Ночь так и не наступила. Ни через час, ни через два, ни через три. Может, так оно и к лучшему. Не слишком-то приятно сидеть в темноте, пытаясь рассеять мглу слабым лучиком фонарика и напряженно вслушиваясь в тихие шорохи, потрескивания и всплески, раздающиеся со всех сторон. Фантазия, она ведь такая — живо нарисует чудище, прячущееся в ночи. А так, в тусклом, зеленоватом полумраке, все казалось привычным. Почти земным. Достаточно было представить, что ты, как любитель экстремального туризма, приехал на отдых в какую-нибудь очень отдаленную и жутко экзотическую страну.

Должно быть, Камохин и Осипов думали примерно об одном. Нет, разумеется, каждый думал о чем-то своем. Но фоном для управляемого потока мыслей служило подспудное желание видеть мир таким, каким хочется его видеть — знакомым и понятным.

— Ты бывал за границей? — спросил Камохин.

— Что?— увлеченный собственными мыслями, Осипов не сразу понял, о чем его спрашивают.

— Видел места, похожие на это? — открытой ладонью Камохин указал на зеленую крышу над головой.

— Только по телевизору, — улыбнулся Осипов. — Хотя, всегда мечтал побывать. Где-нибудь, на Борнео. Или — в Амазонии.

— Ну, а, вообще, где-нибудь, за пределами России?.. — Камохин сделал широкий круговой жест рукой.

— Я работал в Брауновском университете. — Осипов сорвал травинку и прикусил кончик зубами.

— Это где такой?

— В Штатах. Город Провиденс. На берегу Атлантики. Оттуда меня Кирсанов и выдернул.

— Денег посулил?

— Условия для работы.

— Лучше, чем в Штатах?

— Значительно.

— А семья?

— У меня нет семьи.

— Почему?

— Не знаю... Так уж случилось... Наверное, просто не было времени.

— Так ты из трудоголиков?

— Вроде того.

— Выходит, в Штатах лучше, чем в России, а у Кирсанова — лучше, чем в Штатах?

— Точно, — кивнул Осипов. По всему было видно, что Камохину хочется продолжить разговор. Поэтому спросил: — А ты как в Центр попал?

— Из спецназа. Пятнадцать лет в горячих точках... Ну, это раньше так говорили — «горячие точки». Теперь — «очаги внутренних конфликтов». Хотя, кто там с кем конфликтует, поди разбери. Стреляют все сразу и почему-то все в нас. А у нас приказ — не нарушать права мирных граждан. А как ты поймешь, кто из них мирный, а кто бандит? Они ведь военную форму не носят... В общем, поганая работенка. Так что, когда мне предложили заняться охраной частного научного центра, да еще и зарплату посулили втрое выше той, что я вместе со всеми своими боевыми получал, я долго не думал, — Камохин усмехнулся. — Да, какое там, долго, сразу сказал — согласен.

— Выходит, ты тоже мир повидал?

— Ага. Через автоматный прицел, — Камохин сучком подцепил что-то извивающееся и скользкое, похожее на угря, выползшее из воды на траву, и кинул назад, в болото. — Четыре ранения и десяток боевых наград. И все, заметь, не пересекая границы родины.

Дежурство протекало спокойно. Если не сказать более — скучно. Древесные змеи то и дело выглядывали из листвы, свешивались вниз, как длинные воздушные корни. Но пугливы они были ужасно. Как оказалось, для того, чтобы избавиться от их присутствия, не нужно было даже стрелять — достаточно громко хлопнуть в ладоши. Вскоре их присутствие и вовсе перестало вызывать раздражение. Казалось даже забавным смотреть на то, как эти странные существа висят вниз головами, мерно раскачиваясь из стороны в сторону. Как будто им было до жути интересно, что же происходит там, внизу? Хотя, скорее всего, это был их способ добычи пропитания. Время от времени одна из псевдозмей вдруг падала вниз. Вытянувшись в полете, она входила в воду почти без всплеска. Спустя минут десять-пятнадцать псевдозмея выбиралась из воды по стволу дерева, ловко перебирая всеми своими многочисленными отростками, забиралась на самый верх и слово растворялась в листве.

— Вряд ли они глотают чернильные мячи, вроде того, что Док разрезал,— заметил Камохин, провожая взглядом очередную псевдозмею, ползущую вверх по дереву. — Может, рыбу ловят?

Раза три или четыре наблюдатели видели, как из листвы выпадает черный комок, размером не более теннисного мячика. В полете он разворачивался и превращался в небольшой треугольный дельтаплан. Стремительно скользнув над водой, так низко, что едва не задевал концами крыльев поверхность, черный дельтаплан вновь взмывал вверх и исчезал в листве. Несомненно, это было какое-то живое существо. Но, поскольку к людям оно внимания не проявляло, наблюдатели тоже спокойно реагировали на появление странных летунов.

Похоже, древесные псевдозмеи были самыми крупными животными на болоте. Во всяком случае, никого более внушающего опасение Камохин с Осиповым за время своего дежурства не увидели. Хотя, конечно, в черной, совершенно непрозрачной воде могли таиться всяческие твари. Одна из них, похожая на гигантскую сколопендру, длинной около метра, здорово напугала Камохина, внезапно выбежав на берег в шаге от него. Схватив большой охотничий нож, который он всегда держал под рукой, Камохин разрубил мерзкую тварь надвое. Брызжа синеватой жижей из обрубков, каждая половина побежала в свою сторону. Камохин рубил, как остервенелый, а куски сколопендры продолжали разбегаться от него в разные стороны. До тех пор, пока стрелок не натянул унты и не втоптал их в землю.

— Ненавижу всю эту членистоногую пакость, — процедил он сквозь зубы, покончив со сколопендрой.

Осипов был не столь радикален в отношении насекомых, но, в общем, готов был, если не разделить, то хотя бы понять чувства Камохина. Существа, превосходящие привычные размеры, как правило, внушают, если не страх, то отвращение.

И, все же, самыми мерзкими представителями местной фауны, как и прежде, оставались летающие кровососущие паразиты. Из-за их неусыпного внимания, приходилось сидеть в рубашке с длинными рукавами, застегнутой на все пуговицы, да еще и с поднятым воротником, изнывая от влажной, как в парилке, духоты. Но даже это, в купе с марлевым колпаком, не могло гарантировать спокойной жизни. Так что, и Осипов, и Камохин понемногу склонялись к мысли, что следует прибегнуть к радикальному биологическому средству Орсона. Тем более, что биолог, как прямое доказательство его эффективности, спокойно спал на траве, раскинув руки и обнажив вымазанную синим грудь. И ни один кровосос не решался потревожить его сон. В конце концов, это ведь была и не кровь даже, а всего лишь чернила. Так, отчего ж не попробовать?

— Так, все же, в какую сторону пойдем, Док-Вик? — спросил Камохин, ковыряя ножом крепко покалеченный унт.

Камохин отрезал от мехового сапога голенище и теперь пытался сделать из того, что осталось, нечто вроде пляжного тапочка. Судя по всему, получалось у него не очень. А между тем, проблема с обувью была едва ли не самой серьезной. Им предстояло проделать немалый путь по воде, а на ноги надеть было нечего. Идти же босиком... Была у Камохина такая идея, но он от нее отказался после того, как свел близкое знакомство с одним из обитателем болотного дна.

Вопрос, что задал Камохин, и самому Осипову не давал покоя. Если они ошибутся с выбором направления, то рискуют завязнуть в этом болоте на несколько дней. А то и недель. Даже при самом оптимальном стечении обстоятельств — у них не возникнут проблемы с едой, никто не отравится болотной водой и местные твари, как и сейчас, не станут проявлять к ним гастрономического интереса, — болото оставалось не самым лучшим местом для прогулки. Особенно, с учетом того, что с ними были дети и женщина. Но как можно безошибочно определить, какую форму приняла аномальная зона, расплющенная о другую? Осипов обдумывал вариант за вариантом. И отбрасывал их один за другим.

Что ж, это было нормально. Любая сложная задача поначалу кажется не имеющей решения. Если бы Осипов находился в Центре, в своем рабочем кабинете, он бы за несколько часов сумел найти ответ. Но здесь, на краю болота, осаждаемый ордами алчущей его крови мошкары, не имея под рукой самых элементарных приборов, он мог рассчитывать только на собственную изобретательность.

Осипов через марлю прижал ладони к влажному, покусанному кровососами лицу.

— Полжизни за чашку чая, — с тоской простонал он.

— И что тогда? — с ожиданием посмотрел на него Камохин.

— Тогда я непременно что-нибудь придумаю.

— Попробуй подойти к вопросу иначе. Для того, чтобы получить чашку чая, тебе необходимо сначала что-нибудь придумать.

— Спасибо, о Великий, — насмешливо протянул Осипов. — Ты окропил холодной водой мои воспаленные язвы.

— Да, ладно, не за что, — пожал плечами Камохин.

— Ты медитацией никогда не занимался?

— Нет. А что?

— Попробуй. Думаю, тебе понравится.

— И что для этого нужно?

— В том-то и дело, что ничего.

— Как, вообще ничего?

— Абсолютно.

— Хороший вариант, — улыбнулся Камохин. — Нужно будет как-нибудь попробовать.

— Да... — рассеянно кивнул Осипов. — Непременно...

Он вдруг почувствовал, что неожиданно подошел к решению проблемы. У него не было ничего, что он мог бы использовать, выходит, он хотел получить что-то из ничего. Почти что дзенский коан. Ощущение было очень знакомым. Это был еще не ответ на вопрос, но ощущение близости разгадки. Главным сейчас было не упустить возникшее состояние.

Осипов вскочил на ноги, добежал до места, где под необычным деревом, похожим на распустивший хвост павлина, были сложены вещи, достал из бокового кармашка рюкзака дескан, включил прибор и перевел в режим поиска пакаля. На расчерченный масштабной сеткой дисплее, возле выступающего пластикового треугольника на краю экрана, обозначающего местоположение дескана, загорелось яркое красное пятно — пакаль, что лежал в кармане у Камохина. Не выпуская прибор из рук, Осипов вернулся на прежнее место.

— Детектор фиксирует местонахождение пакаля на расстоянии до ста метров.

— Примерно.

— Это не мало.

— Смотря для чего.

— Любой прибор, определяющий местонахождение того или иного предмета, фиксирует его физические или химические параметры. Уникальные, между прочим, параметры, выделяющие искомый предмет в окружающем пространстве.

— Ну, наверное, так оно и есть, — чуть приподняв голову, Камохин озабоченно глянул на Осипова. С чего это он вдруг начал эту лекцию? — Вик, ты — Док, тебе виднее.

Лукаво прищурившись, Осипов посмотрел на Камохина.

— Какие уникальные параметры, присущие только пакалю, может фиксировать дескан?

Он уже знал ответ на свой вопрос. Ну, или предполагал, что знает. Поэтому-то он и улыбался.

— Особый сплав? — не задумываясь особо — он не понимал, зачем нужно сейчас это выяснять, — предположил Камохин.

— Возможно. Но каким образом определить состав сплава на расстоянии ста метров?

— Понятия не имею.

— Я тоже.

— И что? К чему ты все это, Док-Вик?

— Дай пакаль.

Камохин выпрямил спину, поднял голову и внимательно посмотрел на Осипова. Как будто хотел понять, способен ли он на какую-нибудь глупость? К примеру, взять да и пустить пакаль по воде, как плоский камешек, чтобы посчитать, сколько раз он подпрыгнет. Вообще-то, ученые очень странные люди. И что у них в головах делается, обычному человеку не понять. Как не пытайся. Но оснований не доверять Док-Вику у Камохина не было. Поэтому он достал из кармана на груди пакаль и молча протяну его Осипову.

Ученый положил пакаль выпуклой стороной на ладонь, а сверху, на плоскую поверхность возложил дескан. Красная точка, обозначающая местоположение пакаля, растеклась по дисплею, залив его равномерным красноватым свечением. Осипов удовлетворенно хмыкнул, перевернул пакаль на другую сторону и снова соединил его с десканом. На этот раз красная точка осталась на прежнем месте, возле треугольника, обозначающего местоположение прибора.

Осипов взял пакаль за угол и помахал им, как игральной картой.

— Ну, и что говорит наука? — как бы в шутку поинтересовался Камохин, на самом деле заинтригованный странными манипуляциями ученого.

— Знаешь, в чем отличие современной физики от Ньютоновской? — спросил в ответ Осипов.

— У Ньютона не было коллайдеров.

— У нас их тоже скоро не останется. Но, в принципе, ты прав. Знаменитый большой адронный коллайдер на границе Швейцарии и Франции, с которым в начале века были связаны глупейшие апокалиптические теории, выведен из строя чудовищным землетрясением. А построен он был для того, чтобы, в частности, попытаться обнаружить бозон Хиггса, элементарную частицу, существование которой было предсказано так называемой Стандартной моделью.

— Моделью чего?

— Строения мира, разумеется.

— Ах, вот оно как.

— Именно! В былые времена физики наблюдали за явлениями и, исходя из этих наблюдений, выстраивали теории. В двадцатом веке ситуация стала прямо противоположной: сначала ученые создают теории, объясняющие, по их мнению, те или иные явления нашего до невозможности странного мира, затем, исходя из этих теорий, продумываются эксперименты, способные подтвердить их или опровергнуть, и только после этого теория проверяется практикой.

— А почему так сложно?

— Иначе не получается. Эйнштейн создал свою теорию, фактически, на пустом месте, пытаясь объяснить то, что в то время считалось необъяснимым. Справедливость ее впервые подтвердил Эддингтон, наблюдая во время солнечного затмения, как масса Солнца изменяет траектории фотонов, излучаемых звездами, на фоне которых оно проходит.

Камохин смущенно улыбнулся и помахал рукой.

— Признаться честно, Док-Вик, я что-то не улавливаю связь между фотонами и пакалями.

— Для того чтобы на значительном расстоянии можно было засечь местонахождение пакаля, — Осипов поднял металлическую пластинку с рисунком за угол, чтобы продемонстрировать ее Камохину, — он должен либо сам обладать некими уникальными физическими параметрами, либо изменять параметры окружающего его пространства. Ну, скажем, дозиметр регистрирует число попавших в него ионизирующих частиц, испускаемых объектом.

— Я проверял, пакаль не фонит.

— Я просто привел пример. Другой пример — тепловой датчик, измеряющий количество тепла, испускаемое объектом. Но, опять же, пакаль имеет примерно ту же температуру, что и окружающая среда. Так что же тогда фиксирует датчик пакаля?

— Интересный вопрос.

— Еще бы!

— Ты знаешь ответ?

Осипов улыбнулся.

— Я — ученый. И у меня есть теория.

— Излагай.

— Пакали всегда находят возле пространственно-временных разломов. Верно?

— Верно.

— Происхождение их неизвестно.

— Так.

— Значит, мы имеем полное право предположить, что они напрямую связаны с этими самыми разломами. То есть, нет разлома — нет пакаля.

— И — что?

— На основе всего вышеизложенного, я выдвигаю гипотезу, что пакали являются миниатюрными источниками пространственно-временных возмущений. Не приводящие к образованию катастрофических пространственно-временных разломов, но, тем не менее, способные каким-то образом воздействовать на привычную нам пространственно-временную систему координат.

Осипов умолчал о главном, что позволило ему сделать подобное предположение. Он собственными глазами видел, как, воспользовавшись парой пакалей «серый» обратил время вспять. Ну, или проделал какой-то иной фокус со временем, позволивший Осипову изменить то, что уже случилось. Почему он не сказал об этом? Да, потому что, с точки зрения нормального человека подобное было просто невозможно. И после ему пришлось бы долго доказывать Камохину, что он не сошел с ума. А так, Игорь воспринял его теорию вполне дружелюбно.

— Выходит, дескан фиксирует некие пространственно-временные флуктуации, возникающие вокруг пакаля? — спросил он.

— Именно.

— Как это возможно?

— Допустим, пакаль замедляет или ускоряет течение времени. Всего на какую-то тысячную долю секунды. Это не влияет на наше субъективное восприятие реальности, но с помощью аппаратуры подобное явление несложно зафиксировать.

— Пусть так. Что нам это дает?

— Если один пакаль оказывает некое воздействие на пространственно-временной континуум, то два пакаля воздействуют на него в два раза сильнее. Значит, с помощью имеющегося у нас пакаля мы можем, как минимум удвоить чувствительность детектора.

— Каким образом?

— Передай мне скотч.

Камохин поднял с травы моток монтажного скотча, с помощью которого он пытался приспособить обрезанные унты для хождения по болоту, и кинул его Осипову. Тот оторвал от мотка узкую ленту и прикрепил ею пакаль к задней крышке дескана.

— И это все?

— Да, — Осипов включил дескан и продемонстрировал Камохину залитый красным свечением дисплей. — Сейчас пакаль является частью детектора. Он является центром пространственно-временной флуктуации, радиус которой ограничивает чувствительность прибора. Но, как только зона пространственно-временной флуктуации, спровоцированной нашим пакалем, соприкоснется с зоной действия другого пакаля, прибор на это отреагирует. Скорее всего, изменится масштабная сетка дисплея. Отсоединив от дескана наш пакаль, мы сможем точно определить местонахождение другого пакаля, а, следовательно и условного центра аномальной зоны.

Камохин взял в руку склеенный с пакалем дескан, посмотрел на светящийся красным дисплей и с сомнением поджал губы.

— Что-то не так? — встревожился Осипов.

— Двести метров — это, конечно, лучше, чем сто,— и все же, Камохин с досадой цокнул языком. — Для зоны, протяженностью даже в десять километров этого маловато.

— Согласен, но, если нам все же повезет и мы засечем центр зоны, то мы будем точно знать, что наше предположение о деформации зоны верно. А следовательно, мы идем правильным путем.

— Значит, пойдем напрямик? — Камохин махнул рукой вглубь территории болот.

— Я думаю, так будет правильно.

Камохин выключил дескан, положил его на рюкзак и негромко усмехнулся.

— Знаешь, Док-Вик, если нам действительно удастся отыскать второй пакаль, то я скажу, что ты самый везучий черт из всех, с кем мне доводилось работать.

Второй пакаль? Осипов даже и не думал о нем. Его интересовал центр зоны, как таковой. А пакаль был всего лишь ориентиром. Чем-то вроде маячка, указывающего направление.

— Взаимодействие двух пакалей может иметь кумулятивный эффект, — ну, например, тот, что продемонстрировал «серый», напомнил самому себе Осипов. — Если это так, то чувствительность детектора увеличится не вдвое, а в несколько раз.

Камохин перевернул обрезок унта, похожий на покрытую мехом галошу, и приложил к подошве отрезанное голенище.

— Все это здорово, Док-Вик. Вот только, возле разлома все время «серые» вертятся. И, что им нужно?.. — не закончив фразу, Камохин пожал плечами.

Осипов на секунду прикусил губу. Он не знал, стоит ли сейчас начинать этот разговор. Но, все равно, когда-нибудь ведь придется.

— Что за оружие используют «серые»?

— Чего это тебя вдруг заинтересовало, Док-Вик?

— Я — ученый. Моя работа — наблюдать и делать выводы. Мы, вроде как, находились под обстрелом. Однако на стене дома, возле которого нас заставили лечь на землю, не осталось следов от пуль или осколков. Я специально посмотрел.

— Было, по крайней мере, два попадания.

— Да, я тоже видел — два очень ровных, аккуратных отверстия. Снаряды таких не оставляют.

— Лазерное оружие?

— Тогда бы края отверстий были оплавленными. Я бы рискнул предположить, что это какой-то неизвестный нам тип оружия, изменяющий свойства пространства.

— Ну, что я могу тебе на это сказать, — Камохин положил свою работу на колени, посмотрел на Осипова и улыбнулся. — Оружие у «серых», может быть, и суперклассное, а вот уровень подготовки оставляет желать лучшего. Стреляют они хуже новобранцев.

— Глупо звучит, — качнул головой Осипов.

— Что именно?

— То, что «серые» послали в аномальную зону совершенно неподготовленных бойцов.

— Ну, а если это не бойцы, а мародеры? Как и те, которых мы уделали, только пришедшие с другой стороны?

— Тогда зачем они полезли в драку? Постреляли и исчезли. Какой в этом смысл?

— Откуда я знаю?.. У тебя есть варианты?

— Быть может, они вовсе не хотели, чтобы мы пострадали?

— Что же тогда?

— Может быть, им нужно было нас задержать? На какое-то время?

— Какой в этом смысл?

Осипов задумался. Потер пальцами подбородок, уже покрывшийся колючей щетиной. Отправляясь в зону, они не взяли с собой туалетных принадлежностей. В этом не было смысла, поскольку квест была рассчитан всего на один день. Наверное, можно было найти бритву в магазине у Светланы. Но тогда они тоже не думали, что еще нескоро попадут домой... Пакали всегда находят неподалеку от разломов. И никто не знает, как они туда попадают... Не знали до сих пор. Осипову повезло увидеть, как это происходит... Повезло? На самом деле, повезло? Или же это была чья-то ошибка?.. И тут Осипова осенило.

— Мы не должны были попасть к разлому раньше времени!

— Раньше какого времени?

— Когда там еще не было пакаля!

Все!

В голове у Осипова сложилась почти законченная картина произошедшего.

Их старались задержать, но они все равно оказались возле разлома слишком рано. Поэтому ответственному за доставку пакаля «серому» ничего другого не оставалось, как только кинуть его Осипову под ноги. Видимо, это было необходимо сделать. Пакаль непременно должен был попасть к поисковикам. А затем — доставлен в Центр Изучения Катастроф. Именно поэтому «серый» — другой или все тот же?— спас их от мародеров. Теперь оставалось только понять, для чего это нужно «серым»? Что за игру они ведут? Пытаются ли они спасти мир или, наоборот, толкают его к краю?.. Тут уже вопросы нарастали, как снежный ком. Так что, лучше пока не торопиться и попытаться для начала разобраться в том, что можно было понять.

— Док-Вик, я ошибаюсь, или у тебя есть теория на счет «серых», требующая экспериментальной проверки?

Камохин как в воду глядел! Осипову нужны были факты. А добыть их можно было только в аномальных зонах. Значит, он снова и снова будет отправляться в квест, на поиски пакалей и «серых». Так оно и будет. Он слишком много уже узнал, чтобы просто так обо всем забыть. Ну, или хотя бы сделать вид, что ничего особенного не произошло.

— А, черт! Ничего не получается! — Камохин размахнулся и зашвырнул то, что осталось от унта подальше в воду. — Никудышный из меня сапожник. Придется идти босиком.

Не успели разойтись и погаснуть круги от упавшего в воду унта, как из воды вынырнуло огромное, бурое щупальце, толщиной с руку взрослого, тренированного мужчины. Описав в воздухе замысловатую петлю, щупальце схватило брошенный в воду предмет и скрылось в глубине. Только круги по воде.

Камохин и Осипов растерянно посмотрел друг на друга. С учетом того, что вскорости им предстояло топать через болот, по колено, а то и по пояс в темной воде, явление чудовищного щупальца пришлось как-то совсем уж не кстати.

— Знаешь что, Док-Вик, давай не будем никому об этом рассказывать, — шепотом предложил Камохин.

Осипов согласно кивнул. В самом деле, ни к чему было попусту людей беспокоить. Тем более, что Орсон был убежден, что для местной фауну люди, как объект охоты, абсолютно не интересны. А вот унты, похоже, очень даже привлекательны.

— Ну, а теперь излагай свою теорию, Док-Вик. Я же вижу, что-то ты там удумал.

Осипов колебался недолго. Раз — ему было необходимо с кем-то поделиться своими соображениями. Два — с тем, что он задумал, одному ему все равно было не справиться. Три — Камохин был именно тем человеком, который ему и требовался. Четыре — никого другого рядом все равно не было. Приняв во внимание все вышеперечисленное, Осипов начал говорить. О «серых», о пакалях, о разломах. И о том, что он обо всем этом думал.

Автор: Алексей Калугин. Author: Aleksey Kalugin