Почти все время приходилось идти по пояс в воде. Иногда — глубже. Из-за этого рюкзаки с поклажей и оружие нужно было нести не на спине, а на плечах. Детей тоже попеременно несли, посадив на плечи. Двигались уже привычным строем. Впереди шел Камохин с длинным шестом в руках, которым он проверял дно. Следом за ним — Орсон, Осипов и Светлана. Брейгель — замыкающий. Через каждые тридцать-сорок минут делали короткую пятиминутную остановку на небольшом островке.

Разуться оказалось самым правильным решением. Болотное дно, по которому ступали ноги, было устлано плотным слоем полуразложившейся листвы и другой органики. Идти по нему было все равно, что по ковру с плотным, но мягким ворсом. Один только Орсон несмотря на все уговоры натянул на ноги унты с обрезанными голенищами. Однако вскоре он убедился, что совершил ошибку. Вода, набравшаяся в обувь, делала ноги тяжелыми, а поступь неверной. Обрезанные унты так и норовили соскользнуть с ноги. И, в конце концов, потеряв левый унт, Орсон избавился и от другого.

Следуя уже другому примеру Орсона, все намазали открытые участки кожи чернилами похожего на мяч иглокожего моллюска. Дети от души повеселились, глядя на то, как взрослые разукрашивают себя синей краской. Да и сами взрослые первое время не могли смотреть друг на друга без смеха. По пути Брейгель поймал еще одного иглокожего. На привале Орсон разделал его и извлек полный чернил пузырь. Убедившиеся в чудодейственности природного средства от кровососов, мужчины разделись по пояс и намазали тела чернилами. Теперь, если кто-нибудь их увидел, точно принял бы за инопланетян.

Представители местной фауны не особенно досаждали людям. Похоже было, что они сами прятались при приближении чужаков. Лишь только псевдозмеи, выглядывающие из крон деревьев, провожали путников долгими, задумчивыми взглядами. Порой с высоких веток срывались маленькие, черные «дельтапланы», чтобы, сделав круг над водой, снова скрыться в листве. Время от времени какие-то водоплавающие существа выныривали из болота, но почти сразу же вновь уходили на глубину. Люди успевали разглядеть разве что только влажно поблескивающую шкуру. Ни формы, ни размеров таинственных существ определить так и не удалось. Хотя, может быть, оно было и к лучшему. По крайней мере, так люди были почти уверены, что им не угрожает никакая опасность.

Новым обитателем болот, с которым им довелось познакомиться поближе, оказался древесный осьминог. Так его окрестил Орсон. Осьминог прилепился к стволу дерева, плотно обхватив его всеми своими конечностями. Цвет его кожи был почти идентичен цвету древесной коры. И, скорее всего, он так бы и остался незамеченным, если бы Брейгель не решил опереться о ствол рукой. Недовольный таким панибратством, осьминог выпустил в человека струю какой-то дурно пахнущей жидкости и, быстро перебирая щупальцами, перебрался повыше. После этого случая люди стали внимательнее присматриваться к стволам деревьев. И оказалось, что подозрительных «наростов» на них не так уж мало.

— Интересно, чем они питаются? — задался вопросом Орсон.

— Может быть, так же, как древесные змеи, ныряют за добычей в воду? — предположил Осипов.

— Зачем тогда вылезать из воды? — с сомнением пожал плечами биолог.

Так же Орсона немало удивляло отсутствие птиц. Либо, птиц вытеснили с болот древесные змеи, занявшие их нишу обитания, либо в этом странном мире пернатых вообще не существовало.

За все то время, что люди находились на болоте, освещенность существенно не изменилось. Все тот же зеленоватый сумрак плыл меж свисающих с лиан воздушных корней. Такие понятия, как «день», «ночь», «утро» или «вечер» здесь, судя по всему, являлись чистой условностью. А «рассвет» и «закат» были не более, чем нонсенсами.

После шести часов пути, Камохин решил сделать привал. Они выбрали островок побольше и посуше, на котором можно было свободно разместиться, поесть и, может быть, даже ненадолго прилечь. Разжигать огонь необходимости не было — у них еще оставались саморазогревающиеся консервы. Но после нескольких часов проведенных по пояс в воде, хотелось посидеть на чем-то более или менее сухом. Но, едва только Камохин с удобно устроившимся у него на плечах Вадимом первым ступил на сушу, как из травы потянулись вверх тонкие, белесые нити. Их становилось все больше, они цеплялись друг за друга, превращаясь в странную, сплетающуюся прямо в воздухе паутину. Камохин попятился назад, в воду. Живая сетка метнулась следом за ним и прилипла к левому предплечью. Руку будто кислотой обожгло.

— Держи мальчишку! — крикнул Камохин оказавшемуся у него за спиной Орсону.

Скинув Вадима на руки биологу, Камохин выдернул нож, тремя ударами отсек концы обвившихся вокруг предплечья нитей, сделал еще два шага назад и опустил горящую, как в огне, руку в воду.

Орсон передал ребенка Осипову.

— Что с рукой?

— Болит... — морщась, процедил сквозь зубы Камохин.

— Покажи.

Камохин вынул руку из воды. Белые нити все так же плотно оплетали предплечье. Кожа меж ними покраснела и опухла.

— Идем к другому острову.

— А если и там такая же тварь?

— Так проверить надо!

Прежде, чем выбраться на соседний островок, Брейгель похлопал по земле шестом. Затем, сделал осторожный шаг на сушу. Еще один.

— Да, вроде, все в порядке.

Люди вышли из воды, с опаской озираясь по сторонам. Теперь уже местность вокруг не казалась такой же безопасной, как прежде. Но ничего страшного не случилось. Островок, похоже, был необитаем. Люди скинули с плеч поклажу, расстелили на земле непромокаемые чехлы.

Орсон достал из рюкзака аптечку и сел рядом с Камохиным. Оплетенная белыми нитями рука отекла еще сильнее, кожа приобрела багровый оттенок.

— Это яд? — процедил сквозь зубы Камохин.

— Не думаю. — Орсон осторожно коснулся одной из ниток пальцем. — О! Уже не кусается. Ну-ка, давай свой замечательный швейцарский ножик.

— Зачем? — насторожился Камохин.

— Руку ампутировать будем, — с серьезным видом ответил Орсон.

— Сдурел?!

— Ну, чего ты дергаешься? — улыбнулся Орсон. — Это юмор такой. Английский.

— Не английский, а дурацкий. — Камохин протянул врачу нож.

— Отличненько, — Орсон открыл малое лезвие ножа, осторожно подцепил им крайнюю нитку и перерезал.

Взяв кончик нитки двумя пальцами, он осторожно потянул ее. Нитка туго натянулась, но не оборвалась.

— Боль не поднимается вверх по руке?— спросил Орсон.

— Нет, — качнул головой Камохин. — Вроде даже потише стала.

Очень хорошо. — Орсон начал сматывать нить с руки Камохина. — Аллергии нет?

— На что?

— Да, на что угодно.

— Вроде, нет.

— Просто замечательно.

Нитка была будто приклеена к коже, но отделялась легко и безболезненно. Орсон трижды обернул нить вокруг руки Камохина и она повисла, зажатая его пальцами. Орсон аккуратно повесил ее на сломанную ветку и принялся за следующую нитку.

— Ну, как он? — спросил, подойдя к врачу, Брейгель.

— Жить будет, — серьезно ответил Орсон.

— А рука?

Орсон строго посмотрел на фламандца.

— Ты не замечал, что у человека почти все органы парные?

— Ну, и что?

— А то, что это запаска, без которой, в принципе, можно обойтись.

Брейгель только рот раскрыл, не зная, что сказать.

— Не обращай внимания, — морщась, скорее, по привычке, нежели от боли, сказал Камохин. — Это у него юмор такой.

— Черный?

— Нет. Английский.

— Что это вообще было? — спросил Камохин.

— Фигня какая-то, — пожал плечами Брейгель. — Как будто ловушка.

Орсон снял последнюю белую нитку с предплечья Камохина и протер кожу дезинфицирующим раствором.

— Все еще болит?

— Скорее, ноет.

Орсон достал из аптечки пневмошприц, вставил в него две пластиковые ампулы и сделал Камохину инъекцию в плечо.

— Будем надеяться, скоро все пройдет.

— А если нет?

— Ты верующий?

— Нет.

— Ну, тогда ни о чем не беспокойся.

Камохин посмотрел на распухшее предплечье, здорово смахивающее на туго перетянутый бечевкой батон говяжьей колбасы.

— Забинтовать не надо?

— Нет. Я сделал инъекцию антигистамина, так что, если я прав в своих выводах, опухоль спадет в течение двадцати минут.

— Я даже спрашивать не хочу, что будет, если ты не прав? — мрачно усмехнулся Камохин.

— И правильно, — с серьезным видом кивнул биолог. — Только, я ведь все равно прав.

— Так, все же, что это было? — спросил Брейгель.

Орсон взял одну из ниток за концы. Нитка прежде тугая, как жила, сделалась сухой, скукожилась, в трех местах перекрутилась. Орсон несильно потянул концы нитки в стороны, и она легко оборвалась. Двумя пальцами он помял обрывки и улыбнулся, почувствовав легкий укол и жжение в уколотом месте.

— Мне все больше нравится местная биосфера, — радостно сообщил он присутствующим. — Смею предположить, что именно эти существа, одно из которых по ошибке напало на Игоря...

— По ошибке?

— Конечно! Оно приняло тебя за осьминога. Так вот, именно эти существа, как мне кажется, и загнали осьминогов на деревья, — он снова помял обрывок нити пальцами. — Думаю, мы имеем дело с гигантским полипом. Или целой колонией полипов, обосновавшихся в основании островка, который мы столь неосмотрительно выбрали для привала. Они парализуют или убивают свою жертву стрекательными клетками, затем щупальцами подтягивают ее к ротовому отверстию и...

— Можно без подробностей, Док! Скажите просто, их яд не опасен?

— Не опаснее, чем крапива. Если, конечно, вы не страдаете повышенной чувствительностью к данному веществу.

— Но, такому здоровенному полипу требуется много еды!

— Ну, да. Поэтому я и говорю, что полип, по всей видимости, спутал Игоря с осьминогом. Более крупной живности мы здесь не видели. Если не считать древесных змей, которые прячутся наверху.

Доктор оказался прав. Через двадцать минут опухоль предплечья у Камохина спала, а боль прошла. Остался только зуд, как после комариного укуса.

Пообедав и немного отдохнуть, путники отправились дальше.

Осипов то и дело посматривал на дисплей дескана, к которому скотчем был прикреплен пакаль. Никакой необходимости в этом не было, поскольку в случае изменения параметров, дескан должен был подать звуковой сигнал. Но даже визуально никаких изменений в показаниях прибора не наблюдалось. Осипов и сам понимал, что это было бы слишком здорово, если бы им удалось обнаружить разлом. Но ему все же хотелось верить в чудо. Как и каждому из нас.

После третьей послеполуденной остановки они впервые увидели след того, что прежде на месте, где сейчас дышали влагой мангровые болота, протекала совсем иная жизнь. Они увидели машину. Темно-зеленую «ладу», наполовину утонувшую в болоте. Из воды торчали только задняя часть кабины и багажник. Знаком велев всем оставаться на месте, Камохин осторожно приблизился к машине. Здесь вода доходила ему почти до плеч. Задние дверцы машины были заперты. Камохин положил автомат и рюкзак на багажник, набрал в легкие воздуха и с головой ушел под воду. Человек, находившийся в машине в момент катастрофы, не успел из нее выбраться. Он так и остался сидеть на водительском сиденье. Но сейчас его тело, как плотный кокон, облегало нечто белесое, упругое и скользкое на вид. Это что-то, несомненно, было живое. Оно постоянно находилось в движении, как будто перетекало с место на место. Временами то в одном, то в другом месте на его теле вздувались пузыри и тут же опадали. Зрелище было до невозможности омерзительным. Так что, даже Камохин, привыкший, казалось бы, ко всему на свете, почувствовал спазм в горле. Оставалось лишь надеяться на то, что это существо было падальщиком, а человек, которого оно поедало, свернул себе шею или сломал позвоночник, когда его машина неожиданно ушла носом в воду. Осторожно, стараясь не плескаться, Камохин вынырнул на поверхность, забрал вещи и взмахом руки велел остальным идти в обход.

Автор: Алексей Калугин. Author: Aleksey Kalugin