток.
Камохин взял со стола поддельный пакаль. Но посмотрел не на него, а на ученых, желая узнать, что они думают по поводу высказанного Брейгелем предположения.
- А, почему бы и нет, - Орсон отсалютовал Брейгелю поднятой чашкой с чаем. – Мне нравится ход твоих мыслей!
- Тогда, объясните мне, куда он нас заводит, этот самый ваш ход? – невесело попросил Камохин.
Орсон взял за угол пластинку, что держал в руке Камохин, и отобрал ее у стрелка.
- Это не поддельный пакаль, - сказал он, взмахнув пластинкой в воздухе. – Это элемент игры, известной, а, может быть, даже популярной в мире, откуда пришли те, кого мы совершенно безосновательно называем бомжами. Что-то вроде шахматной фигуры, костяшки домино или игральной карты. Это объясняет то, каким образом она оказалась в кармане у… бомжа.
- С учетом экзотического вида игроков, можно предположить, что это ролевая игра, - заметил Брейгель.
- А, почему бы и нет? – Орсон кинул пластинку на стол. Допустим, каждый получает перед игрой пластинку, которая определяет его роль и игровой статус. Ну, а дальше – в соответствии с правилами.
- Так, у этой игры есть правила?
- Не знаю.
- А как она соотносится с Игрой, в которой участвуем мы с «серыми»?
- Да, откуда мне знать? – недоумевающе развел руками англичанин. – Я только высказал предположение. Если можете, опровергните его. Я ничего не буду иметь против.
- Ну, хорошо, а это что такое? – Осипов показал жетон с дырочками.
- Я уже высказывал предположение, что это аналоговый ключ. Но сейчас, в свете гипотезы о ролевой игре, в которую, возможно, играют бомжи, я бы рискнул высказать предположение, что это какой-то атрибут игрока. Что-то вроде личного идентификатора.
- Я бы сказал, что этот жетон похож на перфокарту с уже вбитыми данными, - высказал собственное мнение Осипов.
- Мы можем ее прочитать? – спросил Камохин.
- Если это двоичный код, что, в общем, было бы разумно… - Осипов умок и задумчиво посмотрел через отверстия на свет. – Нет, все равно, ничего не получится, - покачал он головой. – Даже если это какая-то простейшая математическая функция, мы ведь понятия не имеем, что за система счисления используется в мире, откуда они пришли.
- Ну, а если использовать нашу?
- Можно попытаться, - без особого энтузиазма согласился Осипов.
Он был почти уверен, что это пустая затея. Ведь даже на Земле в разные времена существовало несколько разных систем счисления.
- Что еще осталось? – спросил Камохин.
- Предупреждение Измаила, - ответил на его вопрос Орсон.
- На счет лысой головы?
- Ну, да.
- Насколько ему можно доверять?
- Кому? – спросил Осипов. – Измаилу? Или нашему толкованию его слов?
- Начнем с того, что нет вообще никакой уверенности в том, что это был Измаил.
- Кто же тогда?
- Да, кто угодно! Те же наноботы могли забраться в компьютер
- Они не знают об Измаиле.
- Кто тебе это сказал? Может быть, они вообще знают обо всем на свете! Они ведь строят гигантскую статую божества, почитаемого в другом мире. Может быть, они сами и есть боги? А статуя – это лишь зримое воплощение их могущества?
- То есть, ты полагаешь, что сообщению Измаила нельзя доверять?
- Я полагаю, что все это здорово смахивает на бред, - Камохин схватил листы с распечаткой чата с «серым», взмахнул ими в воздухе и снова кинул на стол. – Или, на разговор с одной из тех программ, которые умеют выдавать себя за человека, создавая комбинации из ограниченного набора слов так, что они становятся похожими на ответы на ваши реплики. Однако, смысла в них нет никакого!
- Ну, не скажи! – Орсон обиделся так, будто что-то нелицеприятное было сказано в его адрес.
- Да, почитай сам! – снова взмахнул распечаткой Камохин. – Здесь же полное несоответствие вопросов и ответов!
- Это обычная манера общения «серых».
- Нет, - упрямо мотнул головой Камохин. – «Серые» ничего не говорят прямо, это так. Но, тем не менее, в том, что они говорят, все же есть смысл. До которого лишь нужно докопаться. А здесь что?
- Лысая голова!
- Какой смысл в этой лысой голове?
- Измаил предупреждает нас, что нельзя трогать пакаль с изображением лысой головы. Вспомни, у нас уже были проблемы с пакалями. Даже, не столько у нас, сколько конкретно у тебя!
- Про пакаль ничего не было сказано.
- Нам как раз и нужно было догадаться, что речь идет именно о пакале.
- Но, у нас нет пакаля с лысой головой.
- Выходит, нам очень повезло, что мы его еще не нашли. Иначе бы это плохо для нас закончилось.
Камохин все еще с сомнением покачал головой.
- Ну, хорошо, допустим, речь шла не о пакале, - Орсон с показным недовольством допил чай и поставил пустую чашку на блюдце так, что оно звякнуло. – Какая еще лысая голова может представлять для нас угрозу?
- Учтите, среди нас лысых нет, - с улыбкой добавил Лев Иммануилович.
Он абсолютно не понимал, о чем идет речь, но отчаянная пикировка между квестерами сама по себе доставляла ему огромное удовольствие. В отсутствии телевизора это все же было хоть какое-то развлечение. Вроде викторины, в которой нужно было угадать, что за предмет спрятал ведущий в ящик.
- Это просто… - Камохин запнулся, вовремя сообразив, что чрезмерная резкость сейчас совершено неуместна. –Чепуха какая-то!
- Хорошо, - снисходительно улыбнулся Орсон. - Забудь об этом сейчас. Но, только обязательно вспомни, когда найдешь пакаль с изображением лысой головы, - англичанин поднял левую руку с выставленным вверх указательным пальцем и на пять секунд замер в умиротворенной позе Будды. За это врем он успел отыскать взглядом бабу Машу. – Можно попросить у вас еще чашечку чая, Мария Тимофеевна?
Мария Тимофеевна улыбнулась в ответ. Крису Орсону она не могла отказать ни в чем. Англичанин очаровал ее свое деликатностью и обходительностью.
- Это все? – спросил Камохин.
- В каком смысле? – удивленно вскинул брови Орсон
- Все, что нам следовало обсудить?
- Да, как будто.
- Тогда отправляемся на поиски ребят, - Камохин глянул на часы на запястье. – Через пятнадцать минут. Все четверо. Оружие с полным боекомплектом и минимальный запас питания. Спецсредства тоже по минимуму – основной упор на альпинистское снаряжение.
- Вам с Яном следует отдохнуть, - заметил Орсон.
- Док, у тебя есть стимуляторы.
- На крайний случай.
- Сейчас именно такой. Ежели мы станем и дальше тянуть, время так запутается, что мы никогда не отыщем парней.
- Мы тоже хотим принят участие! – заявил Гелий Петрович. И посмотрев на соседей, добавил: - Ведь так?
- Так! – решительно стукнул кулаком по столу Олег Игоревич.
- Гелий Петрович, вам необходимо остаться здесь, - очень серьезно произнес Камохин. – И всем остальным жителям тоже. Положение тревожное. Мы понятия не имеем, что замышляют бомжи. Если в наше отсутствие они попытаются напасть на микрорайон, вы станете нашей последней линией обороны.
- Да, конечно, - с понимание кивнул Изюмов. – У каждого должна быть своя задача.
- Верно, - одобрительно наклонил голову Камохин.
- Но, что, если вам не удастся вновь отыскать эту статую?
- Мы последуем за пауками. Они укажут нам путь.
- Я так и знал! - Орсон протянул руку и взял со стола черный пакаль с рыбой. – Знал, что все не так просто, как кажется!
Он повернул пакаль так, чтобы все могли на него посмотреть.
Пакаль выглядел, как новенький. Царапина, что оставил на нем нож Осипова, бесследно исчезла.
* * *
Глава 35
26 июня. Вечер.
Сергей с Володей медленно спускались по пологому склону на дно котловины.
Двигаясь со связанными за спиной руками, приходилось соблюдать крайнюю осторожность. Достаточно было всего лишь раз оступиться, чтобы упасть и покатиться вниз, ударяясь о выступающие предметы. Катиться так, не имея возможности за что-нибудь ухватиться, можно было до самого низа. Где в самой нижней точке котловины находилась разверстая дыра, ведущая неизвестно куда. Может быть, даже в саму преисподнюю. В любом случае, проверять это как-то не хотелось. Точно так же, как и не хотелось встречаться с бомжом в красном спортивном костюме и его зловещим окружением. На их фоне охранники, доставившие ребят на место встречи, казались всего лишь милыми чудаками.
Весь этот набор причин, каждая из которых сама по себе была достаточно веской, заставлял Сергей с Володей непроизвольно замедлять шаг. В результате, двигались они так медленно, что можно было подумать, будто к их ногам привязаны тяжеленные гири, а гравитация в котловине раза в три выше той, что на краю.
Бомжей, сгрудившихся вокруг стола, за которым царственно восседал одетый в красное, подобная медлительность пленников, казалось, ни чуть не беспокоила. Они занимались какими-то своими делами. Один, присев на угол стола, точил свой меч, положив его на согнутое колена. Двое других, стоя друг против друга на полусогнутых ногах, вяло перелаивались. Бомж, одетый в ярко-малиновый пиджак с отворотами, расшитыми золотыми блестками, и желтые жокейские бриджи, тыкал пальцем в кнопки на стенке шкафа. Чего он при этом пытался добиться, был совершенно непонятно. А, может, он и сам этого не знал. Бомж в красном спортивном костюме сидел в кресле, картинно откинувшись на спинку и важно возложив вытянутые ноги на стол. Голова его была откинута назад, а взгляд устремлен в недвижимое, будто нарисованное небо. Казалось, ему вообще ни до чего нет дела.
В какой-то момент у Володи возникла мысль о побеге. Но, оглянувшись, он увидел все так же стоящих на краю котловины стражей. Они, наверное, хотели быть уверенными в том, что пленники доставлены по назначению. Останавливало и то, что Володя понятия не имел, куда бежать. Ну, то есть, ясно было, что бежать следует в ту же сторону, откуда они пришли. Ну, а дальше что? Даже если ему удастся добраться до норы, ведущей вглубь мусорной свалки, сумеет ли он найти дорогу в подземном лабиринте? Ну, и наконец, самая большая проблема – дыра в центре котловины. Если оступишься и покатишься вниз - уже не остановишься и не выберешься. В общем, у Володи набралось достаточно причин, убеждающих его в том, что побег невозможен.
До стола оставалось всего несколько метров. Никто по-прежнему не обращал внимания на пленников. Как будто никому до них вообще не был никакого дела. Еще немного - и они начали бы чувствовать себя здесь лишними.
Но тут предводитель в красном спортивном костюме чуть приподнял голову и посмотрел на уныло и медленно бредущих к столу парней чудовищно усталым и безмерно скучающим взглядом. Казалось, ему мучительно хочется потянуться и сладко зевнуть. Однако, делать это при всех он считал невозможным.
Стоявший слева от него бомж в кольчуге без рукавов и с рогатым шлемом на голове приглушенно заворчал. Одетый в красное, не глядя в его сторону, что-то лениво тявкнул в ответ.
Обиженно тявкнул бомж, нажимавший кнопки на шкафу.
Предводитель в красном недовольно оскалился.
Бомж еще несколько раз ткнул пальцем в разные кнопки и снова заворчал.
Предводитель недовольно рыкнул, скинул ноги со стола, достал из мешочка на поясе прямоугольный жетон на цепочке и запустил им в бомжа, отирающегося возле шкафа с кнопками.
Жетон угодил бомжу в висок и тот обиженно взвизгнул. Но тут же проворно наклонился и подобрал упавший на землю жетон. Смахнув запястьем выступившую на рассеченном виске каплю крови, бомж суетливо затолкнул жетон в щель на лицевой панели белого шкафа. Так же поспешно, будто боясь упустить нужный момент, ткнул пальцем в три кнопки. И замер в предвкушении того, что должно было произойти.
Внутри шкафа что-то негромко зажужжало, затем щелкнуло и в самом низу открылась маленькая дверца. Бомж проворно выхватил из ячейки небольшой разноцветный пакетик и вцепился зубами в его верхний угол. В ту же секунду у него за спиной нарисовался бомж в рогатом шлеме. Рыкнув отрывисто, он размашисто въехал кулаком в скулу малинового пиджака. Тот отшатнулся и, чтобы сохранить равновесие, взмахнул руками. Рогатый выхватил у него из руки пакетик и кинул его на стол. Пригнув колени и выставив перед собой сжатые в кулаки руки, малиновый пиджак занял оборонительную стойку. Но рогатому уже не было до него дела. Подцепив пальцем цепочку, он выдернул из автомата жетон и вернул его красному спортивному костюму.
Предводитель молча кинул жетон в кожаный мешочек на поясе и взял в руки пакетик. Покрутив его, он взялся пальцами за уголок и легко оторвал его. Раскрыв пакетик, предводитель двумя пальцами забрался в него и достал небольшой, чуть желтоватый шарик.
Бомжи, стоявшие по краям от стола, будто завороженные, уставились на шарик, что был зажат меж пальцев у предводитель.
А тот самодовольно усмехнулся, посмотрел на испуганно замерших по другую сторону стола пленников и протянул шарик Сергею.
Сергей отчаянно затряс головой, старательно выставляя вперед подбородок. Он всем своим видом пытался сказать, что рад был бы принять угощение, да только руки у него связаны, а рот заклеен. Как будто это и без того не было видно.
Предводитель быстро глянул на бомжа в желтых лосинах и зеленом колпаке, острый конец которого змеился по спине едва ли не до пояса. Тот вопросительно вкинул брови. Предводитель едва заметно кивнул. Бомж в лосинах немедленно подошел к пленникам и сорвал скотч, которым были заклеены их рты.
Сергей разинутым ртом глотнул воздух и проел языком по пересохшим губам.
- Ты как? – шепотом спросил он у Володи.
- Нормально, - так же тихо ответил тот.
- Какие планы?
- Никаких.
- То есть, плывем по течению?
- А что нам еще остается?
Предводитель резко гавкнул и, с укоризной покачал указательным пальцем.
- Зачем тогда скотч отклеить велел, если хочет, чтобы мы молчали? – недовольно буркнул Володя.
Стоявший рядом с ним бомж с самурайским мечом оскалил зубы и негромко зарычал.
- Все, молчу, - заверил его Володя.
Предводитель снова протянул Сергею шарик.
Сергей с недовольным видом повел плечами связанных за спиной рук.
Предводитель резко отдернул руку с шариком и сделал отрицательный жест другой рукой.
Сергей непонимающе пожал плечами.
Предводитель широко разинул рот. Закрыв его, он подождал несколько секунд и снова раскрыл.
- Он хочет, чтобы ты открыл рот, - сказал Володя. – Думаю, он собирается кинут тебе в рот шарик, что держит в руке.
- А это не отрава? – насторожился Сергей.
- Не знаю, - честно признался Володя. – Но не думаю, что они тащили нас сюда только за тем, чтобы отравить.
- Кто их знает, - Сергей покосился на стоявшего справа от него бомжа в разодранном треухе и такой же драной тельняшке. – Странные они…
- Не спорю, - согласился Володя.
А про себя подумал, что они настолько странные, что, в принципе запросто могли привести их сюда за тем, чтобы отравить. Может быть, они так развлекаются? Или ритуал у них такое? Что-то вроде жертвоприношения?.. Вслух же он сказал:
- Не стоит отказываться от угощения. Это может быть расценено, как проявление неуважения.
Сергей и сам это понимал. Он сделал небольшой шажок вперед, склонился над столом и пошире открыл рот.
Предводитель в красном костюме довольно улыбнулся и кинул в рот Сергею шарик.
Сергей закрыл рот, выпрямился, прижал шарик языком к небу и замер, ожидая, что за этим последует. Вкус у шарика был довольно странный. Не сладкий, не горький, не кислый, не соленой, а какой-то совершенно незнакомый, не похожий ни на что из того, что когда-либо доводилось пробовать. Шарик быстро таял, растворяясь в слюне, и вместе с ней составляющие его молекулы стекали в горло. Если это был яд, то подействовать он мог когда угодно. Мгновенно или через неделю. Странно, наверное, знать, что ты отравлен и даже примерно представлять, кода наступит конец, но при этом не имеет возможности ничего изменить. Сергей пытался заставить себя мыслить позитивно, но у него ничего не получалось. Он уже почти убедил сам себя в том, что его отравили.
Тем временем предводитель бомжей достал из пакетика еще один точно такой же шарик и показал его Володе.
Парень обречено вздохнул, подошел к столу, наклонился и открыл рот. Получив шарик, он не стал ждать, когда тот растворится, а быстро разжевал и проглотил. Чтобы не возникало искушения выплюнуть это неизвестно что.
Глядя на ребят, предводитель одобрительно улыбнулся, достал из пакетика очередной шарик и положил его себе в рот.
У Сергей с Володей отлегло от сердца. У обоих сразу и у каждого в отдельности. Выходит, это все же была не отрава, а угощение! Оба начали глупо улыбаться, всячески стараясь проявит свое дружелюбие. Бомжи уже вовсе не казались им безжалостными убийцами. Люди, угощающие гостей, явно не собираются тут же их прикончить… Или, может быть, у них обычай такой? Прежде, чем убит врага, нужно разделить с ним трапезу? Или просто угостить конфеткой из автомата?
А предводитель в красном спортивном костюме вдруг принялся издавать лающие звуки, служившие бомжам средством общения. При этом он разводил руками по сторонам, поворачивал голову то в одну сторону, то в другую, гордо вскидывал подбородок и делал красивые жесты. Как будто рассказывал гостям о местных достопримечательностях. И, мало того, был абсолютно уверен в том, что им все ясно и понятно
Сергей с Володей взирали на это представления, понятия не имея, что им следует делать и как себя вести? Наверное, предводитель ждал какой-то реакции в ответ на свои действия. Однако, помимо того, что парни ни слова понимали из того что пытался им сказать – пролаять? – одетый в красное бомж, они еще и панически боялись сделать что-то не так, будучи абсолютно уверенными, что любая, самая незначительная оплошность повлечет за собой весьма неприятные и, быть может, даже необратимые последствия. Для них, разумеется. Не зря же встреча была устроена на краю бездонного провала? Нет, просто так в этом мире ничего не происходит. Ничегошеньки! Страх сковывал члены парней едва ли не надежнее, чем путы на руках.
В какой-то момент Сергею показалось, будто среди лая, что так и рвался изо рта предводителя бомжей, вдруг промелькнуло какое-то осмысленное слово. Это было настолько неожиданно, что Сергей даже не понял, что оно означало. Слово скользнуло по поверхности сознание, сверкнуло чешуйчатым, серебристым боком и, будто рыба, в миг ушло на глубину. Откуда его уже было не выловить. Сергей решил было, что ему это почудилось но в следующий миг он отчетливо услышал слово «дрянной», вновь вклинившееся в неразборчивый лай предводителя.
- Ты слышал? – спросил он у Володи.
- Да, – шепотом ответил тот.
- Он, что, учится говорит по-нашему?
- Или мы учимся понимать его лай?
Предводитель утвердительно наклонил голову и указал пальцем на Володю.
- ……определенно………понимать!
Это казалось невероятным! Но буквально в считанные секунды речь предводителя обогатилось огромным количеством новых слов и сделалась почти разборчивой. А лай практически сошел на нет и только время от времени, видимо, когда бомжу не удавалось найти нужное слово, вклинивался в русскую речь.
- Эдак … мы можем вполне … понимать друг друга.
- Да, - растерянно кивнул Сергей. – Мы вас понимаем.
- Ну, вот и … славно … хорошо … замечательно … супер …
Предводитель тряхнул головой, как будто хотел избавиться от засевшего в ушах навязчивого мотивчика.
- Мы хотели бы вас попросить… - начал было Сергей.
- Вам не нужно бояться! ... – вскинул руку предводитель. - … Не переживать … нет … не беспокоиться из-за того, что случилось! …
- Все в порядке, - улыбнулся Володя. – Мы не в обиде!
Теперь, когда вдруг выяснилось, что предводитель бомжей довольно-таки свободно объясняется по-русски, все происходящее, на самом деле, казалось парням уже не столь кошмарным, как всего лишь несколько минут назад. С человеком, который тебя понимает, можно вести нормальный, цивилизованный диалог. Даже, не смотря на то, что выглядит он несколько странно. Ну, подумаешь, вышло небольшое недоразумение. Недопонимание, по сути. Теперь все должно было непременно наладиться.
- Хорошо! … - кивнул предводитель. - … Очень хорошо! ... Мужчина не боится! …
- Настоящий мужчина ничего не должен бояться, - решил помочь предводителю Сергей.
- Правильно … - снова кивнул бомж. – Мужчина не должен бояться смерти! …
Последнее заявление прозвучало не очень-то жизнеутверждающе. Но Сергей с Володе, не сговариваясь, решили не обращать на него внимание. В конце концов, бомж в красном спортивно костюме все же не настолько свободно объяснялся по-русски, чтобы понимать все нюансы речевых оборотов. Скорее всего, он имел в виду что-то совсем другое, но не смог правильно облечь свою мысль в слова.
- Вы, как я понимаю, не местные? – решил на всякий случай сменить тему разговора Сергей.
- Верно понимаешь … - кивнул предводитель. – Мы… … … - бомж гавкнул трижды. Видимо слово, которое он хотел использовать, никак не поддавалось переводу. – … Роллинг Стоунз … - выдал он наконец.
И вновь отрывисто гавкнул.
Парни удивленно переглянулись,
- Он - фанат «роллингов»? – шепотом спросил Володя.
- Не думаю, - ответил Сергей.
Предводитель трижды щелкнул пальцами привлекая к себе внимание.
- Перекати-поле …
- Странники! – догадался Сергей.
- Верно, - кивнул бомж, одетый в красное.
- Путешественники! – уточнил Володя.
- Нет, - сделал отрицательный жест рукой предводитель.
- Цыгане? – робко предположил Сергей.
- Хорошо! – радостно хлопнул в ладоши предводитель. – Очень хорошо! Мы – цыгане!.. Мы никогда подолгу не задерживаемся на одном месте!.. – А, здесь, - бомж обескуражено посмотрел по сторонам. – Здесь вообще нечего делать! Как вы вообще тут живете?..
- Ну, скажем так, вы оказались не в самом удачном месте, - извиняющееся улыбнулся Сергей.
- На Земле есть места получше, - поддакнул Володя.
- Нам некогда искать другие места … Нам скоро уходить.
- Очень жаль, - Сергей сделал вид, что страшно опечален таким известием. – Вам бы стоило взглянуть на Большой Каньон, подняться на Эйфелеву башню, увидеть, как восходит солнце над Стоунхэджем…
- Посетить Диснейленд, - продолжил Володя. – Попробовать гамбургер в Макдональдсе…
- Нет времени! – поднял сразу обе руки предводитель. – Совсем нет времени! Придется забрать то, что есть, - он широким жестом обвел окрестности свалки.
Володя озадаченно сдвинул брови.
- Забрать, как воспоминания! – догадался Сергей.
- Да, на память, - кивнул бомж в красном костюме. Его русский становился все лучше. Но, все же, некоторые стилистические тонкости языка оставались не подвластны предводителю. - А, может быть, что-то толкнуть удастся … - задумавшись он пальцем почесал за ухом. – Так ведь можно сказать - толкнуть?
- Ну, в принципе, можно, - не стал вдаваться в лингвистические детали Володя.
Бомж весело всплеснул руками.
- Вы даже представит себе не можете, какие странные вкусы …. запросы … потребности бывают у … тварей … существ … занимающихся своими делами … бизнесом на Квайдарской толкучке!
- Квайдарская толкучка – это где? – деликатно поинтересовался Сергей.
Не то, чтобы ему это было действительно интересно, но нужно же было поддерживать беседу. Хотя, надо сказать, разговаривать со связанными руками был не совсем удобно. Но, Сергей решил не торопить события. Он полагал, что следует дождаться нужного момента для того, чтобы попросить снять с себя путы. Пока этот момент еще не наступил. А, опередив его, можно было не только не добиться желаемого результата, но даже существенно ухудшить свое нынешнее положение.
- Вы не знаете, где находится Квайдарская толкучка? – удивленно вскинул брови предводитель. – Ну, и отсталый же у вас мирок!
Сергей смущенно пожал плечами и потупил взор – мол, что тут поделаешь, родину не выбирают.
- Квайдар находится в двенадцатом смещении, прямо за Ро-Ро-Рарком, - левая бровь предводителя взлетела высоко вверх. – Ну, уж про Ро-Ро-Рарк вы хотя бы слышали?
Взгляд его при этом сделался подозрительным.
- Да, конечно! – заверил предводителя Володя, решив, что если ответ будет отрицательный, бомж решит, что они делают из него дурака. – Место известное!
Если Сергей все больше терялся в догадках, кто же они такие, эти странные существа, которых квестеры назвали бомжами, хотя сами себя они именовали цыганами, то Володя окончательно укрепился во мнении, что имеет дело с сумасшедшими. Все свидетельствовало о том. Бомж в красном спортивном костюме сначала лаял на своих подчиненных, а затем вдруг заговорил почти на чистом русском языке. При этом остальные стояли вокруг стола и безучастно глядели по сторонам, делая вид, что ни слова не понимают из разговора предводителя с пленниками. Наряды их сами за себя говорили. Ну, а теперь еще и эта Квайдарская толкучка, расположенная в двенадцатом смещении прямо за Ро-Ро-Рарком… Определенно – психи! Причем, опасные. Потому что, при оружии. А с психами, как известно, лучше не спорить. Себе дороже выйдет.
Бомж в красном спортивном костюме улыбнулся и повел кистью руки, как будто хотел сказать – Ну, вот видите! Наконец-то мы начали понимать друг друга! - Вид у него при этом был благостный, как у попа, вспомнившего вдруг слова молитвы, которую он напрочь забыл. Глядя на него, Сергей решил – вот он, тот самый момент, когда к предводителю можно обратиться с просьбой!
- Простите, - Сергей постарался улыбнулся, как можно дружелюбнее. – Как к вам обращаться?
- Никак, - качнул головой предводитель. – Ко мне нельзя обращаться, пока я сам к вам не обращусь. Усекли?
- Да, конечно!
Ответ был не совсем таким, на какой рассчитывал Сергей. Однако вид у предводителя оставался все такой же благостный, а улыбка – располагающей. И Сергей решил продолжить. Потому что, другой подходящий момент мог ведь и не подвернуться.
- Вы не могли бы развязать нас? – попросил он, шевельнув связанными руками. – Честное слово, мы не замышляем ничего дурного!
Последнее, наверное, было лишним. Но Сергей просто не смог удержаться.
Бомж поджал губы. Щеки его будто ввалились, а нос заострился. Взгляд сделался пронзительным, холодным и колючим. Он не изучал парней, а будто наносил на их кожу татуировку.
Сергей уже успел пожалеть о том, что рискнул высказать просьбу, которая, судя по всему, все же, оказалась преждевременной. Как вдруг предводитель улыбнулся. Лицо его снова сделалось живым, как будто с него сползла резиновая маска.
- А, почем бы и нет? – предводитель щелкнул пальцами и подмигнул стоявшим перед ним ребятам. – Вы ведь все равно теперь останетесь с нами.
* * *
Глава 36
26 июня. Ночь.
Как и в прошлый раз, квестеры шли прямо, не сворачивая. До тех пор, пока не уперлись в глухую стену. Статуи, как они и опасались, на прежнем месте не оказалось. Киберпауков на стенах тоже не было видно. Нужно было возвращаться.
Заглянув в первое встретившееся на пути ответвление от главного прохода, они принялись шарить по стенам лучами фонарей. Киберпауков здесь тоже не оказалось, и квестеры проследовали дальше.
Зато в следующем боковом проходе их было множество. Странные существа деловито шуршали по стенам и потолку, а вот на пол благоразумно не спускались. Перемещения их казались довольно хаотичными – вверх, вниз, вперед, назад, наискосок, снова вверх, налево, - но вся масса суррогатных насекомых двигалась в одном, строго определенном направлении.
- У меня появилась любопытная мысль! – заявил вдруг Орсон. – С чего это вдруг мы решили, что ребят похитили бомжи?
- Есть другие варианты? – мрачно буркнул Камохин.
Стрелок был сосредоточен и собран. У них уже имелся план действий, которому и надлежало следовать. Причем, план был не четкий и ясный, проработанный до мелочей, как полагалось бы, а весьма и весьма условный. Измышления же Орсона по поводу того, что еще могло бы случиться с ребятами, могли лишь внести в него дополнительный диссонанс. Что, по мнению Камохину, было совершенно ни к месту и ни ко времени. Если, конечно, в этом месте имело смысл говорить о времени. На всякий случай стрелок глянул на часы. Было без десяти минут полночь. Скорее всего, полночь.
- Они могли так же, как и вы, отправиться на разведку, - сказал Орсон. - В другом направлении, разумеется. Рассчитывая, должно быть, не только вернуться к вашему возвращению, но еще и сразить вас какой-нибудь удивительной находкой. И, разумеется, угодили в пространственно-временную аномалию. Ну, а поскольку опыта по этой части у них нет, они не сумели из нее выбраться.
- Хочешь сказать, они так и блуждают по коридорам?
- Я не исключаю такой возможности.
Тишина.
По стенам шуршат киберпауки.
Лучи света скользят по полу и стенам. Выхватывая из темноты, то дырявую кастрюлю, то сломанный костыль, то разбитое стекло…
- Ну, и что вы все молчите?
- Даже и не знаем, что сказать, - ответил за всех Брейгель. – Такая свежая, оригинальная идея нуждается в тщательном осмыслении.
Осипов негромко хохотнул. Даже Камохин и тот негромко хмыкнул.
Брейгель со своей незамысловатой шуткой попал в самую точку. Квестерам уже столько раз доводилось сталкиваться с пространственно-временными аномалиями, что их неожиданные проявления и замысловатые выверты уже почти перестали их удивлять. Квестеры научились распутывать их, как хитроумные логические задачки. А то, что оказывалось им не по зубам, доставалось Ирине – удивительной девочке, чудом выжившей в тридцать третьей, замерзшей зоне.
- Что ж, - ни чуть не обиделся Орсон. – Посмеемся вместе, кода выяснится, что я был прав.
- Хорошо смеется тот, кто смеется последим, - снова усмехнулся Брейгель.
- Хорошо смеется тот, кто смеется, - ответил англичанин.
Чем поставил стрелка в тупик.
Через двести метров от коридора, по которому они шли, отделился проход, тянущийся вправо. Некоторая часть киберпауков выбрали для себя новый путь. Но основная масса продолжала двигаться прямо. И квестер последовали за ними.
- Вик, ты следишь за показаниями дескана? – спросил Орсон.
- Да, конечно.
- Ну, и как?
Осипов на всякий случай бросил взгляд на дисплей прибора, закрепленного на запястье.
- Без изменений.
- Меня беспокоит пакаль с лысой головой, о котором говорил Измаил.
- В каком смысле?
- Ну, если помнишь, Игорь в свое время угодил в ловушку, просто поставив ногу рядом со спрятанным в полу пакалем.
- А Док, помнится, угодил в ловушку, сунувшись туда, куда ему не велено было ходить, - не удержался от ответного выпада Камохин.
- Не забывай, что я сам нашел из нее выход, - тут же парировал англичанин. – Тебя же нам пришлось вытаскивать буквально из пасти псевдокрокодила!
Камохин только хмыкнул в ответ. Крыть ему был нечем.
Внезапно шедший впереди Брейгель резко остановился и вскинул руку в предупреждающем жесте.
Камохин тут же положил руку на автомат.
- Все в порядке, - сказал Брейгель. – Здесь спуск вниз.
- Как это, вниз?
Камохин сделал шаг вперед.
Его тут же оттеснил в сторону Орсон.
- Пропустите специалиста!
В трех шагах от того места, где остановился стрелок, проход резко, почти отвесно уходил вниз. Будто водяная горка в аквапарке. И киберпауки, дружной гурьбой, скатывались по этой горке вниз.
- Нам же нужно на верх!
Камохин был раздосадован и одновременно возмущен до глубины души. Такого подвоха со стороны киберпауков он никак не ожидал. Вместо того, чтобы вывести квестеров к логову бомжей, нелепые кибертвари решили завести их в самые глубины мусорной свалки.
- Ты только представь, какие удивительные открытия ждут нас на глубине начала прошлого века, - ехидно прищурившись, посмотрел на стрелка Орсон.
- Я не собирался опускаться так низко, - ответил Камохин.
- Мне непонятно, зачем пауки-то спускаются вниз? – Брейгель посветил на зияющее в полу отверстие. – Им ведь нужно на верх.
- Если исходить из того, что они заняты возведением статуи, - заметил Орсон.
- И если быть уверенным в том, что низ, как и прежде находится внизу, а верх – наверху, - добавил Осипов.
- Ты хочешь сказать, что для того, чтобы подняться на верх, нам нужно спуститься вниз? – уточнил на всякий случай Камохин. Хотя идея и без того была ясна.
- Не вижу никаких противоречий, – улыбнулся Осипов.
- Согласен, - Брейгель скинул с плеч рюкзак и вытащил из него моток веревки. – Держи крепче, - кинул он веревку Камохину. – Я спущусь и выясню, куда ведет этот ход, вверх или вниз.
- Каким образом? – поинтересовался Орсон.
- Займусь изучением артефактов, Док, - заговорщицки подмигнул ему Брейгель.
Камохин протянул веревку позади спины, перехвати правой кистью и обернул вокруг левого плеча. Брейгель подошел к самого краю спуска и кинул конец веревки вниз.
- Я думаю, там не глубоко, - сказал он.
- Почему ты так думаешь? – удивился Осипов.
- Предчувствие, - пожал плечам стрелок.
Он пропустил веревку между ног, обвел ею правое бедро, кинул через грудь за левое плечо и перехватил за спиной правой рукой. Из всей поклажи при нем остались только фонарь и автомат.
- Ну, я пошел.
Брейгель, подошел к краю провала и прыгнул вниз.
Поначалу это был почти вертикальный колодец, ствол которого имел лишь незначительный, едва заметный уклон в ту же сторону, куда поначалу, до того, как упереться в стенку, вел оставшийся наверху проход. Придерживая веревку правой рукой, Брейгель спускался не торопясь, то и дело светя фонарем вниз. Вскоре спуск стал более пологим. Уклон составлял не более сорока пяти градусов. Если бы не торчащие ото всюду обломки предметов, когда-то составлявших часть людского быта, а затем пришедших в негодность и выброшенных на свалку, по наклонному желобу можно было бы ехать, как по горке. Бежать же вниз, придерживаясь за веревку, мешал низкий потолок. В какой-то момент у Брейгеля и вовсе возникло опасение, что вскоре ему придется ползком пробираться вперед. По счастью, этого не случилось. Как только пол вновь приобрел горизонтальную направленность, потолок поднялся на обычную для него высоту - такую, что можно было идти, не пригибая голову.
Брейгель бросил веревку и осмотрелся.
Киберпауков вокруг было множество. А, более – ничего необычного. И ни малейших признаков того, что кто-то здесь недавно побывал. Либо, здесь действительно никогда не ступала нога человека, либо, киберпауки тщательно прибирали за теми, кто здесь проходил.
Хотя, если подумать, кому может прийти в голову сюда забраться?
Зачем?
Глядя на стены, сложенные из поломанных, давно никому не нужных вещей, Брейгель подумал, что так, наверное, будет выглядеть мир после того, как люди исчезнут. Раз - и навсегда. С людьми такое порой случается. Люди вообще очень странные существа. Они вдруг могут заняться разработкой оружия самоуничтожения. А, может быть, начнут отравлять среду собственного обитания. Или придумают еще что-нибудь себе на погибель. Что-то есть такое в человеческой натуре, что не дает им жить спокойно, в мире и согласии друг с другом. Почему-то непременно находятся среди людей такие, которым непременно нужно карабкаться на верх, ступая при этом по спинам и головам других. И все ради того, чтобы потом сорваться, упасть и свернуть себе шею.
- Я-ан! – протяжно прозвучало, будто соскользнуло сверху.
- Порядок! Я визу! – ответил Брейгель,
- Ну, и как там?
- Сейчас разберусь.
Брейгель подошел к стене и принялся водить по не лучом света, пытаясь найти что-нибудь, что могло бы подсказать, в каком примерно году формировался уровень свалки, на котором он сейчас находился. Как на зло, на глаза не попадалось ничего толкового. Ни книг, ни газетных страниц, ни почтовых конвертов. В те времена ведь еще посылали письма. Настоящие письма в конвертах. На которые ставили почтовые штемпели с датой отправки. Наконец он заметил уголок какой-то бумажки, осторожно ухватился за него и потянул.
В руке у него оказалась старая, не пожелтевшая даже, а ставшая коричневой фотография. На снимке довольно миловидная девушка, лет двадцати пяти. Улыбающаяся, с короткой стрижкой. Интересно, сколько ей сейчас лет? И жива ли она вообще? Сколько ведь всего произошло с того дня, как фотограф запечатлел ее на этом снимке. На обратной стороне надпись чернилами: «Андрюше от Марины». А дату поставить Марина, конечно, позабыла. Или почему-то намеренно не стала это делать.
Брейгель покрутил фотографию в руке и, не зная, что с ней делать, сунул в карман. Ему казалось, что будет неправильно просто кинуть снимок на пол. Нельзя было так поступить с запечатленным на бумаге крошечным фрагментом чьей-то жизни. Хотя, кто-то в свое время уже выкинул его в мусор. Но, у него, наверное, были на то причины.
Так, что тут у нас еще имеется?
Брейгель подцепил за ручку какой-то металлический предмет и потянул его на себя. Предмет не поддавался. Ни за что не желал выбираться из груды сдавивших его со всех сторон таких же ненужных вещей. Брейгель потянул ручку сначала вверх, затем вниз, а после резко дернул на себя. В рука у него оказался жестяной детский горшок. Стрелок перевернул горшок, посмотрел на его дно с обратной стороны. Заводского штампа с указанием года выпуска не было. Брейгель разочаровано кинул горшок за спину.
Ухватившись обеими руками за край еще какой-то металлической посудины, квестер и ее выдрал из кучи хлама. Однако, это оказалась не кастрюля, а старая военная каска, пробитая осколком. По форме, вроде бы, немецкая. Война уже закончилась?
Брейгель положил каску на пол. И снова принялся за поиски. Он, все же, хотел отыскать какие-то более весомые доказательства, указывающие на возраст мусорного слоя, в котором он находился.
Так, это что еще такое?
Брейгель вытянул из-под раздавленной деревянной коробки половину тарелки с орнаментом из красных серпов и молотков, тянущимся по краю. И снова на донышке не был заводского клейма.
Брейгель в сердцах саданул осколком тарелки о каску.
- Я-ан!
- Все в порядке!.. Еще немного!..
Брейгель ухватился за небольшой плоский ящичек, почти расплющенный наваленным на него грузом. Едва он потянул ящичек на себя, как боковая стенка отвалилась и осталась у него в руках. Брейгель наклонился и посветил фонариком в образовавшийся просвет. Внутри коробки лежали какие-то бумаги.
Осторожно, двумя пальцами, стараясь не порвать, квестер начал вытаскивать бумаги.
Одну за другой.
Сначала в его руках оказалась поздравительная открытка. Некий «В.К.» поздравлял «Дорогую Валечку» с днем рождения. Штемпель на марке, как назло был смазан так, что ничего не разобрать.
Затем Брейгель вытянул страничку из ученической тетрадки в клеточку, с рисунком карандашом. Береза с голыми, поникшими ветвями, сквозь которое проглядывает холодное осеннее солнце. Хороший рисунок. Можно даже сказать, профессиональный. Но, к сожалению, малоинформативный.
В третий раз запустив пальцы в коробку, стрелок наконец-то достал то, что было ему нужно! Два билета в Большой театр. Использованные, с оторванными контролями. Но, зато с четко проставленными датами и временем начала представления!
Пятнадцатое сентября тысяча девятьсот пятьдесят первого года!
Девятнадцать, ноль-ноль!
Хотя, конечно, время большого значения не имело.
- Спускайтесь! – крикнул, взмахнув билетами, Брейгель. - Мы движемся в нужном направлении!
Стрелок посмотрел на билеты, что держал в руке.
Надо же, Большой театр.
Который полгода назад ушел под воду вместе с Кремлем.
* * *
Глава 37
26 июня (Возможно). Время неопределенно.
- Эй! - предводитель постучал ладонью по столу, привлекая к себе внимание остальных бомжей. – Ты! – указал он пальцем на здоровяка в рогатом шлеме. – Освободи их! – махнул он рукой в сторону пленников.
Бомж в рогатом шлеме покосился на Сергея с Володей и неодобрительно рыкнул.
Бомж в красном спортивном костюме устало вздохнул.
- Вот так всегда, - пожаловался он парням, настороженно и с некоторым недоверием ожидающим дальнейшего развития ситуации. - Как только переходишь на новый язык, прежний напрочь вылетает из головы!
Предводитель коснулся висков сжатыми в щепоти кончиками пальцев, а затем – бум! - резко раскинул их в стороны.
«Рогатый» утробно рыкнул. А, может быть, рыгнул.
- Ты! – снова ткнул в него пальцем предводитель. – Возьми это! – указал он тем же пальцем на нож, заткнутый у «Рогатого» за пояс. – И перережь! – он сначала сложил вместе свои запястья, а затем, счастливо улыбаясь, развел их в стороны. – Им! – указал он на пленников. – Понял?
Что-то недовольно ворча себе под нос, «Рогатый» бомж выдернул из-за пояса нож с широким, длинным лезвием и тяжелой, затянутой в кожу, рукояткой. Подойдя к пленникам, он перерезал пластиковые ремешки, стягивающие их руки.
- Спасибо, - растирая саднящие запястья, поблагодарил «Рогатого» Сергей.
Бомж отрывисто гавкнул в ответ.
- Он тебя не понимает, - усмехнулся предводитель. Положив локти на стол, он подался вперед и доверительным тоном сообщил: - Мне это лаянье уже до чертиков надоело. Отвратительный язык! Звучит ужасно. А, самое главное, с его помощью можно выражать только самые примитивные понятия. Хотя, для торговли он подходит, как ни один другой.
- Так это не ваш родной язык? - удивился Володя.
- Конечно нет! – снова откинувшись назад, предводитель обеими руками отмахнулся от столь нелепого предположения. – Мы – вуреры! У нас нет своего языка!
- Вы же говорили, что вы цыгане, – напомнил Володя.
- Как это, нет своего языка? – спросил одновременно с ним Сергей.
- Ну, цыгане – это наиболее близкое понятие из того, что я смог найти в вашем языке, - помахал в воздухе кистью руки бомж в красном. – Вуреры, как и цыгане, никогда не задерживаются подолгу на одном месте. Мы находимся в постоянном движении, - вурер покрутил кисти рук одну вокруг другой. – Понимаешь?
- Ага, - кивнул Володя.
Хотя толком-то ничего не понял. Но, по сути, ему было все равно, кто перед ним, цыган или вурер.
- Вуреры – это не нация. И даже не раса. Это, если можно так сказать. группа людей, объединенных общими интересами. Единомышленники! Как правило, мы общаемся друг с другом на языке того мира, где недавно побывали. Ежели, там, конечно, было с кем говорить. Вот, у вас тут, например, разговаривать не с кем. Зачем нам ваш язык? Хотя, он, конечно, удобнее квайдарского лая.
Сергей осторожно покосился на «Рогатого». Затем так же осторожно перевел взгляд на вурера с секирой в руках. Если вуреры и притворялись, что ни слова не понимают из того, о чем говорил их одетый в красный спортивный костюм предводитель, то делали они это весьма умело. Лица обои были откровенно скучающими, а взгляды были устремлены в такую-то несусветную даль, что и не поймешь куда именно.
Предводитель насмешливо ткнул пальцем в Сергея.
- Ты, наверное думаешь, что я гений-полиглот, если так быстро выучил ваш язык? Верно?
- Ну, в общем, так, - Сергею, на самом деле, приходили в голову подобные мысли.
- А, вот и не угадал! – радостно хлопнул в ладоши вурер. – Все дело в конфетках!
- В конфетках? – недоверчиво прищурился Сергей.
- Точно! – предводитель выдвинул ящик стола, достал из него пакетик с белыми шариками, которыми угощал ребят, и потряс им в воздухе. – Вот эти самые конфетки!
Володя хмыкнул и скептически поджал губы
- Не веришь? – нахмурился вурер.
- Чего ж ты ими остальных не накормишь? – неожиданно перешел на «ты» Володя.
- А, зачем? – непонимающе вскинул брови предводитель. – Необходимости в общении с местным населением нет, за отсутствием такового. А меня они и без слов понимать должны.
- А нам вы зачем дали конфеты? – спросил Сергей.
- Не знаю, - пожал плечами вурер. – Та полагается. Даешь местному конфету, другую сам съедаешь и через несколько минут запросто балакаешь на его родном. Правда, как я уже говорил, напрочь забываешь тот, на котором говорил до этого. Ну, это не такое уж большое неудобство, верно? - предводитель игриво подмигнул парням. – Для тех, кто никогда подолгу не задерживается на одном месте.
- Наверно, - согласился Володя.
- А как действуют эти конфеты? – спросил Сергей.
- Что значит «как»? – непонимающе разве руками вурер. – Я же уже объяснил! Даешь одну конфету кому-нибудь из местных, другую сам съедаешь…
Сергей деликатно помахал открытой ладонью.
- Я имел в виду, какой у нее принцип действия?
- Принцип действия? – предводитель задумчиво поскреб ногтями щеку. – О чем ты вообще говоришь, парень?
- Ну, как бы вам это объяснить?.. – Сергей посмотрел по сторонам, ища что-нибудь для примера. – Птица! – указал он на сидевшую на самой вершине большой мусорной кучи ворону. – Птица летает за счет подъемной силы, создаваемым воздушным потоком под крылом.
- Птица летает, потому что крыльями машет, - возразил ему вурер. – И, чем быстрее машет, тем выше летит. Это даже дети знают.
- Хорошо, пусть так, - не стал спорить Сергей. – Птица летает, потом что у нее есть крылья. А, как действую ваши конфеты?
Вурер низко наклонил голову и сосредоточенно потер пальцами виски. Казалось, он старательно, изо всех сил пытается понять, о чем его спрашивает Сергей. Но у него ничего не получается.
- Конфету нужно съесть, - изрек он наконец. – И тогда она подействует.
- С ее помощью можно выучить любой язык? – решил зайти с другого бока Сергей.
- Конечно, – кивнул предводитель.
- И где вы их берете?
- В автомате, - вурер кивнул на белый шкаф со множеством кнопок.
- А кто их кладет в автомат?
- Никто.
- Как же они туда попадают? – улыбнулся Сергей, давая понять, что оценил шутку. Хотя она и показалась ему довольно избитой.
- Не знаю, - развел руками вурер. – Я только беру вещи из автомата. А кто их туда кладет, понятия не имею!
- Автомат все время стоит здесь? – спросил Володя.
- С тех пор, как я его сюда поставил.
- А где он находился до этого?
- У Нак-Нака.
- Кто такой Нак-Нак?
- Мерзкий тип, - презрительно скривился предводитель. – Даже для леймауна.
- Вы купили шкаф у Нак-Нака?
- Нет – украл.
- Хорошая шутка, - улыбнулся Сергей.
- Какие уж тут шутки? Я действительно его украл.
Сказать, что разговор становился все более странным – все равно, что ничего не сказать. Они произносили слова и фразы, лишенные всякого смысла, которые как будто тонули в болоте. Медленно погружались в трясину, у которой не было дна. Их можно было повторять до бесконечности, переставлять, менять местами – это все равно бы ни к чему бы не привело. Вурер, судя по всему, был уверен, что втолковывает парням очень простые, всем понятные и хорошо знакомые истины. То, что они его не понимали, он, судя по всему, списывал на их непробиваемую тупость. И то, что предводитель не воспринимал их всерьез, было Сергею с Володей на руку. Вурер считал парней недоумками, следовательно не ожидал с их стороны никакого подвоха. Оставалось только выждать нужный момент и… Решить, что делать?
- Водички можно, - севшим голосом попросил Володя. – А то, в горле пересохло.
- Запросто!
Предводитель выудил из мешочка на поясе цепочку с жетоном, крутанул ее на пальце и кинул бомжу в малиновом пиджаке. Тот не ожидал такого поворота и взвизгнул, когда жетон ударил его по щеке.
Предводитель погрозил ему пальцем и указал на автомат.
«Малиновый пиджак» суетливо подобрал жетон, непонимающе тявкнул и развел руками.
- Достань нам воду! – предводитель снова указал на автомат.
«Малиновый пиджак» все так же непонимающе смотрел на него.
- Давай! - махнул рукой предводитель. – Действуй!
Бомж, или, может быть, лучше сказать, вурер в малиновом пиджаке опасливо приблизился к белому шкафу. Он так и не понял, что требуется предводителю? Да, и как было понять, если они разговаривали на разных языках? Однако, спорить или отказываться он не посмел. Что-что, а дисциплина среди вуреров была строгая. Или же, все остальные почему-то до жути боялись предводителя. Хотя, что в нем был такого? Наряд – и тот дурацкий. Тот же здоровяк в рогатом шлеме смотрелся куда как внушительнее. Выходит, у предводителя был какой-то свой секрет. Именно так. Одной харизмой тут не отделаешься. Здесь у каждого харизмы столько, что на пятерых хвати. Как минимум.
Бомж резко вставил жетон в приемную щель. Лицо его при этом напряглось так, будто он ожидал удара тока. Выждав две-три секунды, он разжал крепко сжимавшие жетон пальцы, облегченно выдохнул и вытер пот со лба. Но, это было еще не все. «Малиновый пиджак» поднял руку на уровень груди, выставил толстый указательный палец и искоса глянул на предводителя. Тот сидел в своем кресле, сложив руки на груди, и с улыбкой наблюдал за страданиями «малинового пиджака». Бомж набрал полную грудь воздуха, задержал дыхание, как перед прыжком в ледяную воду, и быстро, не раздумывая, а, может быть, боясь передумать, трижды ткнул пальцем в три разные кнопки.
Аппарат приглушенно загудел и что-то выбросил в нижнюю ячейку.
«Малиновый пиджак» суетливо наклонился, открыл ячейку, вытащил из нее круглую буханку ржаного хлеба с чуть подгоревшим краем и, страшно довольный собой, торжественно, как праздничный торт, водрузил ее на стол предводителя.
Вурер в красном спортивном костюме с тоской посмотрел на буханку хлеба. Ткнул в нее пальцем. Затем перевел взгляд «малиновый пиджак».
- А вы, батенька, оказывается, дуг’ак! - гортанно выкрикнул он, слегка картавя.
Бомж стоял перед предводителем, чуть согнув ноги и разведя руки в стороны, и подобострастно улыбался.
Предводитель оттолкнул буханку хлеба на край стола и махнул рукой в сторону шкафа.
- Па-апробуй еще один раз, - картавость его куда-то исчезла, зато появился ярко выраженный грузинский акцент. - Ну, же!.. Живее! Попитка – не питка!
Бомж, будто понял, что от него требуется, кивнул и метнулся к шкафу. Передернув жетон, он вскинул руку с выставленным пальцем… И замер в нерешительности. Нижняя челюсть его начала медленно отваливаться вниз. На висках выступил пот.
- Он же не понимает, что от него требуется! – не выдержав, воскликнул Сергей.
- А, от него и не требуется понимания, - ответил вурер в красном спортивном костюме. – Он должен захотеть.
- Захотеть – что?
- Захотеть получить то, что мне нужно.
- Но, как он может это знать?
Предводитель скривился и недовольно посмотрел на Сергея.
- Хочешь сам попробовать?
- Я не знаю, как работает этот автомат, - с сожалением развел руками Сергей.
- Я тоже не знаю. И он не знает, - вурер ткнул пальцем в «малиновый пиджак». – И они тоже не знают, - указал он на свою свиту, безмолвно стоявшую вокруг стола. – Никто не знает. Даже Нак-Нак, у которого я украл этот автомат, и то не знал! Потому что, он его тоже у кого-то стащил!
Услыхав, что предводитель повысил голос, бомж в малиновом пиджаке быстро нажал несколько кнопок на передней панели белого шкафа. На этот раз автомат жужжал чуть дольше. И выплюнул маленького резинового ежика. Игрушка пискнула, когда бомжа зажал ее своими толстыми пальцами, «малиновый пиджак» испуганно вздрогнул и выронил ежика на землю. Быстро подхватив его, бомж посадил ежика на ладонь и, подобострастно улыбаясь, осторожно протянул предводителю.
- Убирайся, - безнадежно махнул на него тот. И чмокнул губами. – Ты безнадежен.
«Малиновый пиджак» выдернул жетон из автомата и, держа двумя пальцами за цепочку, протянул предводителю. Тот выхватил у него из рук жетон, кинул его на стол и повторил:
- Убирайся!
- Можно я попробую? – поднял руку Володя.
- Прошу, - кивнул на загадочный автомат вурер. – Только используй свой жетон.
- У меня его нет, - ответил Володя.
- Что, серьезно, нет? – похоже, вполне искренне удивился сидевший за столом.
- Нет, - покачал головой Володя. – И никогда не было.
- Как вы только здесь живете? – недоумевающе развел руки в стороны вурер. – Ладно, можешь использовать жетон Драгора. Только потом отдашь его мне вместе с ключом.
- У меня нет ни жетона, ни ключа, - непонимающе улыбнулся Володя. – И я понятия не имею, кто такой Драгор.
- Драгор – это тот, кого вы убили возле Голема.
- Но… - Сергей в растерянности посмотрел на Володя. – Мы никого не убивали…
- Ой, только не надо делать из меня дурачка! – предводитель уперся ногам в край стола и плотно прижавшись спиной к спинке кресла.
- Но, это правда!..
- Правда в том, что вы убили Драгора, забрали его жетон и ключ Штокхаузена. За Драгора я не в обиде – вы двое его замените. Я полагаю, это справедливо. А, вот жетон и ключ вам придется вернуть. Ключ Штокхаузена нужен нам для активации Голема, а жетон… Жетон я оставлю себе. Таковы правила.
- Кто их установил? – с вызовом вскинул подбородок Володя.
Собственно, хорохорился он только ради того, чтобы не показать, насколько ему страшно. Такая уж у него была привычка. Которая, случалось, выручала в сложных жизненных ситуациях. Но, как правило, лишь усугубляла неловкость положения.
- Правила никто не устанавливал. Они просто существуют. А каждый уже сами решает, принимать их или нет. Мы, вуреры, правила принимаем. И все делаем строго по правилам. Два новых вурера за одного убитого – это наше правило. Так как вы теперь вуреры, вы тоже обязаны выполнять правила. Потому что с теми, кто правил не соблюдает, всегда происходит что-то очень плохое. Как с Драгором, например. И, имейте в виду, - предводитель прищурился, очень недобро, и направил на парней прямой и острый, как стрела для дартса, указательный палец. – Я говорю вам все это только один раз. И больше повторять не стану. Никогда. Это понятно? – Сергей и Володя разом кивнули. – Отлично! – вурер хлопнул ладонью по столу. – Жетон и ключ!
Пауза.
- Простите?.. – едва слышно прошептал Сергей.
- Ты что, тупой? – с жалостью посмотрел на него бомж в красном спортивном костюме. – Имей в виду, ущербные нам тут не нужны. Нас на политкорректность не разведешь. Знаешь, что мы с уродами делаем?..
Сергею вовсе не хотелось это знать.
- Нет, нет, - поспешил заверить он предводителя. – Со мной все в порядке…
- Жетон и ключ! - вурер снова хлопнул рукой по столу.
- Но, у нас их нет! Честное слово!
- И никогда не было! – поддержал приятеля Володя. – Мы знать не знаем, кто такой этот Драгор!
- Даже не видели его!
- Точно! Не видели!
Вурер положил руки на стол перед собой и строго сдвинул брови к переносице.
- Клянетесь?
- Да! Конечно!
- Клянемся!
- Ну, вы и комики! – предводитель рассмеялся и третий раз стукнул ладонью по столу. – Ежели не вы, так кто же тогда убил Драгора? Кто забрал у него жетон и ключ Штокхаузена?
- Мы не знаем, - покачал головой Володя.
- Плохо, - сокрушенно склонил голову вурер. – Потому что, поначалу вы мне даже понравились. Хотел даже к кухне вас приставить. А теперь не знаю, что и делать?
С озадаченным видом предводитель обхватил пальцами подбородок.
- Отпустите нас, - с затаенной надеждой предложил Сергей. – И мы постараемся отыскать ваши жетон и ключ.
- Не мой, а Драгора.
- Ну, хорошо, Драгора.
Сергею уже почти показалось, что им удалось договориться.
- За идиота меня держите?
- Нет! Что вы!
- Выкладывайте все из карманов! Живо!
Предводитель аж подпрыгнул на своем кресле – настолько он был недоволен.
У Сергея в карманах ничего не оказалось. Володя положил на край стола зажигалку и полупустую пачку сигарет.
Зажигалка вурера не заинтересовала. А вот сигаретную пачку он открыл, заглянул в нее и вытащил одну сигарету.
- Что это?
- Сигарета.
- Зачем?
- Курить.
- Курить… - предводитель сосредоточенно сдвинул брови к переносице и замер. Он как будто искал толкование незнакомого слова, перелистывая страницы воображаемого словаря. – А! Пускать дым изо рта и ноздрей. Легкий наркотический эффект, эмфизема, рак легких, гортани… Ты что, идиот! – уставился он на Володю так, будто увидел перед собой то, во что никогда не верил. – Ты это куришь?!
Вурер кинул сигарету в парня.
- Нет! – решительно открестился от своей пагубной привычки Володя.
- А зачем тогда в кармане таскаешь?
- Э… На случай, если вдруг кто-нибудь попросит закурить.
- У нас обычай такой, - пришел на помощь приятелю Сергей. – Если кто просит закурить, нужно непременно угостить.
- А у тебя почему тогда нет? – подозрительно посмотрел на Сергея предводитель.
- У меня закончились, - с сожалением развел руками Сергей. – Не успел новую пачку купить.
- Так вы за это еще и деньги платите?
- Обычай такой, - пожал плечами Володя.
- Идиоты, - покачал головой вурер, скорее насмешливо, чем с сочувствием. – Я уже почти рад, что мы оказались в безлюдной местности. Рабов прихватит было бы, кончено, неплохо. Да, только за тупых и больных все равно много не выручишь. Так что, вам, считайте, крепко повезло в том, что вы Драгора пришили. Вурером-то быть лучше, чем рабом. Так ведь?
- Так точно! – вспомнив армейскую службу, в струнку вытянулся Володя.
- Молодец, - одобрительно посмотрел на него предводитель. – Такой стиль я одобряю. Ты, парень, далеко пойдешь, уж я-то вижу. Я таких, как вы, сотни повидал. Если не тысячи. Так что, все у тебя будет в шоколаде, ежели только правила соблюдать будешь. Врубаешься?
- Так точно! – снова отчеканил Володя.
- Ну, а раз так точно, давай, выкладывай жетон и ключ.
- Так, нет же их у нас…
- Ну, ребята, вы мне выбора не оставляете. Руки на стол.
- Что?
- Руки на стол! – вскочив на ноги, рявкнул вурер.
Да так, что все остальные бомжи разом схватились за рукоятки своих сабель и мечей.
Парни кинулись к столу и, согнув спины, прижали ладони к столешнице.
- Обыщи их, - велел предводитель тому, что был в кольчуге без рукавов.
Бомж сразу понял, что от него требуется.
Подойдя к парням, он сначала вывернул их карманы, а затем весьма профессионально обшарил все потайные места.
Закончив обыск, бомж недовольно тявкнул.
- Понятно, - угрюмо кивнул вурер в красном спортивном костюме.
При этом вид у него был такой, что ясно было - на самом деле ему ничего не понятно.
- Ну, так, что делать будем? – невесело посмотрел он на парней.
Сергей с Володе так и стояли с вывернутыми карманами и согнутыми спинками, опираясь руками о стол.
- Да, вы поднимитесь, - милостиво взмахнул рукой предводитель. – Я так понимаю, мы можем рассматривать два варианта. Либо вы спрятали жетон и ключ Штокхаузена до того, как вас схватили. Либо это, действительно, не вы убили Драгора. Хотя, конечно, убить могли и вы, а жетон с ключом забрал кто-то другой… Впрочем, без разницы.
- Мы не убивали Драгора!
- Я сказал «без разницы»! Что тут не понятно?
Парни молча пожали плечами. Вообще-то, они ничего не поняли.
- Поскольку мы не можем выбрать ни один из двух вариантов, нам приходится их объединить, - продолжил свои странные рассуждения вурер в красном спортивном костюме. – Таким образом, вы виновны и не виновны в смерти Драгора одновременно. Что нам это дает?
«Ничего» - хотел было сказать Сергей, но вовремя сообразил, что в данной ситуации это не лучшая идея. Предводитель ведь явно хотел подвести себя и их заодно к какому-то интересному выводу. И не стоило, наверное, становиться у него на пути. Даже, если он и сам не ведал, куда шел.
- Вы знаете и не знаете, где спрятаны жетон и ключ Штокхаузена, - продолжил свои размышления вслух вурер. И неожиданно улыбнулся. – Это облегчает нашу задачу.
Логика была странная. Если, конечно, она вообще тут присутствовала.
- И, что же мы будем делать? – посмотрел на парней вурер.
Сергей не стал повторять свое предложение на счет того, что самым разумным было бы отпустит их восвояси, решив, что и на этот раз оно не найдет понимания у предводителя странствующих бомжей.
- Мы будем искать! – уверенно заявил Володя. – Искать, пока не найдем!
Предводитель посмотрел на него. Сначала с сомнением. Затем – с интересом. И, наконец, вурер одобрительно кивнул.
- Молодец. Ты знаешь, что делать, и это уже хорошо.
Вурер поднялся на ноги, поставил одну ногу на кресло, запрыгнул на стол и обратил свой взор в сторону центра котловины, где зияла черная дыра.
Володя незаметно подмигнул Сергею. Мол, все нормально, делай, как я.
Сергей и сам уже понял, что предводитель вуреров немного не в своем уме. Да, в общем, и остальные производили довольно странное впечатление. Пытаться что-либо объяснить им, опираясь на разумные доводы – путая затея. А, раз так, значит нужно стараться играть по их правилам. Чудило в красном спортивном костюме хочет отыскать какой-то там ключ? Отлично! Давайте искать! И не имеет значения, что мы даже не знаем, как эта штука выглядит! Мы все равно станем ее искать!
Вурер спрыгнул со стола, обнял Володю за плечи и повлек его за собой.
- Следуй за нами, - бросил он Сергею.
Стража следила за каждым их шагом. Глаза настороженные, ладони на рукоятках оружия. В своих нелепых одеждах и при оружии они выглядели почти комично. Глядя на них, Сергей подумал, а что, если это всего лишь игра? Ролевая игра, в которой каждый кого-то изображает? А, их с Володей они принимают за игроков другой команды?.. Звучит, конечно, диковато, но не более странно, чем история про цыган из другого измерения… Или откуда они там?..
Проходя мимо высокого, худого и длинного, как жердь, бомжа в зеленом трико и капюшоне, Сергей улыбнулся ему. Бомж оскалился и недовольно заворчал в ответ.
- Эй! Ты его не задирай! – оглянувшись, предупредил Сергея предводитель. – Он – каплуанин!
- И, что это значит? – оценивающе посмотрел на каплуанина парень.
- Да ничего особенного, - пожал плечами бомж в красном спортивном костюме. – Я просто предупредил… Вот!
Они вышли к центру котловины, где, подобно огромной, жирной, черной точке, пресекающей все дальнейшие рассуждения и споры, зияла дыра, уводящая взор в неведомые глубины мусорной свалки. Но только теперь из нее поднималось, будто вырастало, некое странное образование. Оно было похоже а гигантский стол, не очень определенной, но, все же приближающейся к овальной форме, на одной, очень толстой, к тому же расположенной под наклоном и уходящей в глубину ножке. На обращенных к зрителям краю этого странного образования имелся широкий, скошенный выступа, почти касающийся края воронки. Но самым удивительным было то, что поверхность стола была покрыта сплошной, копошащейся массой серо-стального цвета. Присмотревшись, Сергей понял, что это были киберпауки, собравшиеся в одном месте в неимоверно огромном количестве.
- Ну, как? – с гордостью, как будто это было дело его рук, поинтересовался у ребят вурер.
- Что это? – спросил вместо ответа Володя.
Зрелище, и в самом деле, был необычное. Только внушало оно, скорее, не восторг, а опасение. Небывало огромное количество киберпауков, собравшихся в одном месте – по разумению Володи, это было не к добру. Да, и Сергею эта картина тоже не очень-то понравилась. Только несколько по иной причине. Он никак не ожидал, что киберпауки как-то связаны с обосновавшимися на свалке бомжами. Ему казалось, что это явления совершено разного порядка, иной природы. Если же все это было взаимосвязано…
Тогда…
Тогда у Сергея не было ни малейших догадок на счет того, какова природа этой связи.
- Это – Голем! – все так же, с гордостью, ответствовал предводитель бомжей-вуреров.
Сергей, хотел было что-то сказать или возразить но, предупреждая его слова, вурер вскинул руки.
- Я знаю, что такое Голем! Просто я подобрал в вашем языке наиболее подходящий по смыслу термин. Потому что термин «ирхунт», скорее всего, ничего вам не скажет.
- А, что такое Голем? – спросил Володя.
- Голем – это глиняный великан, созданный рабби Левом и оживленный с помощью слова amet, начертанного у него на лбу.
- У рабби?
- Нет, у голема.
- И что это слово означает?
- Amet – значит «истина». Для того, чтобы уничтожит Голема, нужно стереть первую букву, чтобы получилось слово met, то есть, «смерть».
- Так это будет голова того Голема, у ног которого нас схватил? – указал на высовывающуюся из дыры странную форму Володя.
- Она самая, - кивнул предводитель бомжей.
- И вы собираетесь оживить его, написав у него на лбу слово amet?
- Для того, чтобы привести в действие ирхунта, то бишь, Голема, нам необходим ключ Штокхаузена.
- Который утащил Драгор?
- Точно.
- Зачем Драгор сделал это?
- Кто его знает? – пожал плечами бомж в красном спортивном костюме. – Может, задумал что, а, может, просто спятил. Такое даже с вурерами порой случается. Но, теперь Драгор мертв, так что, и спросить не у кого. Но, как бы там ни было, к тому моменту, когда голова Голема будет закончена, принадлежавший Драгору ключ Штокхаузена должен находиться у меня, - ладонью предводитель коснулся кожаного мешочка на поясе.
- А что, если его не будет?
- Тогда Голем не запустится.
- И, что?
- И мы на веки вечные останемся на этой забытой богом мусорной свалке, дубина! – предводитель вуреров постучал костяшками пальцев себя по лбу.
- Да, это проблема, - согласился Володя.
- Еще какая! – подхватил предводитель. – Вурер не может долго оставаться на одном месте.
- Сколько у нас времени? – спросил Сергей.
- Ты о чем это? – непонимающе посмотрел на него вурер.
- Вы можете хотя бы приблизительно сказать, когда голова Голема будет закончена?
- Что значит, когда? – дернул плечом предводитель. – Когда стрекоталы закончат работу, разумеется!
- Сколько на это уйдет времени? Примерно?.. Вы ведь можете прикинуть?
- Время?.. – предводитель бомжей сосредоточенно сдвинул брови, наклонил голову, оттянул сзади воротник своего спортивного костюма и поскреб ногтями шею. – Это, в смысле, год, месяц, день, час?.. Единицы измерения?..
- Ну, да, - улыбнулся Сергей. – Сколько времени требуется паукам, чтобы закончит голову?
- Вы что? – удивленно посмотрел на парней вурер. – Не знаете, что время относительно?
- Ну, вообще-то знаем…
- Тогда, какой, на фиг, смысл в ваших днях, часах и неделях?
- А, как же иначе? – непонимающе развел руками Сергей.
- Ну, вы и дикие! – предводитель глядел на парней едва ли не с восхищением. – Я думал, таких уже нигде не осталось! – Но тут он улыбнулся и ободряюще подмигнул. – Ничего! Поживете с нами – пообтешитесь! Научитесь без времени обходиться, - предводитель стрельнул взглядом в сторону Володи. – И без сигарет.
- А чем плохо время? – с вызовом вскинул подбородок Володя.
- Тем, что оно отменяет саму идею индивидуального бессмертия, - ответил вурер. – Есть время – значит, всему есть конец. А, нас это не устраивает! Понимаешь? Ну, ни в какую!
* * *
Глава 38
Конец июня (Вероятно). Время не уточнено.
Примерно через полчаса движения по туннелю, датированному периодом старше тысяча девятьсот пятьдесят первого года, в компании многочисленных и крайне суетливых киберпауков, квестеры вышли к правому плечу гигантской статуи.
Упершись рукой в огромный бицепс, гладкий и чуть желтоватый, как будто вытесанный из слоновой кости, Брейгель подался вперед и посмотрел на верх. В просвете между плечом статуи и стеной шахты, в которой она была установлена, квестер увидел кусочек темного, усыпанного звездами, неба.
- Ночь, - сказал он, делая шаг назад от края площадки.
Пауки, подбегая к краю, прыгали на руку исполина и бежали по ней на верх.
Орсон повторил упражнение Брейгеля.
- День, - сказал англичанин. – На верху солнце светит.
Осипов хмыкнул в высшей степени неопределенно и жестом предложил Камохину рассудить, кто же из двоих был прав.
Стараясь не наступать на киберпауков - хотя их самих это нисколько не тревожило, - стрелок подошел к краю площадки, прижал ладонь к гладкой, странно теплой поверхности плеча мусорного колосса, чуть подался вперед и устремил взор на верх.
Он смотрел довольно долго. До тех пор пока Орсон, которому надоело ждать, не окликнул его:
- Ну, и что ты там узрел?
Не двигаясь и не отрывая взгляда от того, на что он смотрел, Камохин поднял свободную руку и слегка взмахнул открытой ладонью - не мешай, мол!
Что это значит? – взглядом спросил Орсон у Осипова.
Тот в ответ лишь пожал плечами – Понятия не имею.
- Бамалама, - спокойно, очень спокойно, может быть, даже ненормально спокойно сказал Брейгель.
После чего сел на корточки, положил автомат на колени, поставил на него локоть и подпер кулаком щеку.
- Ты чего это? – удивленно посмотрело на него англичанин.
- Скучно, - полушепотом, будто боясь кого-то разбудить, ответил Брейгель.
- Ну, в общем, да, - подумав, кивнул биолог. – Есть немного, - и развел руками. – А что делать?
- Можно в шашки сыграть, - предложил Осипов. – Двое не двое.
- Так, у нас и шашек нет, - снова, еще более уныло развел руками англичанин.
Осипов подошел к стене и вытянул из залежей мусора расчерченную на квадраты доску. Почти целую, с отломанным уголком.
- Вместо фишек можно патроны использовать, - он кинул доску на пол перед Брейгелем.
Чуть наклонив голову, стрелок внимательно посмотрел на черно-белые квадраты.
- Все это только сон Красного Короля, - сказал Орсон.
- Почему красного?
- В английских шахматах фигуры белые и красные.
- И в чем тут прикол?
- Ни в чем, - покачал головой англичанин. – Традиция.
Камохин отлепил ладонь от плеча колосса и отошел от края прохода. Довольно улыбаясь, он хлопнул в ладоши.
- Ну, скажу я вам!.. – не закончив фразу, Камохин громко хмыкнули и покачал головой.
- Что ты там увидел? – спросил Осипов.
Брейгель поставил на шахматную доску колпачок от тюбика с зубной пастой.
- Луну, - ответил Камохин.
- То есть, ночь? – утончил Орсон.
- Нет, - отрицательно качнул головой стрелок.
Брейгель положил на следующую клетку пустой спичечный коробок.
- Я видел Луну так, будто летел над нею.
- То есть если мы поднимемся по статуе на верх, то окажемся на Луне?
Камохин озадаченно сдвинул брови.
- Не знаю.
Такая мысль самому ему в голову не приходила.
Брейгель выставил на доску скобку от детского конструктора и значок без застежки, зато с алым знаменем и золотистым профилем Ленина.
- Может быть, мне тоже стоит взглянуть? – ни к кому конкретно не обращаясь, спро