Беседа опубликована в журнале «Шалтай-Болтай», No 1, 2006 г. |
А.К. Тем не менее, это так. Но вот предысторию профессионального писателя-фантаста Сергея Павлова знают немногие. Поэтому, вполне традиционный вопрос: как вы пришли в литературу? Уже первый Ваш рассказ «Банка фруктового сока» был написан Вами именно в жанре фантастики. То есть Вы сразу заявили о себе как писатель-фантаст. Впервые этот рассказ был опубликован... если не ошибаюсь, в 1963 году?
С.П. Верно. Однако тут есть нюанс. Написать-то я написал его по собственной инициативе, а вот публикация написанного состоялась уже по инициативе жюри международного литературного конкурса. Этот конкурс, имевший целью отбор лучших рассказов в фантастическом жанре, был объявлен в 1962 году издательством «Молодая Гвардия» и журналом «Техника-молодежи» совместно с молодежными издательствами и периодикой социалистических стран. Я оказался в числе премированных.
А.К. А послали рассказ на конкурс Вы по собственной инициативе?
С.П. Да. Но и тут есть нюанс. В конкурсе я участвовал вовсе не из желания пощекотать себе нервы в борьбе за призовое место — об этом еще просто не помышлял. Да и рассказ был написан мной раньше объявление о конкурсе. Друзьям написанное нравилось — хвалили. Однако для меня, естественно, важнее было мнение профессионального литератора или опытного журналиста. Но таковых в производственных лабиринтах «почтовых ящиков», где я работал, понятно, днем с огнем... Внезапное объявление, приглашающее молодых авторов участвовать в конкурсе фантастов, как будто решало проблему. Появилась надежда, что мою рукопись прочтут профессионалы и, возможно, пришлют мне отзыв с той или иной оценкой написанного. Участвовать в конкурсной борьбе всерьез я, повторяю, не собирался — нужен был только отзыв. Который я так и не получил. Правда, в качестве приятной компенсации вдруг прислали мне из Москвы поздравление с уведомлением о том, что мой рассказ удостоен конкурсной премии. Оставалось принять это уведомление вместо рецензии и продолжить свои литературные опыты...
А.К. Опять-таки в жанре фантастики?
С.П. Фантастика с юных лет владела моим умом и, хочется подчеркнуть, моим сердцем. В то благословенное время фантастика умела владеть умами и душами читательской элиты. Увлекались ею эрудированные школьники, студенты, молодые и зрелые специалисты, младшие и старшие научные сотрудники, матерые ученые. И даже академики... Сейчас школьники в массе своей, похоже, и не стараются повышать уровень своей эрудиции — их приучили к тусовкам в наркотизированных дискотеках. Вдобавок нашим школьникам и студентам с помощью ценовых барьеров практически закрыли доступ к научно-популярным изданиям и журналам типа «Вокруг света», «Техника молодежи», «Знание — Сила». Кто сомневается в этом — сравните прошлые и нынешние тиражи. Можно подумать, что в сегодняшней России эрудированные молодые люди не очень нужны. Забота о развитии народного интеллекта просто не культивируется.
А.К. Зато культивируется разнообразие сортов пива.
С.П. Да, пивная пена методично смывает с экранов свежепролитую киношную и реальную кровь... и никак смыть не может. По сравнению с такого рода заботой, пардон, период от
А.К. В тот период Вы как специалист занимались геологией?
С.П. Я учился, работал инженером-геофизиком... Не буду перечислять номера своих рабочих «почтовых ящиков», разбросанных на пространствах Средней Азии и Сибири, ибо моя работа была связана в основном с поисками «элемента № 1», то есть — с поисками урана. Позже — с производственными комплексами, где ковалось наше ядерное оружие. Томск, Красноярск...Человек с такой «радиактивно-ядерной» судьбой не мог не увлекаться фантастикой по-настоящему.
А.К. Читательское увлечение фантастикой — это одна сторона судьбы человека. Переход к писательскому труду — сторона качественно иная. Видимо, был в Вашей жизни какой-то инициирующий момент, когда Вы сочли возможным и нужным круто изменить свою судьбу.
С.П. Честно говоря, особо крутых поворотов я тогда как-то не ощущал. Достаточно планомерно учился, работал. Хотя позже, когда я начал писать, эта «планомерность» стоила мне десяти лет хронического недосыпания. Осваивая новую для себя профессию литератора, я продолжал работать геофизиком в Красноярске. К счастью, меня заметили мои будущие друзья и коллеги — профессиональные литераторы Красноярского края. Традиционно мощная в творческом плане Красноярская писательская организация стала для меня одновременно и литературной академией, и своеобразной «Силиконовой долиной». Вот так и продолжалась моя творческая эволюция... После того, как написанная мной большая фантповесть... точнее, небольшой фантроман «Акванавты» вдруг приобрел популярность в среде любителей фантастики и был одобрен Иваном Антоновичем Ефремовым, я с некоторым опозданием подал заявление о своем желании вступить в Союз писателей. Был принят в СП в 1970 году. По тем временам этого было достаточно, чтобы заниматься только литературной работой. В 1972 году я — тоже с некоторым опозданием — наконец осознанно ушел из геофизики, поступил в Литературный институт... Приход в литературу вообще довольно сложно объяснить.
А.К. Кого-нибудь из писателей прошлого или настоящего Вы считаете своими литературными учителями?
С.П. Всех. Точнее сказать — всех тех, с чьими произведениями мне довелось ознакомиться. И нет тут ни географических, ни исторических, ни этнорасовых границ. От анонимных авторов древнейших письменных памятников Междуречья и долины Нила до современных писателей. И почти каждый из них на какое-то время становится твоим внутренним собеседником — чаще со знаком плюс, реже со знаком минус.
А.К. Прошу прощения, но... спрашивая о литературных учителях, я имел в виду прежде всего признанных мастеров фантастического жанра.
С.П. По большому счету вся литература фантастична. И одновременно исторична. Буквально вся. От Шумера до наших дней и от художественных текстов до сугубо научных. Ведь любая авторская книга — это все-таки личные представления писателя о мире, о времени и о себе. Каждый творец оригинального текста — художественного, философского или научного — стремится убедить читателей в правоте своего видения и разумения мировых истин. Талантливому писателю такое часто удается. Хотя его книга, понятно, это отнюдь не зеркальное отражение закономерностей Универсума, а всего лишь субъективная версия. То есть — во многом наивная интерпретация реалий мирового обустройства. Будьте уверены: даже гениальную «Общую теорию относительности» и сверхгениальную «Квантовую теорию поля» будущие исследователи будут поминать в каких-нибудь своих... гм... виртуально-глобулярных эссе со снисходительными улыбками. Но при всем при том каждая книга, если она создана настоящим мастером слова... глубоко прочувствованного и осмысленного слова, становится питающим листиком в кроне древа Культуры. И получается, что для Культуры не так уж и важны субъективизм писателей, музыкантов, художников, изобретателей, ученых со всем разнообразием их творческих манер и исследовательских приемов. Важна тенденция. Листья и ветви могут торчать и ветвиться в разные стороны, однако главная составляющая древа Культуры — направленный в небо ствол. Другими словами, в Культуре первенствует тяга к постоянному совершенствованию Универсального Знания посредством художественного ли творчества, научного ли — не имеет значения. Начните с пещерной живописи франко-кантабрийского пояса! Или начните с архаических текстов Шумера, Вавилонии, Египта, текстов мифических космогоний, ведийских гимнов, гомериады, текстов писателей Афин, Аргоса, Родоса. Присовокупите сюда эрудицию античных философов... Что это все как не гармоничный сплав художественнной фантастики и фантастики научной! И что же это как не разведывательный способ для познавания мировых истин! Такая тенденция все еще прослеживается и в наши дни.
А.К. Хотите сказать, фантастика имеет глубокие генетические корни?
С.П. Так устроен мир людей. Уж если человек сталкивается с пробелами в своих знаниях... а таких «белых пятен» у него предостаточно... он обязательно чего-то довообразит, дофантазирует, доизобретёт и как-то наведет между собой и недостижимыми берегами фантастические мосты. Которыми зачастую успешно пользуется, даже не понимая, на что опираются его ноги. Это непостижимо — но это происходит. Потому, наверное, что в мире людей их научно-фантастическое мышление каким-то еще не понятным для нас образом корректируется реальностью и, в конце концов, реализуются ею в материальных формах. И напрасно Свифт издевался над лапутянами, зря Гоголь высмеивал мечтания Манилова, а мы в двадцатом веке тщетно старались вытравить из памяти ужасно неприятные намерения Уэллсовского доктора Моро. Во мне давно уже созрело опасение, что появление «летающих тарелок» — это ответ реальности на наши представления о них. А не настала ли пора объяснить все эти странности динамизмом скрытого, но все-таки реально существующего силового поля фантастики. Сдается мне, потенциал этого поля огромен...
А.К. Новая идея?
С.П. Скажем так: одна из формул стихийно вызревающей идеи.
А.К. Что ж... теперь я уверен, Вы разделяете общепринятое мнение об особой специфике фантастического жанра в современной художественной литературе и — шире — в современном мире.
С.П. Разделяю. Но у меня свое видение этой специфики. Прежде всего тут надо согласиться с читательским делением фантастического жанра вообще на более или менее обособленные жанровые категории. Одни читатели четко разграничивают фэнтези и сайенс фикшн. Другие менее четко делят жанр на детскую фантастику, приключенческую, детективную, фантбоевик, сатирическую фантастику, сказочную и научную. Заметьте, и в первом случае и во втором научная фантастика — в отличие от остальных ее разновидностей — обособляется читателями безусловно. Почему? Да потому что за два века новейшей истории земной цивилизации научная фантастика стала качественно новым, выдающимся художественным явлением. Экстраординарным. Причем это произошло на фоне небывало высокого уровня достижений европейской литературы ввообще.В преддверии прошлого века успела проявить себя европейская плеяда писателей-фантастов приключенческого, сатирического, романтического, мистического плана. Наш читатель хорошо знает Берроуза, Гофмана, Эжена Сю, Хаггарда, Чаадаева, Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Уильяма Коллинза и многих других. Но когда на литературном небосводе внезапно возник, подобно светоносной комете, необычный фантаст Жюль Верн — весь читающий мир в едином порыве восторга снял шляпы перед научной фантастикой. Научной! Читательский восторг достиг своего апогея, когда вслед за светоносным Жюлем Верном пришел в литературу блистательный научный фантаст Герберт Уэллс. Двадцатый век вообще можно считать веком торжества научной фантастики. Есть полное основание утверждать: свою особую, то бишь новую специфику в сфере искусства фантастическая литература приобрела и утвердила именно за счет сайенс фикшн — научной фантастики. По крайней мере — в ареале обитания европеоидных этногрупп Северного полушария. Ее-то и можно рассматривать сейчас как новый род литературы и — шире — искусства. Новый он потому, что способен гененрировать новые научные гипотезы, новые философские представления, свежие идеи, сразу предлагая их достаточно эрудированному читателю и зрителю в доступной, впечатляюще яркой художественной форме. Высматривать неведомое за пределом обычной оптической видимости и мысленно проникать за горизонт событий жаждут многие — уж так устроены развитые особи всех европеоидных народов. Судя по всему, только у них есть ген обостренного ощущения будущего — ген, который постоянно возбуждает воображение. На том и основан стабильный интерес к научной фантастике. Это понимают далеко не все современные книгоиздатели, порожденные новым миллениумом. Их привлекают в основном сработанные на псевдолитературных конвейерах убийственно убогие по качеству исполнения фантбоевики. И еще — довольно бесцветные римейки средневековых мистико-романтических фантповествований, перелицованные на потребу неискушенного читателя. Наполеон в свое время с презрением отзывался о такого рода литературе — «романы для гувернанток». И получается: вместо завоевания новых высот в искусстве реального времени — происходит откат в прошлое. Ни дать ни взять — откат точно по адресу, указанному Вами, Алексей. Я имею в виду название сборника Ваших фантастических рассказов «Время — назад!». Кстати, хочется поздравить Вас с творческой удачей — книга талантливая, умная. Обычно я уклоняюсь от интервью, но поговорить с собратом по перу на равных — другое дело.
А.К.Спасибо. А вот еще вопрос... Я не раз слышал от авторов вашего поколения, и даже от более молодых, о том, как трудно было в советские времена издать то, что ты написал. О том, как зверствовала цензура. Резали, выбрасывали, переписывали... Насколько это коснулось Вас лично?
С.П. Как правило, у меня не возникало проблем с изданиями. Написано — издано... Правда, был очень неприятный случай, связанный с публикацией моего романа «Лунная радуга» в «Роман-газете». Это престижное издание публиковало на своих миллионнотиражных страницах лучшие романы нашей отечественной писательской элиты. Ну, и в один из прекрасных дней посетила редколлегию «Роман-газеты» идея напечатать для разнообразия какой-нибудь фантастический роман. К моей радости, выбор их пал на «Лунную радугу». Однако этой публикации стали препятствовать кураторы из ЦК партии...
А.К. Они принципиально не хотели, чтобы фантастика публиковалась в таком издании, как «Роман-газета»?
С.П. Этого я не знаю. Думаю, они были не против фантастики как таковой, но независимая фантастика всегда вызывала у них раздражение своей «аполитичностью», как они выражались, и обилием содержавшихся в ней «элементов социального критицизма». Явных «элементов» в моем романе не было, ибо я ставил перед собой гораздо более масштабную авторскую задачу: художественными средствами выразить мысль о вероятии серьезных проблем, с которыми столкнется земное человечество в эпоху экстенсивного освоения ближнего и дальнего космоса. Однако кто-то из кураторов более «вдумчиво» прочел «Лунную радугу» и подал «наверх» докладную записку о том, что не нашел в романе о будущем ни одной зарисовки в духе программных идей коммунизма и даже — о ужас! — вообще ни единого слова «коммунизм». В середине восьмидесятых годов это было серьезно. Тем более что «Роман-газета» выходила миллионными тиражами, ее читали в нашей стране и за рубежом. Публикация, понятно, зависла. Подвис и весь коллектив, выбравший роман для публикации. В сложное положение попал и главный редактор «Роман-газеты» Валерий Николаевич Ганичев. Я был немало этим удручен. Неумышленно, неожиданно для себя, но фактически я подвел-таки почтенных, уважаемых людей. Мне оставалось извиниться перед ними. О публикации я уже, конечно, и не помышлял. Мало того, нависла угроза того, что передо мной запросто могут закрыться двери всех издательств вообще. Делать нелогично-произвольные вставки слова «коммунизм» в текст романа я отказался — уперся, что называется, рогом. В обычной обстановке у меня практически всегда была масса писательских намерений — планов и новых идей громадьё. Однако за эти два долгих года я не написал ни строчки. Ибо не знал, есть ли в этом теперь хоть какой-то смысл. С юных лет ненавижу бессмысленную работу... Но к чести главного редактора и всего коллектива, «Роман-газета» на протяжении полутора лет продолжала неравную «дипломатическую» борьбу с идеологами ЦК за включение «Лунной радуги» в свой производственный план. И случилось чудо: главный идеолог ЦК Лигачев усталым росчерком пера отмахнулся от настырных романгазетовцев — дал им разрешение на публикацию моего романа. Помните у Жуковского: «Вот и случилось желанное чудо — Вынул епископ добро из-под спуда»!.. Правда, мне настоятельно-таки посоветовали возместить «отсутствие коммунизма» в романе хотя бы формальной авторской предисловием к предстоящей публикации. Откуда следовало бы, что автор, в общем-то, не сомневается: коммунизм — это будущее человечества. Ну, словом, должно было быть нечто вроде извинительного реверанса автора «Лунной радуги» перед Brave New World марксистского пошиба. Ни предисловия, ни реверанса не получилось. Получилась скучная, сухая отписка. И спасибо редактору Галине Михайловне Панкратовой — она на свой страх и риск сумела так умно и, я бы сказал, политически элегантно обработать этот мой «сухарь», что в издании его удалось приспособить как аннотацию. Слава Богу, в то время в «Роман-газете» работали профессионалы высокого класса. Но мне все равно не верилось в благополучный исход. Вплоть до дня выхода в свет «моего» номера...
А.К. Мне довелось держать в руках этот романгазетовский номер.
С.П. Так была открыта дверь для фантастики в одном из самых труднодоступных для нее изданий... Нет, ярым врагом коммунистической идеи я себя не считал, хотя у меня были с ней прохладные отношения. Скажем так: я ей сочувствовал, как сочувствуют давней мечте интеллектуалов. Мечте, изуродованной лицемерием политиканов в условиях величайшей в смысле душевной чистоты страны мира. В студенческие годы мне еще нравился сказочный коммунистический лозунг «Каждому по потребности, от каждого по способности!», но уже тогда я сильно подозревал, что он экономически несостоятелен. Со временем подозрение превратилось в уверенность. Чем серьезнее я знакомился с историей вообще... и в частности — с историей коммунистического политиканства, тем меньше уважения испытывал к его двуличным функционерам во всех звеньях партийного руководства. Начиная с вождей и членов их команды, которые с каким-то изумительным сладострастием уничтожали не только своих союзников, но и друг друга. Однажды Троцкий в момент ораторской эйфории прямо с трибуны выболтал суть основной задачи этой команды: «Сама по себе Россия нас не волнует, Россия — это куча хвороста, который мы бросаем в костер мировой революции». Что такое Хиросима по сравнению с тем, что было уготовано нашей стране политизвращенцами?! По счастью, они смертельно передрались между собой. Просто от жадности при дележе госвласти... Изучение истории побудило меня вполне осознанно отказался от вступления в ряды компартии, которая вела Россию в тупик. И завела-таки, рьяно обслуживая при этом амбиции маразматической партократии. Жить без партбилета мне было сложно. Я много лет занимал руководящие должности на своем производстве, а любому руководителю было просто положено состоять членом партии. Меня выручала репутация крепкого, «продвинутого», как сейчас говорят, специалиста. В те времена крепкий профессионал ценился куда выше чем в нынешние! Однако за мою непонятную окружающим беспартийность меня системно лишали вполне заслуженных правительственных наград и всяческих привилегий. Но вот «Почетными грамотами» почему-то награждали исправно — ими я запросто мог бы оклеить все стены своей квартиры.
А.К. Было обидно?
С.П. Как Вам сказать... К системным лишениям я относился довольно-таки беззаботно... как говорят французы — сан-суси. Ведь взамен я мог позволить себе роскошь соблюдать комфортную для меня дистанцию с теми, кого не уважал. Правда, был момент в молодые годы — одно из персональных «лишений» возмутило меня не на шутку. Это когда мне, молодому специалисту, повезло стать первооткрывателем хорошо известного теперь в Узбекистане месторождения урана. В таких случаях првооткрывателям полагалась Ленинская премия с крупной денежной выплатой. Но мою премию присвоили вышестоящие «коммунисты». То есть начальство просто украло ее у подчиненного. В те годы это представлялось мне как наглая махинация кучки мерзавцев. Из чувства протеста я перевелся в другое «номерное» предприятие и покинул Узбекистан. Позже я понял, что пандемия махинаций и воровства парализовала всю хозяйственную систему страны и что хотя бы только поэтому коммунизм экономически несостоятелен. Теперь мы с сожалением видим, что российский вариант капитализма обстановку в стране тоже не улучшил. Еле-еле гребем в переполненной нефтью протекающей барже. Или в набирающей бирже?.. А впрочем, без разницы. Все едино — на траверзах и по курсу плотный туман.
А.К. Да, с курсом у нашей баржи-биржи кое-какие проблемы... Мало того, серьезными проблемами оброс и мировой капитализм вообще. И главное, при временных экономических успехах, он уже на каждом шагу демонстрирует свои экологические и этногеографические провалы.
С.П. Вот! Изумительный дебилизм радетелей тотальной «рыночной» капитализации всех сфер нашей жизни уже не выдерживают ни природа, ни социум, ни этноменталитет. Это ли не позорище для великой страны, когда труднее всего приходится простому труженику и российской интеллектуальной элите. Не «рыночные» они какие-то, и все тут! Пора бы уже политикам осознать: коллапс планетарной цивилизации не за горами — он у порога. И в такой угрожающей обстановке только нестандартно мыслящая «нерыночная» элита способна изобрести и предложить человечеству рациональный выход из тупиковой ситуации.
А.К. «Мы будем к тем политикам взывать, у которых есть чем сознавать»... Считайте это моим преувеличенно оптимистическим экспромтом.
С.П. Кстати сказать, весьма отчетливо осознает реальную угрозу для самого существования современной цивилизации и один из столпов мировой научной фантастики Станислав Лем.
А.К. Вы с ним знакомы лично?
С.П. Да. Мне довелось побывать в Варшаве и Кракове по приглашению польского журнала фантастики. В Кракове я и наш собрат по перу писатель-фантаст Виталий Пищенко встретились с Лемом в его доме и долго беседовали с ним в непринужденной обстановке. Конечно, обменялись подарками: я ему — «Лунную радугу», он мне — «Солярис». В беседе пан Станислав мне понравился — глубоко мыслит. Но он пессимист. Или просто день у него был такой... Он мне сказал: «Сергей, цивилизация на закате. Этот корабль не выровняется».
А.К. Судя по тем интервью Лема, что я читал и слушал, пессимизм — свойство его характера.
С.П. Однако «Сумма технологий» написана им в достаточно оптимистическом ключе. Парадокс... Позже я заново обдумывал нашу с ним беседу. И пришел к выводу, что при всем великолепии его фантастических прозрений, он видит человека в космосе только гостем. То есть, с одной стороны, он четко понимает шаткость положения земной цивилизации и ясно видит все кошмарные препятствия на пути планетарной ее эволюции. С другой — он словно бы не видит здесь никакого выхода. Для меня такой Лем — загадка. Он как бы вообще не верит в назревший уже переход цивилизации из моноглобальной стадии ее эволюции в полиглобальную.
А.К. Не спрашиваю, верите ли в это Вы. В романе «Лунная радуга» Вам все-таки удалось смоделировать весьма любопытную версию такого «перехода». Но верите ли Вы, что серьезное, уже абсолютно необратимое вспять освоение Внеземелья начнется вовремя?
С.П. На то уповаю. Наша цивилизация, пока она еще не обессилила совсем, должна успеть за полтора-два столетия создать опорные космические пункты. Сперва хотя бы в Приземелье. Я имею в виду жилые космоплатформы, лунные опорные базы, энергонакопители, промцентры, достаточно комфортные жилые комплексы типа циркополисов и, конечно же, циркофермы. Далее на очереди — крупные орбитально-лунные эмпории и космоверфи для подготовки колонизации Марса. Контактная разведка Марса — это само собой. За то же время надо успеть продумать и просчитать стратегию предстоящей в недалеком уже будущем колонизации системы Юпитера.
А.К. За полтора-два столетия!..
С.П. Увы, не более того. Захотим выжить — придется спешить.
А.К. Но почему сроки создания стационарных космопоселений должны быть сжаты буквально до детонации?
С.П. К середине нашего века уже убийственно четко обозначится предел всех основных по нынешним временам ресурсов планетарного жизнеобеспечения. Это повлечет за собой болезненные для земной цивилизации перемены политических, социальных, этнических ориентиров.
А.К. Да, по всему чувствуется — мы на пороге крутых перемен...
С.П. Но самые тяжкие последствия для планеты в целом принесет в конце нашего века тотальная смена населения в Северном полушарии. Начиная от сорок третьего градуса северной широты и выше. Белорасовое население будет просто затоплено и смыто в небытие оранжеворасовыми и желторасовми миграционными волнами. Естественно, это резко снизит интеллектуальный потенциал планеты. На два-три порядка. И к началу следующего века вполне может образоваться нечто вроде невиданного по масштабам средневековоподобного халифата. И все это, скорее всего, будет сопровождаться жестким соперничеством между встречными потоками желторасового и оранжеворасового новопоселенческого половодья. В итоге — на планете станут доминировать монголоиды.
А.К. Естественно. Их гораздо больше. Что ж... такой поворот истории после тотального исчезновения европеоидов мне тоже представляется реалистичным. Белое население Европы, Азии, Северной Америки — да и Австралии тоже — из-за близорукости своих «либерально-демократических» политиков уже сейчас попало в неблагоприятные демографические условия, происходит его вымирание. Медленное, но верное...
С.П. В демографических условиях России — верное и быстрое. По миллиону в год. Если отцы российского народа продолжат эту свою очень странную демографическую политику — ровно через полвека белорасовой этнической группе населения страны будет финальная крышка. Белорасовые этногруппы населения Западной Европы, Северной Америки и Австралии ждет то же самое. Начнется быстрый закат техногенной цивилизации.
А.К. А это означает возврат к экономике натуральных хозяйств. Земледелие, скотоводство и возрождение кочевничества.
С.П. Ну, города так уж сразу, конечно, не опустеют — этажи высотных домов какое-то время еще будут заняты многочисленными представителями желтой и оранжевой рас. Пока не остановятся лифты. Но повсеместно опустеют академии, университеты, научно-исследовательские центры, проектные институты, конструкторские бюро... Словом, будут свернуты и погибнут практически все философские, исследовательские и научно-технические направления, созданные тысячелетними наработками северополушарных гениев, классных специалистов-европеоидов, рожденных белорасовой этносредой и воспитанных европейской культурой. Ведь современная цивилизация совершенно справедливо именуется техногенной. А это такая цивилизация, жизнеспособность которой обеспечивается интенсивным научным поиском и ни на секунду не ослабевающей мощью техническим прогресса в условиях достаточно прочной культуры человеческого общежития. Таковы ее составляющие. И чемпионами в деле создания техногенной цивилизации бесспорно являются европеоидные этногруппы северополушарного населения.
А.К. Здесь нечего возразить... Однако можно расширить категорию расового чемпионства. Монголоидная раса — чемпион трудолюбия в сферах ремесленничества и сельскохозяйственного производства. Вдобавок она, благодаря своему коллективному трудолюбию, чемпион по внедрению у себя научно-технических идей, наработанных европеоидами. Негроидная раса — чемпион по экзотическому артистизму...
С.П. Это все?.. Должно быть, поэтому абсолютное большинство нобелевских лауреатов — европеоиды. Что ж, остается добавить про чемпионство оранжевой расы. Она — безусловный чемпион по торговым делам, абсолютный чемпион по мятежам, восстаниям, революциям. Ее стихии — карнавалы, футбольные страсти, вооруженные конфликты, религиозный фанатизм. Ну и, естественно, организация беспорядков внутри покровительствующих им государств. Оранжеворасовые мигранты, которых европейцы легализируют в своих странах, зачастую начинают зарабатывать себе на жизнь совершенно не цивилизованными, опасными для общества способами. От нужды и безысходности?
А.К. Если бы!.. В странах Европы оранжеворасовые граждане и даже мигранты с видом на жительство обеспечены гораздо лучше, чем большинство россиян, граждан самой богатой страны мира. Но повышать свою квалификацию в сфере общественно-полезных профессий они не могут или не склонны. Разрушают технику, громят и жгут учебные заведения, в которых они не могут или не хотят учиться... Вот так представители оранжевой расы, пришедшие на смену автохтонного населения, выглядят в глазах среднестатистического европеоида. Ну что тут поделаешь — это одновременно и вина их и беда...
С.П. Абсолютно верное замечание. Лишь высокообразованный европеоид, достаточно хорошо знакомый с расогенезом и этноисторией, может понять, что это не столько их вина, сколько их беда. Беда, которая уходит корнями в прошлое. Но эта их беда-вина становится одной из главных причин быстро зреющих катастроф для белорасового населения ряда стран Северного полушария. Мигранты негроидной, монголоидной и оранжевой рас уже сейчас наполовину сменили европеоидное население Франции, Сербии, США., Канады, Австралии. Катастрофы подобного рода в историческом прошлом сгубили белорасовые государства Средиземноморья, Малой Азии, Южной Европы. «Ползучая» смена населения загнала в тупик тысячелетней стагнации древние и античные центры высокоразвитых культур — Шумер, Египет, Ливию, Персию, Элладу, Рим, а позже и культурного лидера средневековой эпохи — блистательную Византию. Все это полезно помнить и учитывать.
А.К. Помнить!.. Смена белорасового населения представителями других рас и в наше время стала походить на половодье. Быстрыми темпами идет размывание ценностей классической европейской культуры. Прямо на наших глазах начинает трещать по всем швам автохтонная культура человеческого общежития в Северном полушарии. Теперь нависла угроза и над научно-технической составляющей техногенной цивилизации. Время разовых техногенных катастроф начинает уже сменяться временем массовых катастроф. Когда случалась одна крупная катастрофа в месяц — это можно было еще объяснять издержками новых производств и промахами отдельных слаборазвитых технологий. Но ежесуточные серьезные катастрофы — это, пардон, уже человеческий фактор!
С.П. Да уж... Тут дилемма на выбор: либо примириться с обвалом ежесуточных смертей и разрушений, либо разобраться в глубинной сути пресловутого «фактора». Но лично я пока не вижу высокоавторитетных общественных и государственных деятелей планеты, кто всерьез задумался бы над проблемами сохранения главных опор техногенной цивилизации. Разве что очень здраво стал высказываться по этим вопросам председатель нашего Совета Федерации Сергей Миронов. Остальные деликатно помалкивают. По разным, конечно, причинам. Хотя уже ясно даже ежу: в лихую годину именно техногенную цивилизацию как главное земное сокровище всем нам надо спасать в первую очередь! Это касается представителей всех рас. Ведь по большому счету ни одна раса не заинтересована в том, чтобы внезапно лишиться всех благ современной жизни. Как, например, в фантастическом фильме «Безумный Макс». Значит, надо культивировать мировое понимание этого. Культивировать посредством взаимопонимания.
А.К. Поиск консенсуса, как говорил Горбачев...
С.П. Предложите что-нибудь другое.
А.К. Нет. Кроме «консенсуса», мне здесь, как и Горбачеву, предложить нечего... И Вам, по-видимому, тоже.
С.П. Мне очень понятен Ваш скепсис, но... Не надо забывать о жизненно необходимой европеоидам отсрочке хотя бы на полтора-два века. Расовая конфронтация здесь будет только во вред. Лидеры обеих сторон как-то должны обязать друг друга вникнуть, наконец, в самую суть этой серьезнейшей из проблем и по-человечески мирно договориться о мягких способах торможения ползучей смены населения хотя бы в Северном полушарии. Я уж не говорю про Австралию — она обречена...
А.К. Сомневаюсь, что хоть одному ежу ясно, с чего здесь следовало бы начинать. Дебаты в обществе с участием шоуменов СМИ время от времени вспыхивают лишь по второстепенным вопросам этой проблемы и всегда оканчиваются ничем — пар уходит в свисток. В финале — политкорректные призывы к взаимоуважению и дружбе. И все возвращается на круги своя до следующего повода подискутировать. Поводы случаются все чаще и чаще... Правда, не все участники дебатов предельно наивны и уже начинают подозревать, что выживание земной цивилизации в целом напрямую связано с этнорасовой проблематикой. Однако четкого понимания сути вопроса как не было, так и нет.
С.П. Понимание — это полнота знаний. А чтоб узнать — надо изучить. Затем обсудить суммарное знание и вынести четкое гуманитарное решение. С ясным пониманием того, что по большому счету ни одна из рас не виновна в своей роковой зависимости от исторически сложившихся для нее антропогенных, расогеографических и этнорасовых условий.
А.К. Кажется, именно здесь современное общество и заводит само себя в тупик! Даже попытка разобраться в вопросах непростых этнорасовых отношений редко обходится без очень болезненной реакции общественного мнения. Реакции всегда предсказуемой и предвзятой. Покушение, видите ли, на одну из апокалипсических печатей! Моргнуть не успеешь — прилепят ярлык расиста. Какое уж тут «суммарное знание»! Какая «четкость гуманитарных решений»! Расизм да и только...
С.П. Значит, следует чётче определить для себя и других что же такое расизм. Расизм, увы, существует. Он не может не существовать пока не исчезнут попытки оправдывать агрессивное давления представителей одной расы на представителей другой. И не надо думать, что расизм бывает только белого окраса — в мире сколько угодно проявлений расизма желтого, черного и оранжевого. Просто СМИ привыкли освещать различные проявления расизма таким образом, что большинству людей виден лишь белый его окрас. Расизм же иного окраса наши СМИ по старой привычке, преподносят как «борьбу за свободу и справедливость» или как «защиту прав человека». Но при этом демонстрируют на экранах ТV зверски замученных детей, взорванные дома, трупы с перерезанными горлами, изуродованные тела с содранной заживо кожей и отрезанные головы ни в чем не повинных европеоидов. Хочется спросить наших «раскрученных» на ТV правозащитников: если все это суть эпизоды борьбы за права человека, то что такое оранжевочерный расизм?!..
А.К. Кто-то из авторитетных политиков прошлого века, было дело, в сердцах так определил характер СМИ: «Пресса чертовски оперативна, но дьявольски не точна». Применительно к СМИ нашего времени это, похоже, стало уже аксиомой. Зачастую СМИ видят именно то, что хотят видеть. Наверное, их идеологи пока не готовы отказаться от чего-то очень привычного. Вполне научное слово «раса» не пугает СМИ только в формате слова «расизм» и непременно с эпитетом «белый». Это очень мешает серьезным дискуссиям.
С.П. Ваша правда. Всем нам давно пора бы понять: изучение расовых особенностей с целью получить объективное знание для выработки взвешенных гуманитарных решений — это не расизм, а нечто совсем противоположное. Расовый редуктивизм, если угодно. В условиях прогрессирующей смены населения в Северном полушарии расовый редуктивизм должен быть понят правильно. Причем не только представителями белой расы. Он должен быть понят и принят как руководство к действию также и здравомыслящими представителями черной, желтой, оранжевой рас. Ведь и с их стороны надо ожидать посильного участия в выработке гуманитарных решений. Во имя спасения техногенной цивилизации. Хотя бы даже пока в ее внеземельно-космократическом варианте. Спасенная любым способом — с учетом, конечно, гуманитарных решений — она послужит гарантией безбедного существования и тех, кто обоснуется во Внеземелье, и тех, кто останется на Земле. При ином подходе к этой проблеме «закоренелые» земляне рискуют вернутся в технологическое состояние аккадо-эламского или — хуже того — бедуино-туарегского качества.
А.К. Значит, основные задачи расового редуктивизма в чем? Во-первых, побудить всех мировых лидеров — независимо от их расовой принадлежности — немедленно разобраться в расовой обстановке во всем мире. По преимуществу — в этнорасовой обстановке на собственных территориях. Во-вторых, собрать и изучить итоги этого общемирового исследования в каком-нибудь избранном центре. Кстати, где?.. В перенаселенных апартаментах ООН?
С.П. Можно и в ООН. Но лучшим местом для накопления, изучения и обсуждения собранных фактов мне представляется все же МАДЕНМ-IASUPW — Международная академия духовного единства народов мира. Ее предложения и рекомендации по сохранению расового равновесия на планете будут для мировых правительств наиболее значимы и весомы.
А.К. Тоже верно. Кому как не Международной академии духовного единства народов мира контролировать и обогащать развитие идей расового редуктивизма... Справедливость ее рекомендаций не будет вызывать сомнений у представителей других рас. Пожалуй, это обстоятельство действительно поможет продлить срок земного существования белой расы еще на два века. До того самого момента, когда спасатели техногенной цивилизации успеют создать надежные космоплацдармы для размещения основной эвакуационной волны подготовленных к жизни во Внеземелье переселенцев. Только вот как убедить человечество в реальности спасения техногенной цивилизации таким экзотическим способом...
С.П. На поиски менее экзотических способов у человечества уже просто нет времени. Остается лишь такой вот «авральный» способ спасения. Только выход во Внеземелье. Оно позволит интеллектуальной элите планеты избежать полного вымирания и создать внеземные лакуны для выживания техногенной цивилизации на новом уровне — полиглобальном. Если выход во Внеземелье не успеют осуществить европеоидные этногруппы, то велик риск, что этого уже не сделает никто никогда... Наверное, экзотика космической стратегии в делах спасения техногенной цивилизации будет смущать многих. Как смущало людей в пятнадцатом веке «безумное» решение Колумба плыть в Индию не на восток, по примеру португальских капитанов, а прямо в противоположном направлении — на запад. В конце концов в выигрыше оказались не те, кто смущался.
Продолжение следует...
Фото Дмитрия Новикова