Глава 39.
Зунна интересовал эффект исчезновения пирамиды? – спросил Осипов у Эстебана.
- Не могу сказать, - покачал головой хозяин. – Зунн ничего со мной не обсуждал, ни о чем не расспрашивал. Он лишь показал мне камень Ики, и спросил, есть ли в Храме Паука такое же изображение? Я ответил, что есть и не одно. После чего он попросил отвести его к храму.
- Он был один?
- С ним были еще трое гринго, одетые, как охотники или наемники. Оружие они на показ не выставляли, но мне почему-то сразу же подумалось, что оно у них имеется. Они приехали на «джипе», нагруженном кучей ящиков. И наняли дюжину носильщиков из местных, чтобы отнести все это к храму. Понятия не имею, что там у них находилось. Но с тремя ящиками, помеченным большими белыми крестами они требовали обращаться с особой осторожностью. Между собой Зунн и его помощники разговаривали по-немецки, так что, ни я, ни кто-либо другой из местных, не понимал ни слова.
Как я говорил, заранее никогда не знаешь, сколько времени займет путь до Храма Паука. На этот раз дорога получилась длинная. Пришлось даже заночевать в сельве. Но Зунн не проявлял ни малейшего недовольства. Он лишь делал отметки на карте, что была у него. Наверное, думал, что с ее помощью сможет потом сам отыскать путь к пирамиде.
Когда мы добрались до пирамиды, Зунн велел носильщикам разбит лагерь у ее подножья и оставаться в нем. Меня и своих помощников он взял с собой. Сначала мы поднялись на самую вершину пирамиды, где расположен жертвенный алтарь с пауком. Зунн достал свой камень Ики из сумки, положил на алтарь и начал катать, слегка прижимая сверху ладонью. При этом глаза его были полузакрыты, голова запрокинута к небу, а губы едва заметно шевелились, как будто он неслышно произносил какие-то слова. Мне казалась, что он ищет какое-то место, которое должен был подсказать ему камень. Что-то вроде незаметного глазу углубления, попав в которое, камень должен остановиться. Я знал, кто такой Гюнтер Зунн, но не верил во все эти оккультные штучки. Глядя на то, что он делал, я подумал, что эти четверо гринго ищут здесь спрятанные сокровища. Пирамида почти не исследована, ни о каких интересных находках в ней не сообщалось, а, значит, в ней вполне могли иметься потайные помещения со спрятанными в них сокровищами. Ну, сами знаете, все эти истории про золото майя очень популярны среди гринго. Хотя, вот, я, например ни разу не встречал человека который разбогател бы, найдя спрятанные сокровища. Видимо, испанцы в свое время постарались на славу. А все разговоры о Эльдорадо – не более, чем сказки для взрослых.
Не меньше часа катал Зунн свой камень по плите. А мы, я и четверо его спутников, стояли, смотрели на него и ждали непонятно чего. Когда Зунн наконец-то закончил свое занятие, вид у него был крайне недовольный и совершенно измотанный. Как будто он три дня не спал. Кончики пальцев и губы его мелко тряслись, словно он только что с неимоверным трудом поднял что-то очень тяжелое. Он что-то сказал по-немецки одному из своих спутников. Тот коротко кивнул и побежал вниз. Мы же отправились осматривать внутренние помещения.
Зунн снова спрятал камень в сумку, и в руках у него появился маленький черный блокнотик, в котором он то и дело делал какие-то короткие пометки маленьким серебряным карандашиком. Я обратил внимание на одну примечательную особенность – ни у самого Гюнтера Зунна, ни у его спутников не было при себе никаких электронных гаджетов. Ни мобильных телефонов, ни планшетов, ни записных книжек, ни навигаторов. Не было даже плееров и фотоаппаратов, которые все туристы таскают в карманах. Вернее, у Зунна в сумке имелся фотоаппарат. Который он врем от времени вынимал и делал снимки, но это был старый, громоздкий пленочный Nikon. А вот камер у них вообще не было никаких. На четвертый или пятый день нашего пребывания возле Храма Паука я рискнул спросить об этом у Зунна. В ответ он улыбнулся, если только это можно было так назвать… У него была очень странная, я бы даже сказал, неприятная улыбка. Лицо оставалось неподвижным, глаза холодными, и лишь уголки плотно сжатых губ расползались в стороны. Как будто их цепляли и тащили невидимые крючья. Сам же Зунн при этом прилагал все усилия к тому, чтобы не показать, насколько ему больно. Так вот, в ответ на мой вопрос он улыбнулся этой своей странной улыбкой, и сказал, что камера фиксирует только внешний образ предмета, не замечая окружающую его ауру. Поэтому, когда смотришь сделанную запись, собственное впечатление от пребывания в том или ином месте оказывается смазанным. Он же сам отдает предпочтение не конкретным образам, а непосредственным впечатлениям.
Мы несколько часов ходили по коридорам и комнатам внутри пирамиды. Зунн иногда задавал мне какие-то незначительные и даже странные вопросы. Вроде того, видел ли я когда-нибудь ящериц с красными гребнями на стенах храма? А возле одной из барельефов с лицом в ритуальной короне, он спросил, не кружится ли у меня голова, когда я смотрю в глаза изображенному на нем человеку?
Я все пытался выяснить, что именно интересует Зунн? Не ради пустого любопытства, а чтобы знать, что именно следует ему показать, на что обратить особое внимание. Я ведь довольно-таки неплохо знал Храм Паука. Но Зунн либо вовсе игнорировал мои вопросы, либо отвечал неопределенно, так что ничего невозможно было понять. В конце концов, я махнул на это дела рукой. Если не хочет, чтобы я ему помогал, пуст сам развлекается, как знает.
Когда мы снова вышли к алтарю с пауком, оказалось, что носильщики подняли на верх четыре ящика. И среди них два с белыми крестами. Зунн вежливо и холодно поблагодарил меня за помощь и велел отправляться вместе с носильщиками в лагерь. Когда во мне возникнет необходимость, сказал он, меня позовут.
Ну, что тут скажешь, - Эстебан улыбнулся не очень весело и развел руками. – С одной стороны, меня, конечно же, задело то, что от моей помощи отказывались. Однако, с другой стороны, так мне меньше забот. Платил-то мне Зунн все равно поденно. Так что я более не приставал к нему со своими предложениями.
Ночью те, кто находились в лагере у подножья пирамиды смотрели на огонь что горел на ее вершине. Странные звуки и голоса временами доносились до нашего слуха. Поначалу мы было подумали, что эти странные гринго решили устроить вечеринку на вершине Храма Паука. В этом предположении, скажу я вам, не было ничего необычного. У туристов порой возникают и куда более странные идеи. Но вскоре мы поняли, что ошибались. Голоса, доносившиеся сверху, не были похожи на пение, смех или ругань. К тому же, не было слышно музыки. А что за вечеринка без музыки? Звуки, что мы слышали были похожи то на завывания ветра, то на мучительные стоны, то на скрип дверей, то на плач, то на истеричный хохот… В общем, тому что мы слышали, невозможно было дать названия. Это были звуки, как будто доносящиеся из иного мира. В котором нет и не может быть ничего человеческого.
Призрачные огни и странные звуки. Так продолжалось всю ночь. И это была только первая ночь из тех, что предстояло провести нам у подножья Храма Паука. Признаться, мне стоило больших трудов уговорит носильщиков остаться в лагере. Хотя, решающим моментом, конечно же, стало то, что Зунн согласился увеличить им плату.
После этого мы на протяжении двух недель каждую ночь видел огни на пирамиде и странные звуки. Первые три ночи огни горели на вершине пирамиды, там, где находился алтарь с пауком. И звуки доносились оттуда же. Потом огни и звуки начали перемещаться по внутренним помещениям храма. Как я уже говорил, свет и свежий воздух проникает внутрь пирамиды через сложную систему скрытых проемов. С земли они не видны. Но отсветы огней, горящих в помещениях, в которые они вели, ночью были видны отчетливо. А завывания и стоны становились несколько приглушенными, но от этого делались еще более зловещими. Честное слово, даже мне, хотя я и не верю ни в какую чертовщину, порой становилось от них не по себе. Днем тощая фигура Гюнтера Зунна несколько раз появлялась на открытых площадках, эдаких квадратных балкончиках без ограждения. Имеющихся на всех четырех сторонах пирамиды и расположенных на разной высоте. Он стоял молча на самом краю, смотрел в небо и делал какие-то таинственные пасы руками.
Ясно было, что Гюнтер Зунн занимается какими-то своими оккультными опытами. Но, мне-то что за дело до этого? Я в эту чепуху не верили никогда. И не собирался начинать верить только из-за того, что какой-то чокнутый немец решил пообщаться с древними богами, обитающими в Храме Паука.
За две недели сам Зунн ни разу не покинул пирамиду. Его подручные приходили в лагерь, чтобы взять еду или что-то из вещей. Время от времени они просили носильщиков поднят на верх очередной ящик. Те из местных, кто были возле алтаря, рассказывали, что в ящиках, которые привез с собой Зунн, находились разные приборы. Назначения их они не знали, поэтому и не понимали, зачем они нужны Зунну и что он с ними делает. Видели только, что работают приборы от переносного генератора.
Спустя неделю, Зунн неожиданно позвал меня и попросил показать вход в подземелье. Меня это удивило, поскольку сам я Зунну о подземелье ничего не говорил. Откуда же он узнал о его существовании? Понимаете, он не спросил у меня, есть ли в Храме Паука подземелье и не знаю ли я, как туда попасть? Он говорил так, будто точно знал, что подземелье существует и что мне известно его местонахождение.
Я показал им вход в подземную часть храма. Туристам эта часть маршрута особенно нравилась. Под Храмом Паука на глубине пятнадцати метров расположен сводчатый туннель, протяженностью около ста двадцати метров. По всей видимости, он имел какое-то ритуальное значение. Стены туннеля украшены символами, которые, как можно догадаться, говорят о том, что это дорога к потустороннему миру. И это, действительно, так, поскольку в одном конце туннеля находятся погребальные камеры. Противоположный конец туннеля закупорен земляной пробкой. Археологи из второй экспедиции начинали копать в той стороне, но не добились никаких результатов. Только выяснили, что каменная облицовка свода туннеля под пробкой не нарушена. То есть, земляная пробка не явилась результатом обвала. Создавалось впечатление, что ее сюда втолкнули с противоположного конца. Так что, куда тянется этот туннель, до сих пор никому не известно.
Спустившись в подземелье, Зунн сначала внимательно изучал рисунки на стенах. Особенно его почему-то заинтересовало фантастическое существо с телом человека, с длинным, как у ящерица, хвостом и рыбьей головой. Рассматривая его, Зунн делал какие-то замечания по-немецки, а один из его ассистентов записывал его слова в блокнот. Затем они направились в ту сторону, где проход был завален землей. Погребальные камеры, которым обычные туристы уделяют особое внимание, этих совершенно не интересовали.
Вскоре Зунн потребовал, чтобы в подземелье спустили его приборы и генератор, от которого их можно было бы запитать. А, на следующий день к нам в лагерь пришел один из помощников Зунна и сказал, что нужны землекопы. За отдельную плату, разумеется. Согласились все, не раздумывая. Я в том числе. Что толку просто так у костра сидеть, если можно еще денег заработать? Оказалось, что у Зунна и лопаты припасены. Короткие такие, саперные лопатки. Однако проблема заключалась в том, что размеры прохода позволяли одновременно копать только троим. Так что, работать решили посменно.
Первая смена отработала свои два часа и уступило место другой. В которой работал и я. Землю мы просто откидывали подальше назад, поскольку длина прохода это позволяла. Конечно, если бы толщина земляной пробки оказалась большой, нам пришлось бы поднимать землю на верх. Но пока мы обходилось без этого. Те, кто работали до нас, прорыли проход примерно на два метра вперед. И теперь мы воочию могли убедиться в том, что стены и потолок не повреждены. Поскольку совершенно непонятно было, откуда здесь взялась эта земля, то и невозможно было даже предположить, как долго нам предстояло копать? И – где мы окажемся, когда пророем-таки проход? Зунн, если и знал ответы на эти вопросы, то нам ничего не говорил. А нам до этого, честно говоря, и не было особого дела. Мы согласны были сколь угодно долго лопатить землю по прихоти чокнутого боливийского немца. Благо, он за это платил.
Так вот, наша смена только принялась за работу, как под лопатой одного из нас что-то хрустнуло. Он посильнее ковырнул землю, и на пол упала половина сломанной бедренной кости. Человеческой - в этом не было сомнений. Зунн, наблюдавший за работой, тут же откинул кость ногой и велел продолжать. Мы продолжили. И вскоре отрыли еще несколько человеческих костей. Все переломанные. Затем – раздавленную грудную клетку. И, наконец – череп.
Из всех человеческих останков именно череп производит самое отталкивающее и одновременно завораживающее впечатление. Особенно, на того, кто выкапывает его из земли. Череп, что откопали мы, ни чем не отличался от сотен и тысяч других, вырытых известными археологами и безызвестными грабителями могил. За исключением одного - во лбу у него имелось ровное, круглое отверстие, такого размера, что палец не просунешь. У меня сразу появилась мысль, что это пулевое отверстие. Какого черта, тут же одернул я сам себя, это древний храм и такие же древние кости. А у майя, как известно, не было огнестрельного оружия. И, все же, я поднял череп и перевернул его. Если во лбу было входное пулевое отверстие, значит на затылке должно было находится выходное. Но его там не было. Тогда я встряхнул череп и отчетливо услышал, как внутри него что-то брякнула. Конечно, это мог оказаться камушек, провалившийся в череп через отверстие во лбу. Но, с таким же успехом, это могла быть и пуля, проделавшая в нем это отверстие. Честное слово, мне сделалось не по себе. Вернее, я вдруг жутко испугался. Как я уже говорил, я не верю во всякую чертовщину и мистику. Поэтому мне требовалось четкое и ясное объяснение, как в подземелье древнего храма мог оказаться человеческий череп с пулей внутри? Такого объяснения у меня не было. У меня вообще не было никакого объяснения. Пусть даже самого дикого и безумного. Зато у меня было ощущение, будто я повис в пустоте, в абсолютной, всеобъемлющей, первозданной пустоте, и с каким бы отчаянием я не дергал руками-ногами, с места мне не сдвинуться. Никогда. По той простой причине, что движение, как известно, штука относительная, а вокруг меня не было никаких ориентиров, относительно которых я бы мог совершать свое движение. Значит, я обречен на вечное, неподвижное пребывание в абсолютной пустоте… Жуткое, скажу я вам, чувство.
Мне на помощь подоспел Зунн. Он выхватил у меня из рук череп и потребовал, чтобы мы продолжили работу. Но, тут уж мои напарники наотрез отказались снова брать в руки лопаты. И мне из солидарности с ними тоже пришлось отказаться. А после того, как мы рассказали о костях, найденных в земле, остальным нанятым Зунном носильщикам, те тоже отказались спускаться в подземелье. Индейцы киче очень суеверны, и они считают, что ни в коем случае нельзя тревожить останки погребенных, иначе можно накликать на себя беду. У них есть древнее предание о том, что в эпоху Тьмы, когда не было ни Солнца, ни Луны, люди жили в подземных пещерах, прячась там от стихийных бедствий, следовавших на Земле одно за другим. Попали они в эти пещеры, попросив помощи у муравьев, которые и показали им проход в убежище. Вот, люди и решили, что под Храмом Паука расположена одна из таких пещер. Ну, а поскольку паук является символом храма, значит именно он помог нашим давним предкам скрыться под землей и он же теперь охраняет их вечный покой. Значит, ежели что, отвечать придется перед ним. Ну, а связываться с пауком, понятное дело, желания ни у кого не было. Паук – это ведь тебе ни муравей. Поэтому, не смотря на самые щедрые посулы помощников Зунна, индейцы наотрез отказались продолжать раскапывать туннель.
По этой ли причине или по какой другой, Зунн со своими ассистентами снова перебазировался на вершину пирамиды и там продолжил свои эксперименты. Мы снова слышали жуткие, нечеловеческие завывания и стоны по ночам. Но огней больше не было. Теперь, когда мы обращали взоры в сторону вершины, нам казалось, что тьма вокруг нее сгущается, становится более плотной и устрашающе зловещей. Она, казалось, проглатывала даже звезды на небе. И откусывала по кусочку от Луны. До тех пор, пока от нее не остался тоненький серебристый серпик.
И вот, наступила безлунная ночь.
В эту ночь произошло нечто такое, чего я до сих пор не могу вспоминать без содрогания.
Автор: Алексей Калугин. Author: Aleksey Kalugin